Читать книгу "Фраера - Валерий Горшков"

– Чем больше ты говоришь об опасности, тем сильнее и мне хочется сыграть в эту игру, – признался Павлов. – В конце концов, мы же не собираемся никого грабить, просто немного развлечёмся. Окончанием шутки будет считаться разоблачение курьера. Верно я говорю, Глеб?!

– Действительно, малышка, здесь нет никакого риска, – поддержал я Хаммера. – Главное, все проделать грамотно, чтобы не вызвать у рыжего финика ни малейшего подозрения.

– Ребята, не надо глупостей, я вас умоляю! – Маша говорила уже с явным раздражением. – Неужели вы не понимаете, что ради такой суммы, как три миллиона, эти люди, которые привезли камни на яхту, готовы на все? Я сильно сомневаюсь, что здесь находится только курьер. У него наверняка есть минимум два охранника, причём каждый – с оружием под пиджаком и отсутствием чувства юмора. Если вы немедленно не угомонитесь… я знаю, что сделать. У меня просто не останется другого выхода.

– Ладно, ладно, успокойся… – Я тяжело вздохнул, взял из металлического ведёрка с плавающим в воде льдом бутылку шампанского и разлил остатки по бокалам. – Нет так нет. И не надо по этому поводу ссориться и тем более пугать нас всякими страстями-мордастями. Между прочим, ты сама рассказала мне об алмазах, тебя никто за язык не тянул. Знаешь же мой характер.

– Да, вот такая я дура! – примирительно бросила Маша, вытаскивая сигарету из лежащей на столе пачки «Мальборо».

– Все, Машка, закрыли вопрос, – протягивая горящую зажигалку, серьёзно бросил Павлов. – О жуликах больше ни слова. Лучше пойдём потанцуем. Балдею от этой мелодии, как удав от стекловаты! – Прикрыв на мгновение глаза, Хаммер побарабанил пальцами по краю стола, а потом с надеждой посмотрел на меня: – Старик, ты не против?

Тихое веселье в салоне-ресторане «Белой акулы» продолжалось до поздней ночи. К тому моменту, когда мы, сытно поужинав, потанцевав и с переменным успехом сыграв несколько партий в покер, решили спуститься к себе в каюты, стюарды лишь единожды вынуждены были отвлечься от обслуживания пассажиров, для того чтобы угомонить разгулявшегося не на шутку синьора Манчини.

Хватив лишку, маленький пузатый итальяшка, сдвинув остекленевшие глазки к переносице и тряся смятыми в пухлой волосатой лапе купюрами, стал заплетающимся языком настойчиво требовать отлова плавающей в аквариуме белой акулы. Потом её, по мнению макаронника, следовало выпотрошить, запечь и подать ему на серебряном блюде, с ананасом в раскрытой пасти.

Зацикленный на этом своём желании, он размахивал руками, обкладывал «зажавших деликатес» черномазых на чем свет стоит и каждые полминуты увеличивал сумму вознаграждения на одного зеленого франклина.

Когда стоимость несчастной акулы-недомерка выросла до двух тысяч долларов, один из стюардов не выдержал и пошёл консультироваться к капитану яхты – можно ли отловить рыбу и отдать её для приготовления на камбуз?

Капитан к тому времени уже покинул ресторан и находился в ходовой рубке. Спешно покинув её и лично удостоверившись в параноидальном желании в стельку пьяного итальянца, африканский морской волк, видимо имеющий предписание свыше всячески ублажать богатеньких пассажиров, подписал тупоносой твари смертный приговор.

Но белой акуле неслыханно повезло. Едва стюарды, под всеобщие улыбки и смех, вооружившись сачком для ловли бабочек и жуков, подставили лесенку и вскарабкались к самому верху аквариума, буйный синьор Манчини неожиданно тяжело рухнул со стула. Он упал на покрытый мягким ковром пол ресторана и окончательно отрубился, рассыпав вокруг себя ворох смятых бумажек и громко захрапев.

– Джузеппе, что с тобой?! Тебе плохо?! Да помогите же кто-нибудь! – истерически взвизгнула Барби, безуспешно пытаясь самостоятельно поставить толстяка в вертикальное положение.

Бросив сачок и повинуясь молчаливому жесту капитана, шустрые ребята в белых пиджаках взяли за руки за ноги обмякшего, как бурдюк с пивом, итальянца и осторожно вынесли его из ресторана, направившись по ступенькам к каюте.

Следом за ним, постоянно давая указания, спотыкаясь (все-таки Манчини расслаблялся не один) и поправляя съехавший набок парик, поплелась, качаясь на высоких каблуках, подружка макаронника.

– Осторожней, кретины безмозглые! Не ударьте его головой о перила! И не уроните с лестницы! Одна царапина на теле Джузеппе стоит больше, чем вы все целиком вместе с хвостами!

Спустившись на палубу вслед за карикатурной процессией, мы подошли к борту и некоторое время стояли, вдыхая свежий воздух.

– Смотри, звезда падает! – вдруг встрепенулась Маша и вытянула вверх руку. – Нужно быстро загадать желание!.. Ты успел, Глеб?

– Да, – кивнул я, когда в непроглядной темноте, на самом подлёте к линии горизонта, погасла маленькая серебристая искорка.

– Только никому не рассказывай, а то не сбудется, – серьёзно предупредила Маша. – Я тоже загадала!

Постояв минут пятнадцать и не спеша выкурив по сигаретке, мы спустились к каютам, попрощались с Сергеем до утра и усталые, но довольные чудесно проведённым днём, после несколько затянувшегося совместного принятия душа, наконец легли спать.

Маша, разметав пахнущие шампунем влажные волосы по шёлковой подушке, уснула почти сразу. А я, совершенно не испытывающий сонливости, просто лежал, устремив взгляд через раскрытый иллюминатор в неподвижно висящее над яхтой бескрайнее звёздное небо.

Несмотря на все просьбы и предостережения любимой девушки, я снова думал о ювелире, секретном курьере повстанцев и партии необработанных алмазов, даже по демпинговой стоимости равных нашему с Павловым общему капиталу.

Часть пятаяНалёт

Глава двадцать третьяЖмурик за бортом

Не знаю, сколько времени я пролежал в полной неподвижности. Может, час, а может, и больше. Меня наконец стало утягивать в таинственный и не разгаданный до конца мир сновидений, как вдруг я услышал донёсшийся со стороны двери в каюту тихий стук.

Я быстро открыл сомкнувшиеся за секунду до этого веки, непроизвольно напрягся, осторожно вытащил из-под Машиной щеки свою ладонь и прислушался.

Спустя некоторое время стук повторился, на сей раз несколько громче.

Сбросив с себя одеяло, я подошёл к двери и тихо спросил:

– Кто там?

– Глеб, это я, Сергей! – приглушённо отозвался из коридора Хаммер. – Открой быстрее!

Испытывая странные ощущения в районе поднявшейся вверх диафрагмы, я быстро повернул торчащий в замке ключ и, приоткрыв дверь, впустил в прихожую Павлова, на котором не было лица.

– Что случилось? – спросил я, при тусклом лунном свете, пробивающемся из иллюминаторов, разглядывая бледно-серую, заострившуюся, как у покойника, физиономию друга.

Ни слова не говоря, Хаммер двинулся по направлению к спальне, где безмятежно посапывала Мария, прикрыл ведущую туда дверь, на цыпочках вернулся назад и только после этого хриплым голосом сообщил: