Читать книгу "С кем бы побегать - Давид Гроссман"

— Кто ты такой? — закричала Тамар. — Чего тебе надо?

Асаф смотрел на нее, стараясь сфокусировать взгляд, но ежик волос отказывался соединяться с голосом, который он слышал. В тумане, заполнявшем его несчастную голову, тускло блеснула мысль: «Это девчонка, а не парень. Кто она?» И тут же еще один пронзительный укол: это она! Но где ее волосы? Где черная грива, о которой он слышал?

Из-за вершины холма донесся лай. Тамар, сосредоточенная на Асафе, ничего не услышала. Он хотел сказать ей, что это Динка, но прежде надо было попытаться сесть. Асаф приподнялся, и Тамар тут же замахнулась здоровенной палкой. Подняв взгляд (глазные яблоки отозвались адской болью), Асаф увидел целый ряд ржавых гвоздей, торчавших из дубины, и понадеялся, что ему врезали не этими гвоздями. Он пощупал голову чуть выше уха. Крови не было, только еще одна большая раскаленная шишка — для коллекции. Тощий парень сидел с закрытыми глазами неподалеку от него, привалившись к скале.

— Ты кто? — От напряжения и страха голос ее звучал сдавленно. — Чего тебе надо?

До Асафа наконец дошло: она думает, что он — из тех, кто ее преследует. Нужно объяснить. Он снова попытался приподняться.

— Только встань!

Асаф не знал, что делать. Она металась прямо перед ним, с этой своей дубиной, то подскакивала вплотную, то отскакивала на пару шагов, до смерти напуганная, взбешенная и до жути опасная. Асаф смотрел на нее и думал, что вот такая, почти лысая, с перекошенным от злобы лицом, с дубиной в руке, в перепачканном рваном комбинезоне, — даже такая она гораздо красивее, чем он думал или, по крайней мере, чем она писала о себе в дневнике. Он сидел и смотрел на нее, стараясь подогнать ее внешность к тому, что о ней узнал, и к тому, что себе нафантазировал. Надо признать, она изрядно отличалась и от того, и от другого. Вот, например, глаза… Теодора сказала, что у нее очень открытый, даже вызывающий взгляд, но ничего не сказала о поразительном цвете этих глаз — синева, отдающая сталью. Однажды он сфотографировал похожий цвет — осенний туман над горой Скопус на восходе. И еще Теодора ничего не говорила о том, как широко расставлены эти небесно-стальные глаза, словно между ними этот самый… простор.

Ему надо было так много сказать ей, а он сидит как глухонемой. И вовсе не потому, что боится, а просто у него всегда так с девчонками. Со всеми. А уж если рядом девчонка, которая ему нравится, то его точно клинит, он буквально видит, как стремительно скатывается вниз по эволюционной лестнице.

Тощий парень по-прежнему раскачивался вперед и назад, не открывая глаз, и оба они казались ее пленниками. И чем дольше длилось молчание, тем сильнее Асаф злился на себя. У него ведь была надежда, что если доберется до нее в конце концов, то не будет сидеть таким вот бессловесным овощем, он даже с Леей разговаривал как нормальный человек, а тут… Что же получается? А то получается, что он самое настоящее трусливое убоище, не способное рта раскрыть.

Вдруг тощий парень неуверенно спросил:

— Это не Динка?

— Динка? — Тамар вздрогнула, услышав наконец лай.

— Я ее привел к тебе, — промямлил Асаф.

— Ты ее привел? Но как… откуда?

— Неважно. Я должен был привести к тебе ее, вот и привел.

Он сунул руку в карман рубашки, нащупал там бумажку, бланк № 76, на котором нельзя было разобрать уже ни слова.

— Неважно, — пробормотал он, смял листок, скатал его в шарик и затолкал поглубже в карман.

На сто пятьдесят шекелей больше, на сто пятьдесят меньше… Телевик ему в этом году все равно не светит.

Не сводя глаз с Асафа, Тамар быстро попятилась вверх по склону. Она закричала: «Динка!» — и собака бросилась к ней, порвав ремешок. Там, где они встретились, поднялось облако пыли. Из облака неслись вскрики изумления, возбужденный лай и всхлипывания. Асаф смотрел на клубы пыли и улыбался — вопреки боли.

Он тяжело поднялся и постоял, приходя в себя, проникаясь сознанием, что вот сейчас он просто уйдет, вернется домой и всю оставшуюся жизнь будет ненавидеть себя за трусость и недотепистость. Но изменить он ничего не мог. Вот будь на его месте Рои, он бы уже давно разливался соловьем, обольщая ее рассказами о своих приключениях и подвигах, а главное — смешил. Да она бы у него каталась от смеха!

Как только Асаф двинулся с места, Тамар тут же оторвалась от Динки и вскинула свое оружие. Асаф сделал два шага вперед, пожал плечами, показал, что в руках у него ничего нет, — пусть только даст ему пройти, и он уберется восвояси. Его миссия здесь закончена, а завтра предстоит еще один рабочий день в мэрии. Тамар с удивлением смотрела на него, потому что весь этот внутренний спор был написан у Асафа на физиономии. Она наблюдала за гримасами страдания, пробегавшими по лицу этого парня, и терялась в догадках. Кто он? Откуда взялся? На какой-то миг ей даже показалось, что он не очень опасен, но когда он сделал еще шаг в ее сторону, опомнилась и заорала:

— Динка, фас!

Асаф в изумлении уставился на нее. Он, конечно, не мог знать, что девять лет назад отец Тамар согласился купить ей собаку только при условии, что та пройдет курс спецобучения, дабы уметь защитить Тамар в случае необходимости. И вот девять лет спустя Тамар внезапно вспомнила об умениях Динки.

Динка приподняла уши, но с места не двинулась.

— Фас, Динка, фас! — в отчаянии кричала Тамар, невольно подражая южноамериканскому акценту дрессировщика.

Динка сделала несколько шагов, подошла к Асафу, потерлась головой о колено и ткнулась носом в ладонь. Тамар стояла как громом пораженная. Динка никогда не вела себя так ни с кем посторонним.

Асаф сказал:

— Она бегала по городу, ее нашли, привели в мэрию, а я там работаю на каникулах…

— В мэрии?

— Да, мой папа там знаком с… неважно. Ну вот я с ней немного покрутился… мы тебя искали.

Тамар посмотрела на Динку, словно требуя подтверждения. Динка глянула направо, глянула налево, облизнулась, а потом легко встала на задние лапы и положила передние Асафу на грудь.

Тамар выпустила из рук палку.

— А когда ты крутился по городу, тебе как следует врезали, — сказала она.

Асаф пробежался пальцами по экспозиции своих ушибов.

— Обычно я так не выгляжу, — смущенно пробормотал он.

— Обычно я не бью людей.

Асаф молчал, переминаясь с ноги на ногу. Почесал одной ногой другую, повыше лодыжки.

— А, тебе передавали привет, — вдруг вспомнил он. — Теодора и торговец пиццей. И еще Мацлиах. И Лея. И Нойка… да, и какой-то Моше Хонигман.

С каждым именем глаза Тамар делались все больше.

— И еще из брошенной деревни, от парня… Сергея, и от одного сыщика, который однажды тебя чуть не схватил. И еще от одной девчонки, она играет на виолончели на Бен-Иегуде, в красной шляпке.