Читать книгу "Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я - Макс Фрай"

– А… есть разница? – мнется она.

– По большому счету – вряд ли. Разве что по маленькому. По ма-а-а-алюсенькому такому, лилипутскому счету.

– А мы не станем мелочиться, – шепчет Юстасия. – Взрослые уже мальчики-девочки, обаяние далекой страны Лилипутии не для нас. Правда?

– Как скажешь, так и будет, – киваю.

– А Алиса, Лиза… пусть спят пока, да? Если бы нам следовало уходить вместе, они бы уже сами были здесь, правда? Но их нет. Значит, просто пришло время путешествовать поодиночке. И налегке… Да?

– Видишь, – улыбаюсь, – что-то ты уже понимаешь. Лучше, пожалуй, чем я сам.

Равнодушно кивнув, она подбирает юбку и залезает с ногами на подоконник. Я зачарованно разглядываю острые носки ее серебристых туфель.

– Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… И так далее! – торопливо бормочет Юстасия, делая первые, робкие пока, шаги по усыпанной цветными камешками садовой тропинке. Оборачивается ко мне: – Макс, я больше не боюсь числа «четыре». Знаешь, что это значит? Я больше не боюсь смерти. Этот страх умер, пока я карабкалась в окно, зато все прочее, кажется, уцелело. То есть это именно я. Та самая Юстасия, которая… Впрочем, это тебя уже не касается, потому что тебя не касается ничего. Выходит, ты у нас в некотором смысле неприкасаемый… А я была неосторожна и сделала глоток из твоей чаши, о лучший из чандалов! Теперь и ко мне невозможно прикоснуться. Не запрещено, а просто невозможно. Так ведь?

Улыбаюсь ей, пожимаю плечами, жмурюсь от яркого солнца. Где мне знать ответы на ее вопросы? Мое дело маленькое: позаботиться о том, чтобы у ближних не пропал вкус их задавать. Прочее – не моя забота. Само как-нибудь случится.

146. Эльфы

…музыкант не может прервать мелодию эльфов, пока ему не сломают скрипку.

Сижу на подоконнике, курю. Слежу за тем, как меняется пейзаж за окном. Он находится в непрестанном поиске новой идентичности: то небесная бирюза наливается багрянцем, чтобы несколько минут спустя поблекнуть до голубизны застиранного ситца, то фруктовые сады разрастаются до масштаба лесов, заслоняя от взора наблюдателя острые шпили и каменные террасы человеческих жилищ. В какой-то момент к солнечному диску прибавляются еще два: большое бледное пятно и совсем крошечное, но яркое, янтарно желтое светило, а над изумрудной чернью древесных крон поднимаются крепостные башни старинного замка. Впрочем, солярный избыток недолго кружил мне голову: лишние лики Гелиоса почти сразу же закрыла лиловая грозовая туча, а когда полчаса спустя она разлезлась на безобидные белобрысые клочья, солнышек уже не было, да и замок куда-то подевался. Мимо меня, тяжело хлопая крыльями, грузно пролетел причудливый гибрид медведя и ангела. Передние лапы прижимали к мохнатой груди добычу – огромный сморчок, словно бы присыпанный алмазной крошкой.

Я пожал плечами и полез в карман за следующей сигаретой. Коротать утро у окна в доме, построенном на перекрестке миров, – то еще развлечение. Никогда не знаешь, на каком эпизоде съедешь с катушек, но и прекратить, отвернуться от окна, выйти из комнаты, спрятаться в кладовой, для верности обмотав голову толстым покрывалом, решительно невозможно. Если уж обзавелся волшебным окном, за которым, как цветные стекляшки в калейдоскопе, мельтешат фрагменты сбывшихся и несбывшихся реальностей, будь добр, сиди и смотри. Больше ничего от тебя не требуется…

– Вот это да! С затворничеством покончено? – восхитилась Алиса.

– Как видишь, – киваю.

