Читать книгу "Операция "Фауст" - Евгений Федоровский"

“В России много земли, русские ленивы, тупы и инертны, приходи и властвуй!” И мы, засучив рукава, ввязались в войну с русскими, оторвали немцев от семьи, бросили их в окопы… Ради чего?

Я осознаю, что своим оружием нес горе другим народам. Но ответственность хочу нести не перед судьями, а перед своей совестью. Поэтому добровольно ухожу из этого мира. Не желаю, чтобы и твой “фауст”, как и ракеты Брауна, танки Порше, реактивные истребители Мессершмитта и другое чудо-оружие, нес нацистам победу.

Прощай, Маркус! Когда-нибудь и ты поймешь, что истинный прогресс создают не титанические фигуры, не вожди и партии, не гестаповцы и армия, а простые труженики всей земли. Они работают, они кормят мир и добавляют в сокровищницу человечества крупицы знаний, мыслей, идей. Именно эти миллионы тружеников продолжают человеческий род».

Шпеер отодвинул бумагу, долго молчал. Потом тяжело поднялся, достал из шкафа флакончик валерьянки, выпил с водой из стакана, услужливо поднесенного Лешем.

Поморщившись, он проговорил:

– Письмо я оставлю у себя. Маркус никогда не узнает о нем.

– Но комиссия…

– Комиссии не следует совать нос туда, куда ее не просят… Впрочем, выявит или нет она виновных в утечке информации, все равно я не смогу отстоять перед фюрером «фаустпатрон» Хохмайстера. Скорее я увлеку его идеей ракет «фау» Вернера фон Брауна. Это будет главный козырь в нашей тотальной войне…

Шпеер в эти минуты не предполагал, что ровно через два года окажется на скамье подсудимых Международного военного трибунала в Нюрнберге. В последнем выступлении перед приговором он произнесет иные слова…

«…Чем сильнее развита в мире техника, тем большую она таит опасность, тем больший вес имеют технические средства ведения войны.

Эта война окончилась самолетами-снарядами, самолетами, летающими со скоростью распространения звука, новыми силами подводных лодок и торпедами, которые сами находят свою цель, атомными бомбами и перспективами на ужасную химическую войну. Следующая война неизбежно явится войной, которая будет вестись под знаком новых разрушающих открытий человеческого разума.

Военная техника через пять – десять лет даст возможность проводить обстрел одного континента с другого при помощи ракет с абсолютной точностью попадания. Такая ракета, которая будет действовать силой расщепления атома и обслуживаться, может быть, всего десятью лицами, может уничтожить в Нью-Йорке в течение нескольких секунд миллион людей, достигая цели невидимо, без возможности предварительно знать об этом, быстрее, чем звук, ночью и днем. Появилась возможность распространять в различных странах заразные болезни среди людей и животных и при помощи бактерий уничтожать урожаи. Химия нашла страшные средства, чтобы причинить беспомощному человеку невыразимые страдания…

Как бывший министр высоко развитой промышленности вооружения, я считаю своим последним долгом заявить: новая мировая война закончится уничтожением человеческой культуры и цивилизации. Ничто не может задержать развития техники и науки и помешать им завершить свое дело уничтожением людей, которое начато в тех страшных формах во время этой войны. Поэтому этот процесс должен способствовать тому, чтобы в будущем предотвратить опустошительные войны и заложить основы для мирного сожительства народов…»

Эпилог

1

«Фаустпатрон» – предшественник современных гранатометов – все же поступит на вооружение немецких войск. С ним будут умирать в последних безнадежных боях солдаты, старики, мальчики из фольксштурма.

Странно, но чем больше бед обрушивалось на Маркуса Хохмайстера, тем лучше становилось у него зрение. В последние месяцы он расстался с зелеными очками. После запрета работ над «фаустом», отправки Айнбиндера на фронт, где он и погиб, после ареста и гибели Березенко, которого гестапо заподозрило в шпионаже, ферму-лабораторию пришлось продать. Маркус отдал долг отцу и забросил все дела. Освобожденный от военной службы, он уехал в Альпы, где бесцельно проводил время среди снегов и лесов. Сердце окаменело и ожесточилось.

Когда осенью 1944 года Шпеер отдал распоряжение о массовом производстве «фаустпатронов» и многие заводы перешли на их выпуск, Маркус категорически отказался принимать участие в совершенствовании своего детища. Раб техники, он не желал теперь превращать технику в рабыню нацизма.

Зато львиную долю заказа отхватил Ноель Хохмайстер. Он реконструировал свой завод. Как в годы молодости, он кинулся в изобретательство. Эсэсовцы пригнали на его производство узников концлагерей. С дотошностью делового человека он высчитал, что квалифицированному «кацетнику»[48]выгоднее дать высококалорийный паек, чем расходовать продукты на содержание истощенных, подвергающихся жестокому обращению людей, которых постоянно надо менять, а вновь прибывших – заново обучать, приспосабливать к работе. У него на заводе кормили лучше, чем у других хозяев, хотя работали заключенные по шестнадцать часов в сутки, прикованные к своим станкам, как рабы к галерам.

Ноель богател, и ему казалось – процветанию не будет конца. Но источенное заботами о свалившемся богатстве сердце не выдержало: он умер скоропостижно за книгой расходов и приходов.

В начале 1945 года Маркуса вызвали на медицинскую комиссию и признали ограниченно годным к строевой службе. В это время Германия бросала в бой самых младших своих сыновей – подростков 1929 года рождения. Хохмайстера назначили начальником механических мастерских, где работали четырнадцатилетние юнцы. Они чинили подбитые танки и штурмовые орудия, с внутренних стенок и кресел отмывали карболкой кровь убитых танкистов, заваривали швы, меняли моторы, устанавливали огнеметы – последнее оружейное новшество для борьбы с пехотой противника.

По радио все чаще раздавались призывы к воинам и населению Германии. Всех звали к героической гибели. Снова и снова вспоминали освященного нацистами Бодана – бога войны и победы. В свои небесные чертоги, в свою Вальхаллу, он принимал лишь тех, кто погибал на поле битвы. Умерший естественной смертью там оказаться не мог, ему оставался один удел – терпеть вечную нужду в подземном царстве Гэль. Читались стихи о родном фатерлянде, прославлялись герои, павшие во всех войнах, начиная с древних германцев – разрушителей Рима – и кончая убитыми вчера. Смерть преследовала всюду, как и судьба.

«А что такое судьба? Провидение? Бог? – спрашивал себя Маркус. – Мы пешки в большой игре. Ее ведут люди, присвоившие себе власть над жизнью и смертью других людей. Хорошо продуманная система, целая иерархия насилия – вот наша судьба! Обмануть целый народ, построить порядок на обмане и лжи – это надо уметь. Тупость обожествлялась, провидение оказывалось холодным расчетом – вожди рейха мечтали уцелеть даже в том случае, если погибнет весь немецкий народ».

Сидя перед приемником у себя в конторке, Хохмайстер пытался услышать сообщение об истинном положении на фронтах, но вместо этого в динамике грохотал истеричный голос Геббельса. Рейхсминистр пропаганды тоже призывал к самопожертвованию.