Читать книгу "Заложник удачи - Владислав Русанов"

Годимир усмехнулся про себя. Что такое приличествующие благородному рыцарю удобства, он давно позабыл. Под крышей последний раз ночевал в Подворье, когда ехал выполнять поручение Аделии. Эх, Аделия, Аделия… По незнанию отправила ты своего воздыхателя на верную смерть или жестокий расчет был тому причиной? И желание встретить прекрасную королеву, посмотреть ей в глаза и выяснить все, всколыхнулось в молодом человеке с новой силой. Впору начинать гнать коня, невзирая на бездорожье.

Но коня он не гнал. Не позволил и другим. Да признаться, положа руку на сердце, никто и не пытался торопить события. И не потому, что жалели коней. Утратить лошадей значило безнадежно отстать и утратить даже самую призрачную надежду опередить лесных молодцев, но в этом здоровом расчете рыцарь мог заподозрить разве что только Бирюка, человека опытного и побывавшего во всяких переделках. Велина и Олешек не понукали животных по одной простой причине — они с трудом держались верхом без седел. Сыскарь терпела, сжав зубы, трясясь на остром хребте — ее конь оказался не просто мосластым, но и костлявым до умопомрачения. Зато музыкант, не стесняясь в выражениях, проклинал все и всех — себя, судьбу, неведомого заказчика, Заречье, Загорье, коней, рыцарей и разбойников.

Драконоборец и сам прекрасно понимал, как тяжело непривычному человеку ездить без седла. Еще бы! Стремян нет, ноги не отдыхают даже на краткий миг, а в особенности это ощутимо на рыси. Кроме того, внутренняя сторона бедра начинает потеть. Причем потеть с двух сторон — получается эдакая смесь человеческого и конского пота. Казалось бы, ничего страшного, но стоит появиться хотя бы малейшей царапине или ссадине — и жжение способен выдержать не всякий человек. А еще необходимо прибавить, что неопытный всадник начинает держаться за коня не только бедром (как положено, от колена до паха), но и шенкелем, то есть внутренней поверхностью голени. Хорошо выезженная лошадь воспринимает нажатие шенкеля, как посыл — приказ ускориться и идти вперед, и честно его выполняет. На размашистой рыси и тряска сильнее. Всадник вцепляется в повод, как утопающий хватается за соломинку, а ногами еще сильнее обхватывает бока коня. Итогом может стать неповиновение животного и, соответственно, полет человека в кусты.

Но, несмотря на неудобства, причиняемые отсутствием седел и уздечек, они упрямо двигались вперед.

Что поделаешь! Удобно, неудобно — никто не спрашивает. Не на увеселительной прогулке. Речь идет о жизни и смерти многих десятков, если не сотен людей. И думать о растертой заднице приходится в последнюю очередь.

Рассвет застал путников в дороге.

Ярош разрешил спешиться и пробежаться рядом с лошадьми. Чтоб, как он сказал, и ножки размять, и коням дать отдохнуть от своих неумелых потуг.

Олешек и тут начал бурчать под нос, но Годимир давно понял — шпильман гораздо крепче и выносливее на самом деле, чем хочет казаться. Просто у него привычка такая — жаловаться постоянно на судьбу, на неудобства, на людей, обеспечивших ему эти неудобства.

Пробежали две версты, не меньше.

Потом опять ехали верхом, сделав хороший отрезок по тракту. Это было вновь предложение разбойника, заметившего, что Сыдорова хэвра утруждать себя ранним подъемом не станет.

Тут уж пронеслись галопом, благо кони немножко отдохнули. Годимир откровенно наслаждался. Известно — на этом аллюре не подбрасывает, как на рыси. Зато Велина вновь поразила уже уставшего удивляться рыцаря. Едва не свалилась — начала съезжать коню на бок и лишь, ухватившись обеими руками за шею мосластого, кое-как удержалась и выровнялась.

В полдень отдохнули подольше. Ярош безошибочно вывел их к берегу ручья. Поить коней запретил, да Годимир и сам знал — разгоряченному скакуну холодная вода страшнее отравы. Еще в детстве видел, как по недосмотру конюха сошли копыта с ног покладистого мышастого меринка. Пан рыцарь Ладибор тогда измочалил арапник о спину нерадивого парня, но коня пришлось прирезать.

Коней привязали и дали напиться по несколько глотков из щегольской загорской шапочки Олешека. Животные протестовали, просили еще. Шпильман ругался и требовал не портить полезную вещь. И на одних, и на второго внимания никто не обратил. Все и так слишком устали.

Вновь тронулись в путь уже в сумерках. Опять Ярош вел спутников малоприметными тропками, заставляя время от времени бежать, держа коней под уздцы. В конце концов, поглядывая на уменьшающийся диск луны, то и дело мелькавшую в сплетении ветвей, Годимир понял, что сходит с ума. Не оставалось сил ни на мысли, ни на разговоры. Только горячие конские бока, хриплое дыхание, пот, разъедающий ноги даже сквозь порты. Это когда верхом. И огнем горящее горло, тяжелые, словно налитые свинцом ноги, так и норовящие запнуться о корень или валежину на бегу.

Солнце уже высунулось над кронами буков на добрых две ладони, когда впереди замаячила крепостная стена Ошмян.

И это они называют укреплением!

Ручей, играющий роль рва, невысокий вал и кое-как обтесанные сверху колья. То-то они гореть будут, подсушенные беспощадной жарой за истекшую седмицу, когда чародей Вукаш щедро плеснет «кровью земли».

Стража в воротах, хвала Господу, усиленная — не иначе как по причине грядущей войны: заметушилась, увидев четырех взъерошенных всадников, широкой рысью — на галоп сил у коней уже не оставалось — приближающихся к мостику. Достопамятный мостик. Неужто и сейчас придется пробиваться силой? Тех-то сил осталось — кот наплакал…

К счастью, сражаться не пришлось.

Командовал десятком стражников знакомый драконоборцу Курыла — пожилой, с блеклыми глазами, напоминающий скорее мастерового, чем воина.

— Ты откуда такой красивый, пан рыцарь? — удивленно проговорил он, давая знак своим подчиненным убрать рогатку.

— Беда, братцы… — прохрипел Годимир, направляя коня на мостик. Откашлялся и выкрикнул уже погромче: — Беда! Война! Загорцы близко!

— Загорцы? — недоверчиво покачал головой десятник. — Что-то рановато…

— А молодой пан говорил… — влез без разрешения безусый конопатый паренек.

— Я тебе дам «молодого пана»! — Курыла замахнулся на дерзкого древком гизармы. — Всяк сверчок, Неклюд, знай свой шесток! Паны рыцари, стало быть, сами разберутся.

— А какой молодой пан? — спросил драконоборец.

— Так, пан рыцарь, к пану Божидару вроде как сынок приехал единоутробный, — пожал плечами стражник. — Еще вчерась… Не знаешь такого?

— Как же, знаем, — с угрозой проговорил Ярош. — Ох, доберусь я до него, елкина моталка…

— А? Ага. Ну, давайте, езжайте прямо в замок, стало быть, — ухмыльнулся Курыло. — Могет быть, вас дожидаются там, за стол не садятся.

Рыцарь нахмурился. Когда простые стражники с тобой так начинают разговаривать, волей-неволей начинают кулаки чесаться. Но, с другой стороны, стоит ли связываться, терять драгоценное время? Не в том ты сейчас положении, пан Годимир, чтобы свои порядки в Ошмянах наводить.

Словно уловив его мысли, Велина дернула словинца за рукав: