Читать книгу "Новая реальность - Елена Белова"

Все так знакомо.

И привычно замирает сердце от первых аккордов гитары.

Мы о завтра думать не будем —

Можем позволить.

Два бокала, вишня на блюде,

Двое нас, двое.

Светотехники не подвели — не успели отзвучать последние слова, как из полутьмы на сцене проросли два языка огня, дрогнули, качнулись навстречу друг другу и переплелись, слились воедино. Двое, двое.

И в одну сливаются тени

За темною шторой.

Мы до завтра оставим сомненья,

Доводы, споры.

Пламя вновь распадается на два огня — нет, два человеческих силуэта, и призрачный юноша с невесомой девушкой, взявшись за руки, кружат, не в силах оторвать друг от друга глаз.

Мы поймали в пригоршни ветер,

Синюю птицу.

От него ли — мы не заметим —

Дрогнут ресницы?

Нарисует рассвет нежный профиль,

Волосы, руки.

Поцелуй наш горек от кофе —

Не от разлуки[2].

Ясный голос несся над затихшим залом, и люди светлели лицами. То ли радуясь за неизвестных влюбленных из песни, то ли вспоминая свое обретенное счастье. Лина машинально провела ладонями по щекам и с удивлением ощутила влагу.

Эмпат… несчастный. Растревожил.

Но долго грустить зрителям не дали.

Замолкшая было гитара как-то озорно-легкомысленно выдала пару веселых аккордов, и по зрительному залу словно прошла волна — ноги сами собой начинали притопывать, а губы неудержимо расцветали улыбками. Усмехнулась и Лина. Группа выдавала уже известную песенку про чародея-неумеху и героя, который прятался в кустах от влюбленных слоних и прочих дам.

Неизвестно, использовал на этот раз Лёшка эмпатию или нет, но заведенный зал хохотал уже на втором куплете, а на пятом, после того, как в дело включилась та самая слониха, народ уже стонал. Звезды-конкуренты, поначалу еще высокомерно морщившие носы на песни молодой группы (всем известно, что «на разогрев» лучших не зовут), забыв о надменности, смеялись вместе со всеми. Лина сама видела, как горделивая Эль Дива, кумир плазмосети, забыв о тщательно наведенном макияже, вытерла слезы вместе с тушью, пудрой и румянами… и ничуть по этому поводу не расстроилась. Рядом привалился к стенке мэтр эстрады Макс Галкин. Согнулся в три погибели конферансье…

А через несколько секунд по сцене забегали световые волны — осветители, в конце концов, тоже люди. Вот и не удержались.

Это был успех.

— Зачем ты пришел? — пепельные глаза смотрели устало.

— Не догадываешься?

Если мы правда одно и то же, должен бы догадаться.

— Курс гадания я завалил, — без улыбки признался альтер-Дим. — Так что с прогнозами всегда были проблемы. Зачем пришел? Работы мало?

Странный у него тон. Почти враждебный. И этот испытующий взгляд. Сколько он прожил тут, что передумал? И что думает о своей второй версии?

— Я сдал гадание, — вдруг сказал Вадим. — На «нормально». Погрешность прогнозов — пятнадцать процентов. Только времени отнимает много.

Альтер-Вадим не шевельнулся.

— У меня есть девушка. Иринка. И работа. Я — не ты, понимаешь? Ты можешь успокоиться, история не повторяется.

Он угадал. Неподвижное лицо Вадима-второго как-то… оттаяло.

— Хорошо бы. Но все же. Зачем ты здесь?

Алекс. Дай-имоны. Ян. Регенератор. Он должен знать.

— Хочу твою память.

Черное платье с золотой каймой по подолу. Волосы черной волной. Золотой цветок у гребня. И кастаньеты.

Словно облитая темнотой, гибкая фигура замерла у края сцены.

Звон гитары. Ни движения — только чуть шевельнулась туфелька у подола. Легко стукнул каблучок.

Новый аккорд. И снова — лишь стук каблука. Резкий звук кастаньет словно оживляет статую — по телу пробегает дрожь, девушка плавно поводит плечами. И точно ураган срывает ее с места.

Юбка стала вихрем, волосы бурей, улыбка на смуглом лице — молнией, манящей, но опасной, опасной, но бесконечно притягательной.

Смотри на меня. Смотри только на меня. Смотри — и помни.

Телу жарко, сердцу тесно, и сцена, кажется, сейчас раскалится под ногами. Горячо. Нестерпимо, невозможно горячо.

Прекрасно.

Кажется, ничто не может остановить этот оживший вихрь. Кажется, в теле что-то плавится. Кажется, Феникс раскрывает крылья и поднимает над землей.

И тело живет своей жизнью, живет музыкой, живет!

А потом обрывается музыка.

И ты остаешься на сцене в кольце ножей, с сумасшедше довольным Фениксом.

И гадаешь, как это вышло…

Вот это да! Как же это вышло?

— Лина! — одними губами говорит Лёш. — Лина, неужели?

Его голос почти не слышен, шум зала накатывает и глушит, но она понимает. И одновременно — не понимает. Это невозможно! Девушка медленно опускает края шали, недоверчиво глядя на серебристый блеск под ногами — свои ножи.

Блокировка… Чары, ограничивающие ее магию; чары, снять которые даже Стражам было не под силу… они просто сгорели неведомо почему.

А зал беснуется, выкрикивая «бис» и «браво». Лёшкины штучки?

Феникс нетерпеливо дергает хозяйку за руку, и в машинально раскрывшейся ладони возникает еще один нож. Острый блик, знакомая теплота и тяжесть.

Правда. Это правда.

— Бис! Бис!

Улыбка замерла на губах. Преисподняя, Феникс, ты что творишь? Обрести силы — здорово и замечательно, но другой момент выбрать можно было? Не такой, когда хозяйка на виду у тысячи с лишним человек? Что случилось, кто пережег чары, она узнает потом. Сейчас — надо как-то отвлечь толпу.

Лина озорно улыбнулась и вскинула руку, прося тишины. Лёш понимающе отозвался аккордом гитары… и стало тихо.

Хотите бис — будет!

Цветные облака закружили вихрем. Дим невольно отвел глаза от дикой пляски — было в них что-то такое, отчего в момент заломило виски. Пришлось сосредоточиться на лице двойника.

Тоже не сахар. Серый пепел вдруг стал льдом. Тяжелым таким.

— Повтори!

Тон такой, что сама собой промелькнула мысль: а так ли уж нужен этот разговор и это «наследство»? ЭТОТ Вадим, пусть и свергнутый правитель, почти раздавленный грузом своей вины, пусть бесплотный и заключенный в этой небесной полутюрьме… а все-таки было в нем что-то такое, чего Дим в себе не ощущал. Какое-то королевское величие, властность какая-то.