Читать книгу "Суд и ошибка - Энтони Беркли"

— Мы устроим так, что вы сможете принять посетителей прямо здесь.

— Понимаю, понимаю: вы намерены сохранить мне жизнь, — с нескрываемым злорадством констатировал мистер Тодхантер.

— Само собой.

— Вы окружите меня неусыпной заботой, как малое дитя. Такой бесценный больной у вас впервые. Вы спасете меня во что бы вам это ни встало — для виселицы.

Врач пожал плечами.

— Тодхантер, все это вы знаете не хуже меня.

— Какое-то в этом варварство, вы не находите?

— Не стану спорить. Варварство и есть. Но ничего не попишешь.

— Стало быть, встать вы мне не позволите?

— Не могу.

Мистер Тодхантер снова хмыкнул.

— Что ж, весьма сожалею, доктор, но я намерен встать, и я встану. И не представляю, как вам удастся меня остановить.

Врач улыбнулся:

— Это шантаж?

— Да, и вы это прекрасно понимаете. Удерживать в постели меня силой вы не можете. Если попробуете, я буду сопротивляться. И если я буду сопротивляться… — Мистер Тодхантер положительно угрожал!

Врач расхохотался.

— Вы, право, слишком умны, чтобы попасть в тюрьму! Ну хорошо, если я разрешу вам встать, вы глупостей не наделаете?

— Давайте договоримся, — ухмыльнулся мистер Тодхантер. Подобно мистеру Рамсботтому, покрытому неувядаемой славой, он все продумал заранее и добился своего, но совсем не собирался рисковать, хохоча до того, что лопнет. — Я хочу осмотреть тюрьму. Если вы позволите мне это и дадите возможность время от времени, вытянув ноги, греться на солнышке, обязуюсь не устраивать драк со служащими тюрьмы, когда они исполняют свой долг. Приводят его в исполнение — что, жутковато звучит, верно? — устрашающе захихикал мистер Тодхантер. — Ну что, по рукам?

— Такие вопросы решает начальник тюрьмы, — объяснил врач. — Не возражаете подождать, пока я с ним посоветуюсь?

— Да ради Бога, — великодушно разрешил мистер Тодхантер.

Врач упорхнул.

Мистер Тодхантер торжествующе глянул на своих надзирателей.

— Видали? Вы у меня все будете на коротком поводке! — посулил он.

Фокса, похоже, слегка шокировало намерение посадить служащих королевской тюрьмы на поводок, да еще на короткий, но Бёрчман только расхохотался.

— Это уж точно! Нам велели оберегать вас. Ну и хитрец же вы! Факт!

— Два факта, — педантично поправил мистер Тодхантер.

Комендант вошел в камеру, недовольно хмурясь.

— Выполнить вашу просьбу возможным не представляется. Правила предписывают содержать вас отдельно от других заключенных. Им запрещено видеть вас даже мельком.

— Бог ты мой, да я чувствую себя прямо неприкасаемым, парией! Хорошо, комендант, а не могли бы мы побеседовать с вами с глазу на глаз?

Комендант подал знак надзирателям, и те покинули камеру.

— А вы, доктор, останьтесь, — скомандовал мистер Тодхантер, и врач подчинился.

Мистер Тодхантер осторожно поднялся с кровати — длинный, жилистый, в бледно-розовой пижаме — и взялся руками за край стола.

— Я решил не ставить вас в неловкое положение перед подчиненными, — серьезно пояснил он, обращаясь к коменданту. — А теперь посмотрите: я держусь за край стола. Если вы не выполните мою просьбу, я этот стол подниму. Для меня он слишком тяжел, и я мертвым рухну к вашим ногам. Не верите — спросите врача.

Комендант в тревоге перевел глаза на коллегу.

— Вынужден признать, что так оно и есть, — подтвердил врач. — Рухнет.

Комендант подергал себя за ус.

— Послушайте, Тодхантер, будьте благоразумны.

— Не желаю, — отозвался мистер Тодхантер бунтарским тоном и слегка приподнял стол.

— Подождите! — взмолился комендант. — Послушайте, я не вправе принимать такие решения на свою ответственность. Это серьезное нарушение тюремной дисциплины… да подождите же! Вы позволите мне испросить разрешения у министерства внутренних дел?

— Ну конечно, — любезно отозвался мистер Тодхантер.

Комендант перевел дух.

— Побудьте здесь, доктор, а я пойду позвоню. — И он вышел из камеры.

Врач и мистер Тодхантер с усмешкой переглянулись.

— Может, приляжете, пока мы ждем? — предложил врач.

— Нет, спасибо, — отказался мистер Тодхантер. — Я лучше посижу. — И он осторожно присел на удобный стул у камина и принялся разминать колени.

Врач закурил. Его дело было маленькое, а какая угодно брешь в рутине — все развлечение.

Комендант вернулся только через двадцать минут, и по выражению его лица мистер Тодхантер сразу понял: дело неладно.

— Сожалею, Тодхантер, — сухо произнес комендант, — но министерство отказалось пойти вам навстречу. А с другой стороны, они там не видят необходимости в постельном режиме. Вам разрешено вставать и совершать прогулки в обычное время и в отведенном месте.

— Но… — начал было мистер Тодхантер.

— Больше сказать мне вам нечего, — перебил его комендант.

7

Мистер Тодхантер разозлился до крайности.

Его обвели вокруг пальца, он это видел. В министерстве сидели не дураки. Казнить его там никто даже не собирался. Напротив, они были бы признательны, если бы мистер Тодхантер любезно взял да и уморил себя сам. Тогда перед ними открывалась возможность поступить с Палмером как заблагорассудится, но пока камнем висела на руках предстоящая казнь мистера Тодхантера.

— Черт бы их всех побрал! — сдерживая гнев, произнес он и снова забрался под одеяло. — Я все равно добьюсь, чтобы меня казнили!

8

Причина всех бед заключалась в том, что власти по-прежнему считали: преступник — Палмер.

Напрасно мистер Тодхантер протестовал, напрасно он клялся-божился, что Палмер неповинен. Капеллан позволил ему поклясться на Евангелии и поверил ему. И доктор поверил. Даже комендант и тот поверил. Но от бюрократов из министерства отскакивало, как от стены. Даже ропот общественности их не задел. Палмер оставался в тюрьме, а министерство выступило с заявлением.

«Самым тщательным образом изучив обстоятельства дела, — говорилось в нем, — министр внутренних дел рекомендует его величеству отсрочить исполнение смертного приговора, вынесенного Винсенту Палмеру. Министр рассматривает целесообразность замены этого приговора пожизненным заключением, ибо, хотя присяжные вынесли вердикт, согласно которому не Палмер стрелял из револьвера в Этель Мэй Бинс с намерением убить ее, данный вердикт не исключает участия Палмера в этом преступлении. Решение министра по делу Палмера будет объявлено в надлежащий срок».

Это заявление ввергло в цинический гнев даже «Тайм».