Читать книгу "Про психов - Мария Илизарова"

Слава Богине, она вошла в купе с закрытыми глазами, как будто падая в пропасть, и не видела его растерянного и безумного вида. Молчали, переводя дыхание. Лора смотрела на Костины ноги в черных ботинках: одна нога тревожно качалась в ее направлении. Он нервничает, очень нервничает, понимает Лора, и ей становится легче, она даже решается заглянуть в его лицо и едва узнает его: темные глаза смотрят совсем по-другому, чем тогда в больнице. Мелькает паническая мысль, что она совсем его не знает: ведь они виделись всего два раза в жизни! «Что я делаю?!» – Пойманная душа Лоры бьется в последней битве с ужасом.

Ситуацию спасает веселая проводница:

– Здравствуйте еще раз, господа пассажиры, приготовьте свои билетики, какие вы у меня хорошие. Вот вам белье новое, только что со склада принесли. Скоро вам чаю сделаю с лимоном, будете?

Просит Лору пересесть к Косте, чтобы отметить их билеты в своих журналах. Лора пересаживается, оказавшись тесно прижатой к его ноге. Сразу чувствует электричество его тела.

Пока проводница делала свои отметки, брала деньги за белье и болтала про погоду в городе Т., Лора, замерев, сходила с ума от этого прикосновения. Их бедра сливались, тепло смешивалась с теплом. Лора молчала, ошарашенная этими ощущениями. Костя меж тем отдал проводнице деньги за белье, сказал, что сам зайдет за чаем попозже.

Когда она выходит, он, придерживая Лору руками, встает, чтобы закрыть дверь купе, выключает свет и садится рядом. Вместе с поездом они неторопливо уплывают из Москвы. Их лица близко-близко. Глаза смотрят друг в друга, души наполняются узнаванием и радостью. Лора сама не замечает, как начинает плакать. Сдерживаться нет сил, в его глазах она видит себя, Бога, Богиню, весь мир и его любовь. Ее отдельность совсем исчезает, сердце с головой затопляет энергия.

Костя видит Богиню, погружаясь в ее мягкую силу и добро. Реальность пропадает для обоих надолго, их одежда как будто истлела на парящих от легкости телах. Теряя контроль, оба поразились идеальному устройству своих тел, словно специально выверенному природой соотношению частей. Они превращаются то в химические элементы на пороге неизвестной науке реакции, то в животных, беспринципных в своих любовных проявлениях, и только под утро становятся людьми, мужчиной и женщиной. Конечно, они не знали раньше, что так бывает. Обнявшись сердцами, летели высоко над землей. Благодарные, входили друг в друга запахом, вкусом, слухом, зрением и телом и никак не могли остановиться. Позже радовались, как дети, горячему утреннему чаю в подстаканниках.

Счастливая Лора в белой Костиной рубашке сидит на верхней полке и зовет его опять. Он запрыгивает к ней одним прыжком, удивляясь, откуда у него столько сил. Утренняя бесстыдная нежность сливает их в одно целое снова и снова. Молодые и пьяные, они едут навстречу городу Т. и неизвестности.

12 апреля

А что же Саша Косулин? Казалось бы, наш герой сыграл свою роль, нашел свое место, призвание. Пережил кризис. И может теперь расслабиться и пожинать плоды, наслаждаться стабильной, уютной жизнью в больнице, в семье, в обществе. И нам хотелось бы, чтоб все обстояло именно так. Мы всей душой болели за Косулина, сочувствовали ему и считали, что уж он-то точно заслужил награду. Ведь он сделал невероятный в своей сложности выбор: осознанно принял то, что имел, возлюбил то, что есть! Нам хотелось бы поставить точку в том месте, где Косулин, как герой старого вестерна, неторопливо идет к закату, сулящему отдохновение усталому ковбою.

Ах, если бы все было так, как хочется нам… Но нет – богиня реальности весьма иронично настроена к мечтам и фантазиям о стабильности и неизменности бытия.

Косулин возвращается с координационного совета психологов. Он злится и сильно расстроен. Половина дня потеряна впустую. Ему пришлось отменить группу, которую он недавно начал вести в своем отделении. Сообщение о координационном совете всегда приходило внезапно, передавалось по больничному беспроволочному телеграфу из уст в уста. Длился совет столько, сколько хотел начальник службы, разменявший седьмой десяток, но так и не распрощавшийся с советскими амбициями, чиновник от психиатрии.