Одно удовольствие глядеть на нее. Стоит на пороге, босая, в тонком алом свитере и клетчатой юбке. На загорелом лице ни капли косметики, но растрепавшиеся во сне серебристые кудри кажутся не седыми, а белокурыми: такие сияющие глаза бывают лишь у очень юных девушек, которые еще не знают, что творит с их сестрой настоящая «взрослая» жизнь, но чуткими носиками улавливают уже едва различимый, волнующий, мускусный аромат собственной будущности. А уж юбка у нее – короче не бывает. Других Алиса в своем гардеробе не держит. И правильно делает.

– Все-таки у тебя самые красивые в мире ноги, – вздыхаю мечтательно. – Даже не верится, что живая человеческая женщина может отрастить нечто в таком роде. Была бы ты у нас скульптура, я бы, пожалуй, еще смирился как-то с таким совершенством…

– Надеюсь, это не вся информация, которую ты готов мне сообщить? – хмурится Алиса.

– Не вся. Есть еще несколько сообщений. Первое: я голоден. Второе: я хочу жрать. Третье: я умру в муках, если немедленно не съем хоть что-нибудь. И четвертое: этот дом помещается теперь на перекрестке между мирами…

– Отвечаю по пунктам. Во-первых, ты знаешь, где у нас кухня. Во-вторых, кто ж тебе не дает? В-третьих, помоги себе сам. В четвертых, я потрясена, но ничего не поняла. Переведи на человеческий язык.

– При условии, что ты меня покормишь. Я, кажется, забыл, где у нас кухня. И вообще я лентяй, захребетник и паразит, ты же знаешь!

Я, конечно, лукавлю. Чувство голода, как и прочие чувства, ушло в подполье и актов сопротивления пока не планирует. Но мне нужен предлог, чтобы слезть с этого зачарованного подоконника и выйти из комнаты. Даже так: мне нужно вынудить Алису силком увести меня отсюда. Потому что я сам, кажется, не в силах оторваться от заоконных метаморфоз.

Она совершила это чудо, благо не подозревала, что делает почти невозможное. Стащила меня с подоконника практически за шкирку. Решила, вероятно, что я придумал новое развлечение.

147. Эмпуса

…лицо ее пылает жаром.

За завтраком к нам присоединяется заспанная Лиза. Всплеснув руками, бросается мне на шею. Ластится, как котенок, только что не мурлычет. Прежде за нею такого не водилось: мои отношения со всей троицей были нежными, но сдержанными. То ли памятуя о моей сомнительной природе, то ли повинуясь внутренней потребности соблюдать дистанцию, они обходились почти без телесных прикосновений. Ну, за руку взять – еще куда ни шло, но в объятия заключать – такого, кажется, почти ни разу не случалось.

– Ты зачем нас так напугал? – спрашивает наконец Лиза, усаживаясь рядом со мною. – Стаси говорит, что без тебя все может рухнуть. Это правда?

– Надеюсь, что нет.

– Уже не может, – вдруг говорит Алиса. Щеки ее пылают, губы дрожат, но голос звучит вполне твердо. – Раньше – не знаю, возможно… Но не теперь.

148. Энлиль

Энлиль забрал себе землю…

– Почему?

Лиза изготовилась обрадоваться, но пока не дает себе воли. Ждет дополнительной информации.

– Потому что теперь это и мой город тоже.

Алиса смотрит на нас растерянно, но и торжествующе.

– Не знаю, как объяснить, однако это так. Я всегда чувствовала, что это мое, словно бы специально для меня выдуманное, по моей мерке скроенное место… Впрочем, не в одних чувствах дело. Есть у меня и более весомые аргументы. Однажды, еще до того, как объявился твой убитый двойник, Макс, я забрела в один переулочек, который часто снился мне в детстве. Правда, правда! Я удивилась, но особого значения происшествию придавать не стала. Я вообще не люблю анализировать и объяснять: мне кажется, что некоторые прекрасные вещи от этого портятся…