Читать книгу "Архангел - Роберт Харрис"

Но прежде чем они пошевелились, в окне мелькнул череп в маске — два круглых глаза и щель на месте рта. Сапог ударил в дверь. Она треснула и распахнулась.

Им велели встать лицом к стене, вплотную к грубым доскам, и Келсо почувствовал, как холодный металл ткнулся ему в шею. Медлительного в движениях О'Брайена ткнули в стену лбом — чтоб знал, как себя вести, — и наградили потоком цветистых русских фраз. Им туго связали руки за спиной тонкой пластиковой веревкой.

— Где еще один? — грубо спросил солдат. Он занес над головой приклад автомата.

— Под полом! — крикнул О'Брайен. — Объясните им, Непредсказуемый. Он под этими проклятыми досками!

— Он под полом, — произнес по-русски интеллигентный голос, который, показалось Келсо, был ему знаком.

Тяжелые сапоги затопали по деревянному полу. Повернув голову, Келсо увидел, как один из солдат в маске подошел к углу комнаты, опустил ствол и наобум открыл огонь. Он вздрогнул от оглушающего шума выстрелов в ограниченном пространстве комнаты, а когда посмотрел снова, человек медленно пятился назад, методично посылая очередь за очередью в пол ровными полосами; автомат в его руках дрожал, как отбойный молоток. В воздух взмывали щепки, и Келсо почувствовал, как что-то ударило его под ухом и по щеке пробежала струйка крови. Он повернулся в другую сторону и прижался щекой к стене. Треск выстрелов оборвался, он услышал щелчок вставляемого магазина, и тут же стрельба возобновилась, но ненадолго. Что-то упало на пол. Запахло кордитом. Едкий дым заставил Келсо зажмуриться, а когда он открыл глаза, то узнал светловолосого разведчика из Москвы. Тот брезгливо мотал головой.

Отстрелявшийся солдат откинул изодранный в клочья ковер и поднял люк. Он посветил вниз, в облако пыли, карманным фонарем и нырнул в подпол. Было слышно, как он двигается у них под ногами. Через полминуты он появился в дверях лачуги и сдернул маску.

— Там тоннель. Он скрылся. — Достал пистолет и протянул его блондину.

— Посторожите их.

Потом подал знак остальным, и они затопали по снегу.

30

Суворин весь промок. Он посмотрел себе под ноги и увидел, что стоит в луже растаявшего снега. Брюки пропитались влагой, низ пальто — тоже. Обрывок шелковой подкладки волочился по полу. А ботинки промокли насквозь и имели жалкий, обшарпанный вид, хоть выбрасывай.

Один из двух связанных — корреспондент, кажется, его фамилия О'Брайен, — чуть повернулся и начал что-то говорить.

— Заткнись! — зло крикнул Суворин, снял пистолет с предохранителя и помахал им. — Молчать и лицом к стене!

Он сел за стол и вытер мокрым рукавом лицо.

Ботинки хоть выбрасывай...

И вдруг он увидел, что на него смотрит Сталин. Он взял фотографию в рамке и поднес к свету. Фотография подписана. А это что такое? Паспорта, удостоверения личности, трубка, старые граммофонные пластинки, конверт с пучком волос... Такое впечатление, что кто-то показывал фокусы. Он выложил волосы себе на ладонь и потер их между большим и указательным пальцами. Волосинки седые, жесткие, как щетина. Он отшвырнул их и вытер пальцы о влажное пальто. Затем положил пистолет на стол и протер глаза.

— Сядьте, — сказал он устало, — разрешаю вам сесть. Из леса донеслась длинная автоматная очередь.

— Знаете, — печально добавил он, обращаясь к Келсо, — лучше бы вы улетели тем самолетом.

— Что будет дальше? — спросил англичанин. Сесть им с О'Брайеном было трудно. Они фактически стояли на коленях, привалившись к стене. Печка загасла. Стало очень холодно. Суворин вынул из конверта пластинку и поставил ее на допотопный граммофон.

— Вот так сюрприз, — удивился он.

— Я аккредитованный член иностранного корреспондентского корпуса... — начал О'Брайен.

Автоматную очередь в лесу заглушил звук взрыва.

— Американский посол... — продолжал О'Брайен.

Суворин быстрыми движениями завел граммофон — все что угодно, лишь бы заглушить звуки выстрелов — и опустил иглу на пластинку. Сквозь треск, подобный ударам градин по крыше, зазвучала мелодия оркестра.

Снова началась стрельба. Где-то далеко в лесу кто-то закричал. Один за другим быстро последовали два выстрела. Крик оборвался, и тут захныкал О'Брайен:

— Они убьют нас. Они пристрелят и нас тоже! — Репортер попытался высвободиться от веревки и приподняться, но Суворин легонько ткнул его носком ботинка в грудь.

— Давайте вести себя цивилизованно, — сказал он по-английски.

Да, такого не пожелаешь и врагу, хотелось ему сказать. Никогда в жизни не мечтал, ей-богу, попасть в вонючую лачугу сумасшедшего и охотиться на него, как на зверя. Честно говоря, я убежден, что, окажись мы в других обстоятельствах, вы нашли бы во мне приятного собеседника.

Он попытался вжиться в звуки музыки из граммофона и даже дирижировать указательным пальцем, но никак не мог ухватить ритм: это была какая-то какофония.

— Вы бы привезли с собой армию, — сказал Келсо, — потому что трое против него не имеют никаких шансов.

— Чепуха, — гордо парировал Суворин. — Это наш спецназ. Они его поймают. Ну, а если потребуется, мы пришлем и армию.

— Зачем это вам?

— Затем, что я служу у напуганных людей, доктор Келсо, и некоторые из них в том возрасте, что вполне могли испытать на себе тяжелую руку товарища Сталина. — Он хмуро посмотрел на граммофон. Что за звуки? Ну прямо волчий вой. — Вы знаете, как Ленин назвал царевича, когда большевики решали судьбу царской семьи? Он назвал этого мальчика «живым знаменем». А с живым знаменем можно разделаться только одним способом.

Келсо покачал головой.

— Вы не понимаете этого человека. Поверьте мне — посмотрели бы, сами бы убедились, — это безумец с преступными наклонностями. За тридцать лет он убил не менее шести человек. Никакое он не знамя. Он сумасшедший.

— Помните, все говорили, что Жириновский не в своем уме? Его политика по отношению к странам Балтии состояла в том, чтобы зарыть ядерные отходы вдоль литовской границы и потом гигантскими вентиляторами каждую ночь гнать ветер в сторону Вильнюса. Но на выборах девяносто третьего года он набрал двадцать три процента голосов.

Суворин больше не мог выносить эту нечеловеческую, звериную музыку. Он снял иглу с диска.

Раздался одиночный выстрел.

Суворин хотел что-то сказать, но лишь проглотил слюну.

— Пожалуй, — заметил он после долгой паузы с сомнением в голосе, — надо было привести армию...

— Там капканы, — сказал Келсо.

— Что?

Суворин стоял в двери, вглядываясь в сумерки. Оглянулся. Он привязал веревку, стягивавшую их запястья, к холодной чугунной печке.

— Он повсюду расставил капканы. Осторожнее.