Начальство и старшие коллеги ритуально ругаются, обсуждая доплаты и организационные вопросы. Косулин в сотый раз думает о том, что надо выходить из этого странного органа управления социально-психологической службой, но сказать об этом вслух не решается. Не хочет сталкиваться с малопредсказуемой реакцией начальства, да и статус члена чего-то, что имеет отношение к принятию решений, греет его мужскую душу.

Косулин решает сделать круг по территории больницы, выпустить пар. Солнце слепит и обнажает весеннюю грязь на оттаивающей земле. Воздух ледяной, и руки мерзнут. Косулин, сутулясь, быстро шагает, утопив руки в карманах плаща. В десятый раз прокручивает в голове разозлившие его моменты. Сегодня он сорвался и нарушил свой собственный зарок – не вовлекаться! Он призвал начальство и своих коллег обратить внимание на то, что в больнице большая текучка среди психологов. Мало кто остается работать после трех – пяти лет стажа. Поэтому больница постоянно сталкивается с необходимостью обучать вновь пришедшие кадры. После обучения недавние студенты, набравшись опыта и практики, отправляются на поиски места, где будут больше платить и предоставят лучшие условия работы.

После этого заявления Косулина чуть не сожрали с потрохами. Главный аргумент начальства родил в его голове очередной когнитивный диссонанс. Ему было сказано, что «статистически этой проблемы не существует». Вспомнились все антиутопические книжки, которые он читал. Как могли люди, профессионалы в определении того, что существует, а что нет, – не замечать очевидного? «Статистически не существует». Что это вообще значит?! Текучка – очевидный факт. В больнице не осталось никого, с кем Косулин начинал работать. Все давно на вольных хлебах.

Однако это было только началом неприятностей. Косулин не стал спорить с начальством и умолк до конца совета. А после совета его попросили задержаться. Дальнейшую сцену Косулин вспоминал раздуваясь от гнева и скрежеща зубами.

Дворняга Лиза учуяла Косулина, когда тот проходил мимо зарослей можжевельника. Лиза выбралась из своего укрытия и потрусила рядом. Косулин потрепал ее по загривку. Извиваясь всем телом, от хвоста до морды, Лиза выражала глубочайшее удовольствие. Косулин присел и начал чесать собаку за ушами, отчего та завалилась на бок, подставила брюхо и, закатывая глаза, запыхтела от такого внезапного счастья.

– Ну что ты, Лизка-подлизка, валяешься, дурилка ты лохматая, – ласково ворчал Косулин. – Нравится тебе? Хочешь любви?

Лиза подобострастно закатывала глаза, всем своим видом говоря: «нравится, продолжай, не отвлекайся». Но Косулин поднялся, вновь спрятал руки в карманы и побрел дальше, правда, уже не так решительно и целенаправленно. Лиза поднялась, отряхнулась и догнала его. Человек и собака, беседуя, продолжили гулять вместе.

– Лизка, что же мне делать, а? Меня переводят в другое отделение. И, заметь, в хорошее отделение. Чтобы это не выглядело как наказание, надо полагать. А знаешь почему? Потому что я начал реально работать. После этой истории с Костей у меня начался такой подъем, такое воодушевление. Я же начал верить, что могу что-то изменить! Я начал двигать пациентов. Нарушил гомеостаз. Кукла сдрейфила, решила, что мой срок годности истек. Ну и еще я перестал разговаривать с ней почтительно, стоит признать. Расслабился. Или я чего не понимаю, а, Лиза? – Собака трусила рядом, иногда подталкивая коленку Косулина теплым мохнатым боком. – И знаешь, что самое мерзкое? Я знаю правила игры, знаю, что надо сделать, чтобы остаться в своем отделении, что – чтобы перейти в другое, с некоторыми бонусами. Но при этом я не могу просто сказать: «Отнеситесь с уважением к моей работе, я – не мебель! Прихоть заведующей не повод меня куда-то переводить, я не хочу бросать пациентов, с которыми работаю!» – Косулин замолчал, с тоской думая о том, сколько усилий потребуется ему на новом месте для адаптации. Стало горько. Больше десяти лет жизни отдано этой больнице, этому месту, и что взамен?