Читать книгу "Последняя трапеза блудницы - Наталья Солнцева"

В принципе выход из положения прост: Мурат может не высовывать носа на улицу. Но рано или поздно он выйдет. Никто не в силах провести в добровольном заточении остаток жизни. А Сфинкс от своего не отступится. Он фанатик, одержимый одному ему понятной маниакальной идеей, которая обосновывает эти убийства. Он выследит намеченную жертву и настигнет ее, где бы то ни было. А потом наметит следующую… и этот конвейер смерти будет пожирать людей, как пожирало их мифическое чудовище.

– Существует способ покончить с ним, – прошептала Астра своему отражению в зеркале. – Разгадать его загадки. Не только последнюю – все! Тогда, как предначертано богами, он умрет: бросится со скалы и разобьется. Он… она… раскроет себя своей гибелью. Ход действий запущен, и его уже не остановить. Ход действий, заключенный в древних легендах о Сфинксе, сработает, ибо у него нет временных рамок.

– Почему Масленица? – спросил Матвей, перед тем, как завалиться спать.

– Во-первых, время, отведенное Мурату, истекает. Во-вторых, Сфинксу нужна публика. И Никонов, и Теплинский убиты в людных местах. В-третьих, Масленица – праздник ряженых, карнавал масок, славянский вариант Хэллоуина, когда возникает ощутимая и явственная связь с предками, а значит, с иным миром. Мурат – третья жертва, культовое число. Именно третья голова будет приурочена к языческим игрищам. Я прослеживаю в этой истории кельтскую линию: мандрагоровая дама, сильфида, Маха – богиня разрушения, воительница, которой посвящали отрубленные головы врагов… и, наконец, лилии.

– Лилии? – не понял Карелин.

– Ну да, белые лилии. Сфинкс передает свои послания в корзине с этими цветами. Они-де выросли из капель молока Геры и символизируют Млечный Путь. И еще лилии ассоциируются с загробным царством и смертью. Мне Домнин много рассказал во время сеансов, потом я сама кое-что прочитала. По некоторым поверьям, в облике лилии являются души умерших…

Ее объяснения почему-то разозлили Матвея.

– Тебе не надоело собственное словоблудие? – возмутился он. – Хватит уже! Забудь о кельтах. Так можно и… свихнуться. Я пошел спать. Тебе советую то же самое.

– У меня сна ни в одном глазу!

Астра осталась думать, рассуждать, анализировать. Времени у нее было в обрез. Она возлагала надежду на зеркало. Как обычно после диалога со своим отражением, появилась мысль: Сфинкса невозможно разгадать извне: только изнутри. Необходимо стать им, занять его место и почувствовать то, что чувствует он. Слиться с ним, повторить его в мельчайших деталях, стать его дыханием, его пульсом…

Астре стало страшно, как будто ей предстояло погрузиться в глубокую топь.

– Выберусь ли я оттуда?

Радуясь, что Карелин этого не видит, она достала завернутый в шелковый лоскут корешок, похожий на человечка, прижала его к себе и мысленно взмолилась:

«Альраун, миленький, помоги мне. Там, куда я отправляюсь, мне очень нужен верный друг, готовый протянуть утопающему соломинку».

Она закрыла глаза и… вообразила себя каменным исполином, возлежащим на плато Гизы… Раскаленный воздух пустыни ударил ей в лицо. Она ощутила палящие солнечные лучи и шуршание песка… В вырубленной из скальной породы голове стража пирамид царила пустота…

И вот уже бредет по едва различимой дороге под выцветшим от зноя небом голодный лев с головой мужчины. Он рыщет близ Парнаса и поедает прохожих. Это Греция. С высоты горного массива виден Коринфский залив, а у подножия Парнаса лежит город Дельфы. Здесь все еще вещает великий оракул? Оракул безмолвствует…

По пути к Фивам полузверь-получеловек превратился в крылатого монстра: его тело покрылось перьями, лицо приобрело хищные и прекрасные женские черты, а от льва остались только мощные лапы с острыми когтями…

«Как Сфинкс выглядит сейчас? – подумала Астра в полудреме. – Это женщина или мужчина? Птица или зверь? Хищник или жертва?»

Внезапно она оказалась на сухом каменистом берегу среди античных развалин. Вдали плескались зеленые волны Эгейского моря… душистый ветерок нашептывал: «Здесь ты больше ничего не узнаешь… ничего… не узнаешь… ш-шш… ш-шш…» – убаюкивал, укачивал… зазывал в призрачные чащи Морфея…

Морское побережье сменил лес с поваленными, как после сильной бури, деревьями, где-то вдали между могучих стволов едва брезжил розоватый свет. Астра пробиралась сквозь бурелом, проваливалась по колени в вековой мох, раздвигала руками толстые ветви…

– Э-эй… – донеслось до нее. – Э-эй… Сюда-а!

Она шла на звуки мелодичного голоса и добралась до сумрачной поляны, заросшей тигровыми лилиями. Их терпкий удушающий аромат заполз в ее легкие, дурманя, смежая веки, путая мысли… Стебли, на которых раскачивались чашечки цветов, подобные языкам пламени, уходили ввысь… и угасающее сознание Астры успело отметить, что она, видимо, упала и лежит среди лилий…

Надвигалась темнота. На самом ее краю какой-то маленький, сморщенный и усохший человечек протянул Астре ручку, похожую на коричневый сучок. Она ухватилась и поплыла через жаркий тигрово-красный туман к свету и воздуху… вдохнула раз, другой… Человечек повел ее за собой. Они долго шли нескончаемой пустынной дорогой, по обеим сторонам которой тянулись то пески, то выжженное солнцем морское побережье, то гулкие кварталы белых и безлюдных городов… Дома с плоскими крышами, тесные переулки, колоннады, арки. В одном из арочных проемов мелькнул знакомый силуэт. Астра замедлила шаг, но человечек дернул ее за руку и настойчиво произнес:

– Торопись!

В глубине квартала раздался топот копыт, и по белым булыжникам мостовой промчалась на дикой кобылице всадница с развевающимися за спиной огненно-рыжими волосами. Человечек едва успел с силой, несоразмерной с его крошечным ростом, толкнуть свою спутницу в одну из подворотен. Она больно ушиблась плечом о каменный выступ и приглушенно вскрикнула.

– Тихо! – приказал человечек. Он выражался односложно и непререкаемо. – Берегись.

Всадница развернулась и вихрем пронеслась мимо их убежища, рыская по сторонам алчущим крови взглядом. На миг ее страшные зрачки остановились на Астре, и у той заледенело и покрылось мурашками все тело. Секунда показалась ей вечностью, и она ощутила, как время замерло… Красавица тряхнула блестящими, как текучая медь, волосами и поскакала прочь… в глубь зачарованного города…

Астра с облегчением перевела дух, оглянулась – человечка рядом не было. Он исчез. А сама она очутилась в коридоре с множеством дверей. Откуда-то доносились звуки настраиваемых музыкальных инструментов… стук молотка, шаги людей. Какие-то монтеры, электрики прошли рядом с ней, чудом не задев ее чемоданчиком с инструментами. Следом шагал рабочий в униформе и надвинутой на лицо кепке…

«Они меня не видят!» – с опозданием дошло до Астры.

И тут же ее со всех сторон окружила толпа людей в теплых куртках и шапках, в пальто, дубленках и платках. Сыпал мелкий снежок, но Астра не чувствовала холода, хотя на ней были тонкая кофта и домашние брюки. Люди не замечали ее присутствия так же, как и рабочие в знакомом коридоре. Какой то был коридор? Что это за толпа?