Читать книгу "Главный противник - Николай Басов"

– Ким, а правда говорят, что одним из этих смертников согласился стать пурпурный?

– Его не хотели пускать, но Сатклихо его обследовал и сказал, что можно, – отозвался Ким, отдуваясь. Ему тяжко приходилось на рычагах, потому что из трех дополнительных помощников на этом крейсере толковым пилотом была только Лада, остальные, как ни старались, но действовали невпопад, должно быть, по-настоящему умелых ребят рассадили на лодочки поменьше. – Какие-то у него проблемы были с командованием, когда еще у них служил… Вот он, кажется, и надумал с ними рассчитаться за прежнее.

– Что – «прежнее»? – не поняла Лада.

– Кто же знает? – отозвался Ким. – Только он сам да всевышний.

Рост сумел как-то найти в темноте грузовую лодку этого самого пурпурного. Гребцами у него было два совершенно бестолковых пурпурных, из самых здоровых, двухметровых. Даже для того чтобы работать на котле, они оказались туповаты, что-то у них не получалось, хотя для такого перелета хватило бы одного бакумура… Да, все-таки волосатики здорово поумнели, общаясь с человечеством, даже этих вот дуболомов из пурпурных стали обгонять.

И тогда Рост вдруг понял, как обычно понимал самые удивительные вещи об этом мире, что вообще-то, при желании, можно было бы запрограммировать пурпурных пилотов для всех этих лодок смертников. Как-то неожиданно ему стало ясно, что они всю жизнь жили под «балдой» и загипнотизировать их было проще, чем уговорить волосатиков пойти гребцами в этот отчаянный налет на плавающий город… Но все-таки от этого отказались, слишком уж рискованно. Они могли не выполнить своей задачи, могли просто приземлиться на палубу какого-нибудь корабля, превращенного в плавающий аэродром, и перебежать к своим в последний момент. А это значило бы, что человечество потеряло бы бомбы, таящиеся в трюмах этих антигравов… А их и так было всего три. Лучше уж как есть.

Вот только Серегина жалко. Да и Цыгана-Жукова. Но этот хоть точно знает, что делает. Когда Рост как-то случайно встретился с ним, он вдруг понял по глазам черноволосого красавца или по его уклончивым манерам, что сам-то он не считает, что непременно погибнет… Он вообще с этой целью свою бомбу как-то переоборудовал, создал мощные оболочки из старых бочек, начинил обрезками металла с завода… Чудак, он и не подозревает, что при взрыве, если он получится таким, как Ростик предполагает, этот металл испарится, даже не вырвавшись из огненного шара, в первую секунду. А может, просто хочет попробовать… В общем, с Цыганом оказалось непросто, но если получится взорвать бомбу и уцелеть – то только у него.

В море неожиданно возникли сполохи жидкого огня. Это фосфоресцировали отряды викрамов. И Фоп-фолла, разумеется. Рост перевел на него прицел и вспомнил какой-то частью своей памяти, как он говорил с этим «думающим мускулом», направляя его в нужное место, к нужному моменту. Фоп-фолла сказал… Если, разумеется, это можно назвать разговором… Что потеряет много составляющих его органов, но весь не погибнет. Это правильно, он знает, что говорит, и даже лучше, чем аймихо.

– Ким, может, все-таки победим?

– Мы обречены, Рост, – очень серьезно, даже каким-то другим, чем обычно, голосом, отозвался Ким. – Но следует сохранять стойкость. Вдруг заставим их отвернуть от города?..

– Знаешь, лучше бы я полетел с Евой. Не нравится мне с тобой.

– Со мной ты продержишься чуть дольше. А лишняя минута может решить исход сражения.

Рост попался на своем всезнании, которое по-прежнему не отпускало его, хотя после приема аймихойского, гм… лекарства, прошло уже больше недели. У него появился вполне конкретный вопрос к другу:

– Ты летишь умирать?

– А ты – нет?

Ответа на этот, так сказать, ответ, он тоже не знал. Скорее всего следовало бы признать, что – да, тоже. Но что-то его смущало, опять же из-за его всезнания. Если все должно было вот тут кончиться, уже через час, хотя в их положении и час продержаться – геройство, то… Зачем же было все остальное? Или это предсмертные мысли, которые возникают у человека в подобной ситуации и их как бы положено передумать, прежде чем погибнуть?

Киты вдруг стали мерцать в воздухе внутренними искрами, не выходящими из объема их громадных туш. Сначала слабо, потом сильнее, потом вдруг сплошными переливами, похожими на северное сияние, только очень близкое. Это было совершенно феерическое зрелище, а по богатству цветов и странности форм эти сполохи не уступили бы никакому салюту или фейерверку, даже на далекой Земле. Хотя кто из нынешних людей по-настоящему помнил это искусство?

Неожиданно прорезался голос в рации, это был Сатклихо, оставшийся на берегу:

– Они почувствовали нас, проверяют… Не понимаю, почему не заметили раньше.

Хорошо, что хоть связь не прервалась и действует куда дальше, чем обычно. До корабля осталось всего-то километров семь-десять, в самый раз для рывка… Нет, далековато. Или ближе все равно не подобраться?

Теперь и Рост почувствовал, что их обнаружили. Это было похоже на пресс, который навалился вдруг на податливую, как глина, растекающуюся массу их, человеческих антигравов, среди которых уже и построения почти не осталось, – эти пилоты не сумели толком выдержать строй в темноте, да еще когда кто-то из них стал нервничать. Нужно было начинать сражение, чтобы почувствовать боевое напряжение, обрести другое состояние ума, чем в эти томительные и жестокие минуты.

Пресс чужого сознания был способен, пожалуй, даже остановить некоторых, кто был слаб, кто оказался уязвим и поддавался его воздействию, его влиянию. А поддавались, пожалуй, многие, даже некоторые аймихо… Но только не аглоры. Ах, как жалко, что не они сидят сейчас в креслах пилотов…

Вдруг стало легче, даже дыхание вроде бы можно было восстановить, потому что этот луч чуждого, мощного сознания ушел в сторону, может быть, частично рассеявшись на китах, а может, просто проскочив мимо в этом огромном, темном пространстве, по которому они сейчас тащились. Он ушел вниз и вправо, при желании Рост мог бы, кажется, даже увидеть его, как луч прожектора, поймавший в свой круг что-то, находящееся за спинами людей.

– Если они почувствовали нас, то сразу этого не покажут, – сказал Ростик неизвестно кому. – Могут и ловушку устроить, которую мы сразу не раскусим.

– Ты бы что-нибудь приятное рассказал, например анекдот, – отозвался Ким. Неожиданно он стянул шлем и вытер пот на лбу. Оказывается, ментальный пресс давил и на него, хотя, вероятно, Ким не понимал, что вокруг происходит.

Рост на всякий случай оглянулся, не заметили ли пурпурные их экранопланы, которые, перегруженные десантниками, чуть отстали. Смертники, все смертники, решил Рост. И во что мы ввязались? И был ли у нас выбор?

– Удивительно, но кажется, мое предложение обмануть их каким-то кодовым словом, паролем, определяющим приближающиеся к Валламахиси объекты по принципу «свой – чужой», сработал… А я не верил, что это важно.

– И наш страх аймихо пригасили, – почти слово-охотливо добавил Ким. – Ну помнишь, как психический шок от Переноса был ослаблен каким-то странным… не знаю, как сказать… Может быть, массажем? – Он уселся поудобнее, подготавливая себя к очень тяжелой работе. – Эти старцы – вообще молодцы, настоящие кудесники.