Читать книгу "Геймер - Юлия Андреева"

– Господин Дзатаки действительно получит земли неприсоединившихся даймё-христиан? – пошла она на попятную.

– Да, в том случае, если принесет мне вассальную клятву верности. – Токугава сохранял каменное выражение лица, ничем не выдав охватившей его радости. – Если же он посчитает возможным встать на сторону врагов – ему придется разделить их участь. Как видите – все просто. Брак с Дзатаки, делает вас снова частью правящего дома. Что же касается моего брата – то должен признаться, отлюбит вас!

Последний довод поразил сердце прекрасной Осибы, подобно не знающей промаха стреле. Ее лицо порозовело под гримом. Осиба вздохнула и счастливо улыбнулась:

– Это меняет дело. Я не хотела бы становиться женой человека, который берет меня просто как военный трофей или залог мира. С этого момента я ваш вассал и самый преданный из ваших союзников. Клянусь вам в этом клятвой «Хэби»!

Глава 58

Об опозорившем себя человеке обычно говорят, что он позорит своих великих предков. Неправда. Предкам есть чем заняться в великой пустоте. Опозоривший себя человек на вечные времена пятнает своих безвинных потомков.

Из мудрых мыслей Тода Марико

Решающий бой за Осаку должен был воссоединить разрозненные отряды Токугавы и либо упрочить его притязания на власть, либо передать венец победы Исидо.

Две армии встретились в долине Имацу, расположившись друг против друга. Началось сближение.

Раннее утро было свежо и прекрасно. Солнце играло на доспехах военачальников, сбруях лошадей, на ножнах мечей. За спинами защитников Осаки было море. Море, которое предательски должно было погубить Исидо, принеся победу его врагу.

Но, сиката га най, как сказали бы японцы, в смысле, ничего не поделаешь. Кто-то должен был пасть, кто-то выиграть сражение и власть в стране. Ал и его отряды считали, что победить должен Токугава.

Самураи мушкетного полка были рассредоточены среди остальных самураев. С тем чтобы последние до поры до времени не привлекали внимания своим вызывающим отсутствием самурайских мечей.

Две армии, похожие на две одинаковые полосы, поддерживающие горизонт, сближались. Вернее, двигались лишь нападавшие самураи Токугавы. Защитники Осаки рассредоточились на несколько флангов, призванные оборонять город-крепость до последнего дыхания последнего самурая.

Обычно, когда две армии оказывались на расстоянии полета стрелы, и с той и с другой стороны сыпались привычные в таких случаях ругательства и издевки, призванные раздразнить противников, с тем чтобы те очертя голову ринулись вперед, теряя по дороге силу и изнывая под тяжестью собственной брони.

В этот роковой для Исидо день все было по-другому. Готовые сорваться с губ оскорбления в адрес армии Токугавы застыли на искаженных ужасом или смертью лицах защитников Осаки.

Вдруг неорганизованная полоса самураев Токугавы, словно по мановению волшебных граблей кумицу, разделилась на десять отдельных фаланг, каждая в пять рядов по двадцать пять человек, пять фаланг выстроились в авангарде, и пять за ними в резерве, на расстоянии в сто шагов.

Одновременно передние ряды выстрелили из ружей. Неожиданный залп оглушил противников. Стоящие в первых рядах самураи Исидо начали падать.

Раздался короткий приказ, и только что стрелявшие самураи Токугавы встали на одно колено, перезаряжая ружья. В это же время вторые ряды подняли мушкеты и выстрелили над ними. Тут же встали на одно колено, освободив простор для выстрела третьим, и так далее.

Со стороны Исидо опомнившиеся было самураи начали стрелять из луков, но расстояния явно не хватало.

В самое короткое время позиция защитников Осаки была завалена трупами. Мушкетная и оружейная пуля летела дальше, нежели стрела, выпущенная из лука или арбалета. Это было настоящее побоище.

Расстреляв авангард Исидо, воины Токугавы начали продвигаться вперед. Стреляли, заряжали, снова стреляли. И все это без остановки. Боевые знамена первых подразделений защитников Осаки попадали в пыль, меж тем самураи Токугавы уже шли по трупам, минуя первые рубежи обороны.

Тут на армию Токугавы обрушилась находящаяся до этого в резерве конница, возглавляемая сыном Исидо. Она двинулась сбоку, скомкав строй стрелков. Но ей тут же противостояла рассредоточенная пехота, и за ней навстречу конным противникам вылетела равная им по численности конница.

Фаланги смялись, на поле боя возникла неразбериха, в какой-то момент ведущий своих самураев Ал не успел зарядить мушкет, защищающий его своим щитом самурай охнул и свалился на землю сраженный стрелой. В следующий момент Ал увидел над собой брюхо коня и, тут же получив по затылку, потерял сознание и упал на труп своего телохранителя.

К счастью Ала сразил не самурайский меч, а копыто коня, в одну секунду перепрыгнувшего через вырубившегося геймера, унеся своего более опасного седока в сторону.

Ал не досмотрел окончания сражения. Не видел он и того, как осакский замок был атакован и почти что спален самураями «Сокола» и как в решающий момент сражения по крепостным стенам ударили снятые с «Лифде» пушки. Не слышал он и шума, произведенного голландским боевым кораблем в гавани.

Все это он мог только представлять себе, валяясь в заново отстроенном после пожара гостевом домике осакского замка, куда его, вместе с его наложницами, поместил после знаменитой битвы Хиромацу.

Удар был не очень сильным, и Ал быстро шел на поправку. Тем не менее он уже не участвовал в карательных операциях и битвах по завоеванию земель, все еще стоящих в оппозиции к Токугаве даймё.

Война продолжалась, сочась капельками крови из еще свежих ран. Исидо был еще жив, но скрывался вместе со своими приближенными и кучками то и дело досаждающих Токугаве самураев. Мало этого, из его личных комнат исчезла шахматная доска с бесконечной серо-коричневой партией. Должно быть, бывший комендант пытался сообщить Токугаве, что их партия еще не закончена.

Сразу же после того как придворный доктор Токугавы разрешил Алу выходить из дома, он устроил смотр своих отрядов, которые уже не принимали участия в сражениях по причине нехватки людей.

В одну только битву при Осаке полег почти что весь «Сокол». Тахикиро получила серьезные ожоги, когда ее дельтаплан был обстрелян горящими стрелами. Правая рука и плечо сильно пострадали, но врачи уверяли, что здоровый и молодой организм возьмет свое.

Повидав перебинтованную наложницу, Ал пообещал ей в самом скором времени набрать новых самураев, которых вместе с ним должен был готовить оставшийся невредимым, но сделавшийся как будто старше Оми.

Шло время.

Последние деньки перед родами Фудзико чувствовала себя неважно. Она то вдруг ни с того ни с сего заливалась слезами, точно атакованная враждебными ками, то пускалась бранить слуг. Которые, по ее словам, постоянно допускали небрежности, пользуясь тем, что госпоже не до них.