Читать книгу "Перекличка мертвых - Иэн Рэнкин"

— Вас интересует инспектор Ребус?

— Именно. Мне показалось, он уж как-то слишком тесно сросся с криминальным миром, не находите?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, вы ведь работаете вместе… Он наверняка вам рассказывал. Не помните? Вчерашний вечер? Религиозный центр в Крейгмилларе? Я выступал там с речью, когда ваш коллега Ребус заявился туда в компании отъявленного мерзавца по имени Кафферти. — Сделав короткую паузу, Тенч спросил: — Вы, как я полагаю, тоже его знаете?

— Знаю, — подтвердила Шивон.

— Мне кажется странным, что люди, стоящие на страже законности и правопорядка, опускаются до… — советник помолчал, подыскивая подходящую формулировку, и наконец изрек: — порочащих связей. — Он еще помолчал, сверля Шивон взглядом, а потом продолжил: — Уверен, что инспектор Ребус не имеет от вас секретов… то есть я ведь не сообщил вам ничего нового?

Шивон чувствовала себя как рыба, у которой перед носом маячит крючок.

— У всех нас есть еще и личная жизнь, мистер Тенч, — парировала она, явно разочаровав собеседника. — А у вас разве нет? Пытаетесь сколотить из шайки лоботрясов спортивную команду?

— Если представляется такая возможность… — Тенч умолк, заметив знакомое лицо.

Шивон его тоже узнала: Марти Пеллоу, группа «Вэт-Вэт-Вэт». Название группы напомнило ей, что пора раскрыть зонтик. Капли забарабанили по зонту, а Тенч отошел от нее и направился к новому объекту.

— Из-за чего сыр-бор? — спросил Грейг, но она только мотнула головой. — Мне почему-то кажется, что вы бы с удовольствием оказались сейчас за тридевять земель…

— Простите, — ответила она.

Грейг наблюдал за Тенчем и певцом.

— Ловкий тип, ничего не скажешь. Нигде не растеряется. Я думаю, из-за этого его и слушают. Вы вообще-то слышали его выступления? Просто мурашки по телу.

Голова Шивон была занята Ребусом и Кафферти. Ее не удивило, что Ребус ничего ей не сказал. Она снова взглянула на зажатый в руке телефон. Вот отличный повод позвонить, и Шивон им не воспользовалась.

У меня есть право на личную жизнь, на свободное время.

Иначе она станет такой, как Ребус, — одержимой и зашоренной, одинокой и внушающей недоверие. Он уже два десятка лет инспектор. А ей-то хочется большего. Хочется отдаваться работе, но и отключаться от нее временами. Хочется иметь жизнь вне работы, а не работу, которая станет жизнью. Ребус потерял и семью и друзей, потому что предпочел им возню с мошенниками, убийцами, ворами, насильниками, бандитами, рэкетирами и хулиганами. Даже выпить и то отправляется в одиночку. У него нет хобби, он не любит спорта, никогда не берет отпуск. Если у него выдается свободная неделя, его молено найти в баре «Оксфорд», где он сидит в углу и делает вид, будто читает газету, или же тупо смотрит телевизор.

А ей хочется большего.

Она все-таки позвонила. Ей ответили, и лицо ее расплылось в улыбке.

— Папа? — сказала она. — Вы все еще в ресторане? Попроси их там поставить еще одну десертную тарелочку…

Перед Ребусом стояла прежняя Стейси Уэбстер.

Она была одета почти так же, как и в тот раз, когда они встретились возле морга. Только длинные рукава футболки доходили до самой кисти.

— Чтобы скрыть татуировку? — поинтересовался Ребус.

— Да она временная, — объяснила она. — Постепенно сотрется.

— Как и многое в памяти. — Он взглянул на ее чемодан. — Назад в Лондон?

— Ночным поездом, — кивнула она.

— Знаете, очень жаль, если мы… — Ребус обвел взглядом вестибюль, словно избегая встретиться с ней взглядом.

— Такое случается, — перебила она. — Кто знает, может, меня бы и не разоблачили, но Стилфорт не любит рисковать своими кадрами.

У нее был вид растерявшегося и неуверенного в себе человека, сознание которого как бы застыло на нейтральной полосе, разделяющей два разных характера.

— Как насчет того, чтобы выпить? — спросил Ребус.

— Я вообще-то пришла повидаться с Шивон. — Она сунула руку в карман. — Как ее мать?

— Поправляется, — ответил Ребус. — Сейчас она в квартире у Шивон.

— Сантал так и не смогла с ней проститься. — Она протянула Ребусу серебристый диск в пластиковом конверте. — Это то, — сказала она, — что я сняла в тот день на Принсез-стрит.

Ребус понимающе кивнул:

— Обещаю, что передам.

— Стилфорт меня убьет, если…

— Все останется между нами, — заверил Ребус, пряча диск в нагрудный карман. — А теперь позвольте вас угостить.

Почти все пабы на Лит-Уок были открыты. Но в первом, встретившемся им на пути, было полно людей, да и из телевизора неслись оглушительные звуки концерта на стадионе «Мюррей-филд». Пройдя немного по улице, они нашли то, что хотели, — тихое местечко с традиционным музыкальным автоматом и «одноруким бандитом». Стейси оставила чемодан в офисе на Гейфилд-сквер. Она сказала, что хочет избавиться от некоторого количества шотландских банкнот, объяснив этим свое желание заплатить за выпивку. Они сели за угловой столик.

— Вы когда-нибудь раньше ездили на ночном поезде? — поинтересовался Ребус.

— Поэтому-то я и пью водку с тоником — иначе в этой проклятой душегубке не заснуть.

— С Сантал прощаетесь?

— Как получится.

— Стилфорт сказал, вы много месяцев существовали в этом образе.

— Много, — подтвердила она.

— В Лондоне, наверно, было трудно… ведь кто-то мог вас узнать.

— Однажды я нос к носу столкнулась с Беном.

— В облике Сантал?

— Он ничего не заподозрил, — она откинулась на спинку стула. — Поэтому я устроила так, чтобы Сантал сблизилась с Шивон. Ее родители сказали, что она служит в уголовной полиции.

— И вы хотели проверить, насколько достоверна ваша маскировка?

Она кивнула, и Ребус подумал, что наконец-то он кое-что понял. Смерть брата была для Стейси трагедией, а для Сантал — малозначительным событием. Проблема заключалась в том, что ее горе все еще сидело глубоко внутри, запертое на семь замков, — кто, как не Ребус, мог ей в этом посочувствовать.

— Кстати, в Лондоне я не так уж много работала, — продолжала Стейси. — Многие группы рассредоточились, потому что в столице за ними легко следить. Манчестер, Бредфорд, Лидс… вот где я проводила большую часть времени.

— Вы думаете, что от вашей деятельности был какой-то прок?

Она ненадолго задумалась:

— Мы все надеемся, что от нашей деятельности есть какой-то прок, разве нет?

Он кивнул, поднес кружку к губам, сделал несколько глотков и поставил на стол.