Читать книгу "Роза Черного Меча - Рексанна Бекнел"

Все, что было женского в Розалинде, исполнилось восторгом от этого ответа. Он остался ради нее. Ради нее он рисковал навлечь на себя гнев ее отца и скорую расправу сэра Гилберта. Все это — ради нее. Могла ли она не ответить ему тем же? В этот момент перестали существовать любые доводы рассудка; из-за которых союз между ними казался невозможным. Она не желала вспоминать некогда брошенное им признание, что нужна ему только как наследница Стенвуда. Мужчина, стоявший сейчас перед ней, хотел ее так сильно, что готов был пойти на смертельный риск. А она хотела его так, что и выразить невозможно. Больше ей ничего не нужно было знать.

Розалинда не стала гадать, что ее ждет потом… просто выбросила эту мысль из головы. Он хотел ее, и пусть даже подобное влечение совсем не то же, что любовь, — сейчас казалось, что эти чувства во многом сродни друг другу. Видит Бог, силы ее любви к Эрику хватило бы на обоих.

Он уложил ее на кипу пустых мешков. Ее пояс был отброшен в сторону, шнуровку платья распустили, платье быстро стянули через голову — и она не запросила пощады, когда он обжег ее жадным и требовательным поцелуем. С него были сорваны туника и рубашка, и ее проворные руки постарались для этого не меньше, чем его собственные. И тогда он лег сверху, вдавив ее гибкое тело в ложе из грубой дерюги.

— Будь моей, — шепнул он, вынуждая ее разомкнуть губы. Он схватил обе ее руки и отвел их так, что они оказались у нее за головой. Он дал ей почувствовать всю тяжесть его большого тепа, словно стремясь оставить на ней свое клеймо на веки вечные. Его бедро вклинилось между ее бедрами, и, как ни трудно ей было сейчас дышать, каждый вздох дарил ни с чем не сравнимую радость. Даже сквозь ткань сорочки груди Розалинды, к которым прижимался его обнаженный торс, ощущали ласку завитков волос, покалывающих ее кожу.

Она извивалась под ним, снедаемая нарастающим внутренним жаром. Она хотела касаться его. Она изнемогала от желания провести пальцами вдоль его длинных золотистых волос и погладить ладонями его влажную горячую кожу. Но он не выпускал ее рук и. только перехватив их одной рукой за оба запястья, оперся на локоть другой руки.

— Истомилась по мне? — хриплым шепотом проговорил он, прокладывая дорожку поцелуев вдоль ее ключицы и плеча. Он передвинулся немного вдоль тела Розалинды, от ее головы к ногам, так что ее мягкий живот, прикрытый полотном сорочки, подался внутрь под напором несокрушимого орудия его мужской силы. И губы Эрика переместились от шеи Розалинды к нежным холмикам ее грудей. Голова у нее закружилась; его губы все более самовластно распоряжались вожделенной добычей, и Розалинда уже не могла противиться этому сокрушительному напору. Она хотела высвободиться… хотела, чтобы это никогда не кончалось… она хотела всего. Он ласкал ее груди поочередно и с равным пылом. Но теперь другая рука Эрика заставила ее согнуть ногу в колене, чтобы он мог без помех прижаться чреслами к средоточию ее желаний. В горячей жажде завершения, которую он искусно разжигал, но не спешил утопить, Розалинда заметалась, тщетно пытаясь освободить руки.

— Прошу… — умоляла она, не открывая глаз. — Не мучай меня… — Никакого стыда уже не осталось — только жгучее томление.

— Как нежно ты просишь, моя пылкая женушка! Как отрадно звучат твои слова для моего изголодавшегося тела!

Его губы снова сомкнулись вокруг одного из сосков и сжимали его. пока его страсть не обернулась для нее болью, а исцелением от боли стали горячие влажные круги, нарисованные его языком.

— Ах, какое было бы наслаждение вечно удерживать тебя вот так, беспомощную, подо мной, пока я владею твоим соблазнительным телом и преподаю тебе все уроки, все премудрости страсти. — Он снова несколько раз передвинулся вверх и вниз, так чтобы она все время ощущала, как вдавливается в ее живот выпирающий утес его мужества. — Тебе это нравится, моя горячая, нежная Роза? Ты жаждешь принять от меня то, чего не миновать?

Желание обуяло Розалинду с такой силой, что на вопросы Эрика она не могла бы ответить вслух ни единым словом. Вместо ответа она согнула и второе свое колено. Да, без слов говорила она, бесстыдно прижимаясь к твердому вместилищу его мужского начала. Да, да, да…

Но, доведя ее почти до безумия, он — чего она никак не могла ожидать — отстранился от нее и поднялся, встав над ней на колени. Он дышал с трудом, но в глазах горел неукротимый огонь. Она лежала неподвижно, внутренне содрогаясь от силы влечения к нему, ее ноги все так же были раздвинуты, а руки закинуты за голову. Хотя сорочка еще оставалась на ней, Розалинда понимала, что это ничего не значит, ибо никакое нагое тело не могло бы выразить те чувства, которые, без всякого сомнения, сейчас ясно читались в ее широко открытых глазах. И, словно он тоже это понимал, он протянул руку и медленно провел ею по груди и талии Розалинды, разгладив складку на сбившейся сорочке.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — тихо проговорил он. Его рука передвинулась ниже, пока не коснулась костяшками пальцев верхних завитков на темном треугольничке ее лона. — Я сделаю все, что ты пожелаешь, но ты должна об этом попросить.

В голове у Розалинды стоял такой сумбур, что она даже не сразу поняла услышанные слова. А потом ее охватил озноб — то ли от желания, то ли от страха.

— Пожалуйста, — шепнула она, простирая к нему руки, — пожалуйста, приди ко мне.

Она видела, как он с трудом сглотнул слюну, и чутьем угадала, что он сейчас ведет нелегкую борьбу с самим собой.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — глухо повторил он. Ответить было трудно. Слова рвались с языка, и в то же время их невозможно было выговорить. Но и сдержать их она не могла.

— Я хочу тебя, — призналась она так тихо, что это можно было принять просто за шорох ткани, на которой она лежала.

Он закрыл ненадолго глаза, и по суровому лицу пробежало такое выражение, словно Эрика пронзила боль.

— Это я знаю, моя невинная девочка. А теперь скажи мне, что ты хотела бы… чтобы я сделал?

Лицо Розалинды вспыхнуло, когда она поняла, чего он от нее добивается. На этот раз решение будет принимать она. На этот раз не будет и речи о том, чтобы винить кого-то другого за греховные желания, которые он в ней пробудил. На этот раз она не сможет изображать себя безвольной жертвой его похоти. Опасным было их соединение само по себе, но этот новый поворот делал его куда опасней для ее сердца. Однако пути назад уже не было.

— Я хотела бы… Я хотела бы видеть тебя… всего. — У нее перехватило дыхание. — Пожалуйста, сними все… остальное.

Просьба была исполнена мгновенно. Шоссы и нательные штаны упали на пол, и он встал перед ней во всем блеске своей наготы. Она лежала у его ног, чувствуя себя так, словно была жертвой, принесенной язычниками какому-то могущественному богу, — человеческой жертвой, готовой сейчас на любую муку, если только он сочтет это необходимым.

Он не настаивал, чтобы она сняла сорочку. Но, словно повинуясь неведомым чарам, она потянулась к подолу, отогнула его, быстрым движением заставила сорочку соскользнуть на шею, сняла ее через голову и отбросила в сторону. Он по-прежнему возвышался над ней, и она невольно задрожала, взглянув на него. Каждая часть его тела явственно вырисовывалась в лучах солнечного света, проникающего через стыки кровли. Все мускулы и сухожилия — на мощных ногах, на стройных бедрах, на подтянутом животе, на широких плоскостях торса и плеч — казались напряженными и соразмерными. Могучие руки, покрытые испариной, чуть блестели. Но в конце концов ее взгляд остановился на том, что так горделиво вздымалось на его чреслах. Эрик являл собой внушительную фигуру мужчины, солдата, испытанного в сражениях, и закоренелого разбойника. Но он был также и завидным любовником, и она понимала, что он готов сейчас доказать это снова.