Читать книгу "Страж зари - Сергей Куприянов"

Павел почувствовал, как на него ахнуло. Крут, как-то очень крут добрейший Мих Мих.

— Потише, а! Семенов обернулся:

— Павел, а ты чего, «зонтиком»-то прикройся уже.

И Павел прикрылся. То, что Семенов называл «зонтиком», следовало трактовать как защиту. «Плащ». И он его создал. Или соорудил. Кто-то говорит «построил». И почувствовал себя очень спокойно и комфортно. Зачем ему все это? Господи! Он не чувствовал никакого напряжения либо усталости от того, что он закрылся. В сущности, и раньше «плащ» его несильно утомлял, это всего лишь мера защиты, но только прежде он этот невидимый щит держал, чувствовал его, пусть так, тяжесть, хотя держать его мог подолгу, сутками, но теперь он вдруг ощутил, что «плащ» его не то что не давит — поднимает. Или хотя бы приподнимает. Для чего тогда все остальное, когда он может теперь вот так, в коконе, оградиться от всего внешнего, ненужного и докучливого? Ощущение того, что грудь его распирает силой, но в то же время и применять ее вовне не хочется, нет в этом необходимости, успокаивало до того, что хотелось сесть и уткнуться в собственные колени, замкнувшись в себе, как улитка в собственном домике.

— Ну ничего себе! — воскликнул Мих Мих. Павел резко обернулся. Семенов смотрел на него донельзя изумленными глазами.

— Что?!

— Могу тебя поздравить.

— С чем?!

— У тебя очень… Я бы сказал, идеальная защита. Теперь я понимаю, почему не смог тебя нащупать.

— Михал Михалыч! Ну время же!

— Не томите, — подхватила возбужденная Марина.

— Чего кричите? Ну есть.

Дурные драматурги зачастую позволяют себе ремарки вроде: «Они воскликнули хором». Впрочем, порой это бывает оправданно. Но в данном случае ни законы драматургии, ни дурной вкус, ни что-то иное, кроме правды, которая может быть эквивалентом истины, не заставит пересказчика засвидетельствовать.

— Что?! — Павел и Марина воскликнули хором.

— Чего вы так кричите? — поморщился Мих Мих. — Тебя здесь нет, друг мой. Ты там.

— Где?

— Ну положим, карты у меня в голове нет.

— Но в прошлый раз вы же определили проспект Мира.

— Тогда у меня была, так сказать, реперная точка. Ну точка на местности, к которой можно привязаться.

— Но хоть примерно! — взмолилась Марина.

— Ну ориентировочно это район Белорусского вокзала, и движется в сторону области.

Павел всмотрелся в лицо Мих Миха, которое было необыкновенно одухотворенным. Сейчас он творил и, несомненно, ловил от этого кайф.

— Вы его держите?

— Держу пока. А что? Есть соображения? Или хочется поучаствовать в боевике с погонями и стрельбой?

— Я, кажется, знаю, куда он едет, — сказал Павел.

— Или она, — неприятным голосом добавила «нюхачка».

— И куда же, позволь поинтересоваться?

— К нам в контору. То есть к Петровичу.

— Ты хочешь сказать, что это кто-то из своих? — нахмурился Мих Мих.

— Не знаю. Посмотрим. Черт, зря я того джигита отпустил. Вы с нами?

— Ну я бы не против посмотреть на этот феномен. Только условие: никаких милицейских машин и прочих конфликтов с госслужащими.

— Да никаких конфликтов, вы о чем?! Все исключительно красиво. Как в сказке.

— Не надо мне таких красивостей. В умелых руках и обычный таксист Шумахером будет. А на такси у меня пока что хватает. К счастью, сейчас с этим проблем уже нет, а вот раньше…

Семенов не договорил, но Павел ухватил некую интонацию и поинтересовался:

— Что, гражданин маг, не совсем честным образом останавливали государственные такси? Или чего похуже?

— Не говори глупостей! Пошли.

Ясное дело, что по сравнению с милицейским «фордом», вооруженным атрибутами государственной необходимости, любой таксист будет казаться черепахой на фоне гепарда, но если три практикующих мага, сидящие в салоне такси, спешат, а двое просто-таки исходят от нетерпения, то пусть не стопроцентный, пусть всего лишь подобие, но режим «зеленой улицы» они вполне в состоянии устроить, не создавая при этом излишнего хаоса на дороге. Таксист, немало удивленный невероятной любезностью коллег по баранке, только и делал, что давил на газ. И еще веселился, видя уплывающие — да что там, улетающие! — назад лица водителей, едущих в том же направлении.

Павел несколько раз оглянулся, разглядывая мчащиеся за ними машины, люди в которых, надо полагать, на такой скорости по Москве никогда в жизни не ездили, и при этом даже гаишники, пару раз попавшиеся по дороге, не спешили остановить эту гонку. Наверное, от удивления, ведь мало кому удавалось увидеть, как какая-то занюханная «Волга», которую уже сняли с заводского конвейера, словно горячий нож масло, разрезает автомобильный поток в начале часа пик, и при этом на трассе не наблюдается ни одной аварии.

Сидящий сзади Мих Мих только пыхтел, но пока помалкивал.

За квартал от конторы Павел, в последние минуты усиленно крутивший головой по сторонам и часто с вопросом во взгляде оборачивавшийся на Семенова, вдруг крикнул разошедшемуся водителю, шедшему хорошо за сотню:

— Стой!!!

Видимо, в прошлой жизни таксист-частник был не Шумахером, а возничим на фараоновой колеснице либо по меньшей мере лихим наездником в крестьянской армии батьки Махно, потому что почти сразу после этого крика его проржавевший рыдван встал на дыбы, если только у машины эти самые дыбы находятся в месте, противоположном тому, где у лошадей.

Павел, не ожидавший такой реакции, не врезался в стекло только потому, что его правая рука была уперта в «торпеду». Марине повезло чуть меньше; она сорвалась с сиденья и упала на сидящего перед ней Павла, каким-то чудом перемахнув через довольно высокую спинку сиденья. Больше всего не повезло Семенову, который всецело отдался поиску. Он грудью ударился о спинку водительского кресла, потом его отдачей отшвырнуло назад, и он копчиком приложился обо что-то, хотя там, куда его откинуло, то есть на сиденье, ничего твердого по определению быть не могло.

Орлом выглядел один лишь водитель, мертво вцепившийся в руль своей «тачки» и сидевший в неестественной позе монарха, на голову которого только что надели царственный венец. Правда, взгляд у него тоже был орлиный — неподвижный и немигающий.

— Ты чего?! — возмущенно проговорил Мих Мих, кое-как устраиваясь на сиденье и при этом потирая рукой грудь.

— Есть? — нетерпеливо спросил Павел, безуспешно дергая за ручку двери.

— Ага. Перелом. Или еще чего похуже.

Наконец справившись с дверцей, Павел выскочил наружу, успев крикнуть в салон:

— С водителем рассчитайтесь!

— Это я с тобой рассчитаюсь, — пробормотал Семенов, шаря по груди в поисках неизбежных повреждений телесной оболочки.