Читать книгу "Черный скоморох - Сергей Шведов"

– У меня есть подозрение,– поделился с братьями Андрей,– что мы присутствовали при собственном зачатии, каждый, разумеется, при своем.

– С чего ты взял? – возразил Гиг.– Я пережил головокружительное приключение с переодеваниями.

– С переодеваниями?! – насторожился Птах.– Ты проник в спальню своей несравненной, переодевшись в женское платье, пока два чудака занимались магическими опытами?

– Допустим,– согласился Гиг.– А ты что, пережил нечто подобное?

– Нет,– покачал головой Птах.– Я просто слышал эту историю в Арлиндии. Ибо приключение, которое ты только что пережил, Гиг, стоило моей матери Елене мессонского трона.

– Но позволь,– возмутился Гиг.– Я видел несравненную, ту самую, что изображена на бубновой карте.

– Все мы видели своих несравненных,– подтвердил Птах.– Тем не менее прав Андрей. Замок был плодом твоей фантазии, принц Мессонский, но то, что с нами происходило, очень напоминает истинные происшествия, случившиеся с одним человеком. И этот человек – наш отец, князь Тимерийский.

– Меня интересует другое,– покачал головой Гиг,– зачем мы вообще гоняемся за несравненными, если их нет на свете?

– А разве погоня за химерами не святой долг всякого приличного поэта? – всплеснул руками Феликс.– Ты ме-ня разочаровал, дорогой братец.

– Я не поэт,– твердо сказал Птах.– За это время я бы отыскал целую дюжину несравненных в своей Арлиндии.

– Есть, видимо, смысл вернуться к Пигалу и Лулу,– предложил Гиг.– И взглянуть на карты – не произошли ли там какие-нибудь изменения?

С принцем Мессонским согласились все, уж больно бесперспективное это занятие – хватать руками пустоту. Благо до ворот станции гельфов было всего ничего.

– Я одного не могу понять,– сказал Феликс,– почему мы все время крутимся на небольших пятачках между входом и выходом? Ведь за пределами этого пятачка целая планета.

– Возможно, все дело в голубых замках,– задумчиво проговорил Андрей Ибсянин, но объяснить свою мысль не успел.

Ворота станции гельфов распахнулись, вобрав в себя незадачливых охотников за несравненными. В эту минуту необходимо было сосредоточиться на дороге, чтобы не оказаться в какой-нибудь невероятной дыре. Молодые люди на своем опыте убедились, что шутить с чудесным творением предков опасно.

Просвещеннейший Пигал колдовал над костром. Впрочем, колдовство было прикладного свойства, поскольку результатом магических пассов должна была явиться обыкновенная уха, запах которой путешественники уловили от самых ворот станции.

– А вы заметили, как скромно нас кормят на этой дороге? – спросил проголодавшийся Феликс.– Ни одного приличного трактира на обочине. Гельфы были уж очень непредусмотрительными людьми. Счастье еще, что с нами просвещеннейший из просвещенных, магистр из магистров, который не даст нам умереть с голоду.

– Магия здесь ни при чем,– сказал Пигал после приветствия, хмуро оглядывая вернувшихся ни с чем молодых людей.– В этом озере рыбы с избытком, бери хоть голыми руками.

Чуть в стороне от костра паслись кони, среди которых Феликс обнаружил своего гнедого.

– Переплыли стараниями ее высочества Лулу,– пояснил Пигал.

Феликс не стал расспрашивать, как ей удалось это сделать. В конце концов, ведьме ничего не стоит заставить бедную лошадку проделать водой вплавь далекий и трудный путь. Гоняет же принцесса единокровных братьев по дороге гельфов, словно гончих псов, правда, пока без толку. А что касается барона Садерлендского, то он вполне солидарен с просвещеннейшим Пигалом – пропади она пропадом, эта Черная плазма, со всеми населяющими ее Сагкхами.

Пигал и подошедшая Лулу внимательно выслушали рассказы молодых людей и пришли к выводу, что они попали в след князя Тимерийского. Только его память могла хранить подробности зачатий благородных отпрысков. Но его воспоминания были существенно подкорректированы, поскольку на месте Асольды, Елены, Лилии и Леды оказались несравненные.

– Ибсянин считает, что во всем виноваты голубые замки,– сказал Птах.– И я полагаю, что он прав.

– Почему? – Лулу перевела взгляд на Андрея.

– Видишь ли,– задумчиво проговорил тот,– гельфы готовились к затяжной войне с Черной плазмой. Отсюда голубые замки с якобы зародышами чудовищ. Но, как мы знаем, драконы оказались неэффективным средством борьбы против Сагкхов. То же самое происходило и с другими чудовищами, созданными человеческой мыслью. И тогда кто-то умный решил: а почему бы не использовать для этой цели фантазию самих Сагкхов? Сагкхи, появляясь на планетах гельфов, испускают волны, взрывая голубые замки-мины, и их фантазии, их страхи, их комплексы начинают приобретать материальную форму. По сути дела, Сагкхи начинают бороться сами с собой, как это происходило с нами.

– Но почему все это разрушилось в самый неподходящий момент? – возмутился Феликс.– Ведь если верить твоим рассуждениям, то все наши и не наши фантазии должны были обрести законченную форму?

– Да потому, что до нашего прихода на планете побывал человек, обезвредивший гельфийскую мину. И ее энергии хватило только на пшик, который мы с вами застали.

Просвещеннейший Пигал едва не подпрыгнул от осенившей его мысли. Конечно, ибсянин прав. Именно для этого вышел на дорогу гельфов проклятый князь. Сагкхи не могли пройти по этой дороге из-за мин-ловушек, их сгубили бы собственные материализовавшиеся фантазии, которые по сравнению с человеческими, надо полагать, просто чудовищны. Вот Сагкхи и пустили впереди князя Тимерийского. А дальше последует прорыв Черной плазмы к Светлому кругу и неизбежный закат человеческой цивилизации. И Пигал Сиринский причастен к реализации этого чудовищного плана! Более того, если уж говорить начистоту, то он один из самых рьяных пособников проклятого князя. Именно с помощью Сиринского магистра Чернопалый вышел на эту дорогу. А теперь Пигал ведет ему на подмогу сыновей, чтобы ускорить гибель Вселенной. Было от чего встать дыбом остаткам волос на голове несчастного сиринца.

– Допустим, князь взрывает мины,– согласился Феликс.– Но кто тогда посадил в голубых замках убитых нами монстров? А у этих монстров и химеры, надо полагать, соответствующие. Это вам не полузвери-полулюди, придуманные Гигом. И кто предупредил нас посредством карт о грозящей опасности? Черная плазма?

– Я еще понимаю, когда нас бросают против чудищ,– поддержал барона Птах,– но зачем нас дразнят несравненными, кто-нибудь может мне объяснить?

Может, кто-нибудь и мог бы, но Пигал Сиринский за это дело не взялся. Ему кружение за несравненными тоже действовало на нервы. Разумеется, он кое о чем догадывался, но эти догадки не приносили ему облегчения. После мучительных раздумий магистр пришел к выводу, что брать всю ответственность на себя он не вправе. Видимо, настал тот момент, когда следует обратиться за помощью к членам Высшего Совета, даже если ему придется поступиться ради этого своими принципами и поработать немного на черной волне.