Читать книгу "Новая Зона. Контур боли - Олег Овчинников"

— Тогда заходим? — спросил Олег.

— Заходим.

Столяров отключил и убрал фонарик, сменил рожок в автомате и, положив палец на спусковой крючок, распахнул дверь.

На мгновение Гарин ослеп от хлынувшего в коридор света, не шедшего ни в какое сравнение с бледным лучом фонарика и с тусклым пламенем свечей, к которому Олег успел привыкнуть за последние дни. Строго говоря, под потолком компьютерного зала горело не больше десятка ламп, но Гарину, только что выбравшемуся из подземелья, они показались настолько яркими, что у него закружилась голова. Прежде чем к нему вернулось зрение, Олег услышал чей-то спокойный, даже веселый и странно знакомый голос:

— Привет, полковник. Что-то вы долго. Я ведь вас еще утром ждал. Чайник вот пришлось по второму разу греть.

— Здравствуй, Гриша. Здравствуй, продавец сардин, — сурово сказал Столяров. — Здравствуй и прощай.

Следом раздался звук выстрела.

Глава двадцать четвертая

Послышался звон осколков, что-то с грохотом повалилось на пол, и собеседник Михаила разразился тирадой, бесконечно далекой от спокойствия и веселья.

Когда Гарин наконец проморгался, он обнаружил, что находится в большом прямоугольном зале, напоминающем Центр управления полетами. На длинных белых столах, установленных вдоль стен, выстроились в ряд разнообразные приборы. Их экраны успели покрыться слоем пыли, но некоторые светились, демонстрируя какие-то таблицы и строчки бегущих символов, что было тем более странно в городе, где вот уже несколько месяцев не было электричества. В дальнем углу комнаты рядом с опрокинутым креслом стоял немолодой грузноватый мужчина с седыми коротко остриженными волосами, впалыми глазами и нездоровым румянцем на щеках. Он был одет в темно-серый костюм, поверх которого был накинут синий лабораторный халат. На указательном пальце незнакомца блестело странное кольцо, белое и очень крупное. Только когда мужчина брезгливо стряхнул кольцо с руки и оно, звеня, покатилось по паркету, Олег понял, что это была отбитая ручка от фарфоровой чашки.

— Посуда-то тебе чем не угодила? Или по тарелочкам не настрелялся? — Мужчина вздохнул и вытер мокрую руку о край халата. — Ладно, я не гордый, еще налью.

Он двинулся к столику, на котором возле старой двухконфорочной электроплитки стоял большой алюминиевый чайник. Рядом лежала коробка с чаем в пакетиках и распотрошенная пачка рафинада.

— Отставить! — сухо сказал Столяров. — Руки держи на виду.

— Не настрелялся и не накомандовался, — печально констатировал мужчина. — Думаешь, у меня чай с цианидом?

— Все может быть, — спокойно ответил Михаил. — Но цианид для тебя слишком легкий выход. — Он бросил вопросительный взгляд на Гарина. — Ты проверил? Он здесь один?

Олег на секунду закрыл глаза и признался:

— Я даже его-то не вижу. Какой-то мощный блок, не знаю, как он это делает. Но… думаю, что один.

— Тогда знакомься. — Столяров повел стволом автомата, словно указкой. — Григорий Кенс, подполковник СБУ в отставке, мелкий коммерсант, ныне главарь банды. Также известен как Кукловод.

— Да мы в некотором роде… — начал Кенс, но Гарин не дал ему договорить.

— Пристрели его! — попросил он Михаила.

— Так сразу? — опешил полковник.

— Да, — уверенно ответил Олег. — Пристрели.

— Это… — Столяров наморщил лоб, — немного не тот случай, когда можно сказать: «Дай-ка мне на минутку паяльник, а потом тебе все объясню». Ты не находишь? Мертвый Кенс нам уже ничего не расскажет.

— Вот именно. Пристрели его до того, как он начнет говорить. Или это сделаю я.

Гарин направил автомат на Кенса, но Михаил шагнул к нему и отвел ствол в сторону.

— Да погоди ты, — сказал Столяров. — Что за спешка, объясни!

— Объяснить? — неожиданно взвился Олег. — Сам не понимаешь? Хорошо, я объясню. Этот урод убил Добермана. И несколько раз пытался убить нас. А его люди… Вспомни засаду в американском посольстве. Как превращались в мочалку те, кто пришел за «колокольчиком». Вспомнил? А теперь эта тварь сидит здесь, пьет чай с сахаром и ни черта не боится! — На словах «чай с сахаром» Гарин перешел на крик, почему-то кубики рафинада раздражали его сильнее всего. — И если он ведет себя так, словно точно знает, что мы ничего ему не сделаем, значит в рукаве у него припрятано несколько сильных козырей. А у человека с пси-способностями есть много способов добиться своего, уж поверь. И я не желаю знать, что это за козыри! Так что давай пристрелим его сейчас, потому что, когда он заговорит, это может стать намного сложнее.

— Не кипятись, — произнес Столяров. — Я понял. Скажи, он может сейчас как-то воздействовать на меня?

— В моем присутствии? — Олег пожал плечами. — Вряд ли.

— Хорошо. Тогда я обещаю тебе, что Кенс не выйдет из этой комнаты живым. Слово офицера. Но сначала я обязан задать ему несколько вопросов. Понимаешь? Иначе оборвется слишком много ниточек, а я в глазах коллег так и останусь предателем и дезертиром.

— Ладно. — Гарин со вздохом опустил автомат.

Григорий Кенс, который все время, пока решалась его судьба, простоял, безучастно разглядывая свои руки, наконец проговорил:

— Тогда я, с вашего позволения, все-таки налью себе чаю. Хотя бы в качестве последнего желания. — Не дожидаясь разрешения, он взял со столика чайник, наполнил кипятком чашку и повесил на ее край чайный пакетик. — Если кто хочет — присоединяйтесь. Вода хорошая, недавно подогревал… Без цианида.

— Я смотрю, с электричеством у тебя полный порядок, — заметил Михаил.

— Не жалуюсь. Четырнадцать генераторов — все, что сумел собрать. Вы разве не слышали, когда через подвал шли? Кстати, чего под землю-то полезли? Я вас с парадного входа ждал… — Кенс прищурился, словно разглядел мошку на дне чашки. — А-а… Покопались в мозгах у этого придурка Скутера? — Он бросил в чай два кусочка сахара, потом хмыкнул, махнул ладонью и добавил еще два кубика. — Всегда любил послаще, — прокомментировал Григорий. — Но приходилось себя ограничивать: фигура, сосуды, то, се. Теперь вроде уже ни к чему.

— Ты идиот? — опять закипая, спросил Гарин.

— Нет, я не идиот, — серьезно ответил Кенс и наклонился, чтобы поднять упавшее кресло.

— Руки! — напомнил Столяров, но Григорий не обратил на его слова внимания.

— Ничего, если я сяду? Спасибо. — Он опустился в кресло и взял со стола чашку. — Кстати, ты ошибаешься, Олег, если думаешь, что я ничего не боюсь. Боюсь, к сожалению, еще как боюсь. Но не смерти. — Кенс поднес чашку ко рту, но, едва коснувшись края губами, поставил ее обратно на стол. — Горячая!

— Кончай нам зубы заговаривать! — прошипел Олег. — Думаешь, я не понимаю, чего ты добиваешься? Ждешь, что кто-нибудь из нас спросит: «И чего же ты боишься, Гришенька? Чего, если не смерти?», а ты в ответ расскажешь нам складную историю про… — Он осекся. — Я не знаю, про что.