Читать книгу "Комедии - Алексей Дмитриевич Симуков"

как же вы не чувствуете, что именно теперь я ему нужнее всех! Он же места себе не найдет, казнить себя станет до конца жизни! Кто же рядом с ним должен быть, если не я? Утешить, согреть, вину с его плеч снять, на свои переложить! Ему не только жена нужна — мать! Я ему всем буду! Никого у него нет, кроме меня!

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Смотри-ка… (Зинаиде Георгиевне.) Цыпленок-то наш… (Смотрит в окно.) О! Глядите! Легок на помине… Сюда шествует как ни в чем не бывало… Да еще с хозяйством… Фонарь… Книги. Словно к себе домой… Ну, смельчак…

Л е н о ч к а. Видите? Возвращается! Значит, чувствует, кому покаяться должен? Оставьте нас одних…

Г е н н а д и й  Д м и т р и ч. Мудра! Главное, чтоб осознал — виноват. А забудет — при случае и напомнить можно! Насчет педагогши не беспокойся, лично займусь!

В а л е р и я  Р у с л а н о в н а. Извините, Геннадий Дмитрич. Это уж — мое дело!

З и н а и д а  Г е о р г и е в н а. Пошли, пошли…

Теснясь в дверях, в с е  т р о е  выходят.

Л е н о ч к а (в окно). Глебушка! Глеб! Я здесь! Жду тебя!

Через минуту Глеб входит в комнату. В руке фонарь, под мышкой три тома словаря.

(Смеясь.) Это все твое приданое?

Г л е б. Да. Фонарь и словарь. Ты… все знаешь? Тебе уже передали?

Л е н о ч к а. Не думай! Не думай ни о чем. Иди скорее ко мне! Я так без тебя соскучилась!

Г л е б. Твои дома? Не хотелось бы с ними сейчас встречаться.

Л е н о ч к а. И не надо! (Пылко обнимает его.) Мой… Только мой! Я уже все продумала. Наши отдают нам эту комнату. Мы перегородим ее занавесом. Дядя обещал достать обстановку… У него столько связей… Он у нас большой чудак, не заметил? Никогда не женился, все шутит — терпеть не могу домашних обедов, я больше насчет закусочки… Своих детей у него нет, так он мне сказал: выйдешь замуж по вкусу — вы мои наследники! Чувствуешь, как все хорошо устраивается?

Г л е б. Погоди. Валерия уже здесь была?

Л е н о ч к а. Была, была.

Г л е б. И все рассказала?

Л е н о ч к а. Что это тебя так волнует?

Г л е б. Я не знаю, что она тебе говорила, но должен тебе сразу же сказать…

Л е н о ч к а. Да ладно, ладно, Глебушка… Мало ли кто чего сказал! Ты мой и ничей другой, правда?

Г л е б. Леночка… Ты даже не можешь представить, что ты сейчас для меня делаешь! После всего, что я пережил…

Л е н о ч к а. Забудь… Забудь…

Г л е б. Как хорошо… как покойно становится на сердце, когда ты рядом со мной…

Л е н о ч к а. Я же знала, что я тебе нужна, глупенький мой… Миленький… Никуда теперь не уйдешь?

Г л е б. Если не прогонишь…

Поцелуи.

Как мне неловко перед твоими…

Л е н о ч к а. Перестань! По-моему, даже хорошо, что так получилось! По крайней мере ничего не надо скрывать!

Г л е б. Конечно!

Л е н о ч к а. Так и всегда будет у нас?

Г л е б. Еще спрашиваешь? И давай, постараемся, чтоб в нашу жизнь поменьше вторгались другие! Особенно Валерия эта… с велосипедом своим! Кентавриха на колесах!

Л е н о ч к а. Что ты, Глебушка… Она чудесный человек… Правда, немножко смешная… Суетится, пытается всем помочь… Ты знаешь, мне кажется, она влюблена в дядю… В общем, как хочешь, так и будет!

Г л е б. Аленушка моя…

Пауза.

Л е н о ч к а. Одного не могу понять, Глебик… Только не сердись, пожалуйста… Как же у тебя так вышло? С Кирой этой? Ни в чем я тебя не обвиняю, боже упаси… Но ведь по-человечески, пусть по-бабьи — могу я поинтересоваться?

Г л е б. Даю тебе слово, Лена, ничего и никогда у меня с Кирой не было! То, что произошло, — просто цепь диких случайностей! И забудь об этом!

Л е н о ч к а. Миленький… Я бы хотела забыть… Но как же я могу, если ты не хочешь мне помочь…

Г л е б. В чем?

Л е н о ч к а. Рассказать, как на самом деле все было… Не для того, чтобы осудить, не думай, но, чтобы забыть, надо же знать, что я должна из памяти выкинуть.

Г л е б. Я же тебе сто раз уже говорил — ничего такого здесь нет, что тебя может хоть как-то интересовать! Встретились мы с Кирой случайно и так же расстались! Что еще?

Л е н о ч к а. Видишь, ты уже рассердился, обиделся… Что ж тогда обо мне говорить? Мне-то уж скорей надо было обижаться… Затеял драку… Из-за кого…

Г л е б. Да не затевал я этой драки! При мне женщину оскорбили! Что ж я должен был, сложа руки стоять?

Л е н о ч к а. Но ведь что-то было, почему оскорбили? С чего-то началось?

Г л е б. Мало ли что кому придет в голову? Мы же договорились с утра: лучше всего саму Киру выслушать.

Л е н о ч к а. Ты что, хочешь, чтоб я целый суд устроила? Допросы, расспросы? Никогда. Ты сам все усложняешь. Не хочешь — и не надо! И кончим этот разговор! Тут у нас где-то вина была бутылочка… Давай выпьем и забудем все! (Хлопочет, достает из шкафа бутылку, наливает в стаканы.) За тебя, маленький мой ребеночек… Я же не против, лишь бы знала где, с кем. Но оставим это… Все! Все! Расскажи, как ты увидел меня в первый раз, что почувствовал! Я люблю слушать. Помнишь, ты пришел к нам, в нашу библиотеку, и сказал: «Примите эти книги. Спас от варваров».

Г л е б. Сейчас, пожалуй, не получится… Со вчерашнего дня я столько пережил… И сегодня… Если б ты знала, что за мерзкий тип этот Егор… Сам не понимаю, как мне удалось его свалить…

Л е н о ч к а. Ох ты, мой герой… А из-за меня ты мог бы подраться? Если б потребовалось?

Г л е б (смеется). Ну, ты уж меня совсем в профессиональные драчуны записала. С Кирой особый случай…

Л е н о ч к а. Глебочка! Вижу, все еще она у тебя в голове!

Г л е б. Да нет же! Ты первая все время о ней заговариваешь! Кстати, если бы ты с ней познакомилась, убедилась бы, что это хороший, порядочный человек! И меня крайне удивляет ваша общая неприязнь к ней!

Л е н о ч к а. Глебка, Глебка, трудно мне будет с тобой…

Г л е б. Почему?

Л е н о ч к а. Самое страшное, когда я начинаю сомневаться в твоей любви ко мне…

Г л е б. Это что еще за новости? (Поднимает стакан.) Давай за тебя! За твою умную, пытливую головку, в которой иногда возникают совершенно ненужные мысли!

Л е н о ч к а. Спасибо…

Пьют.

Не хочу касаться того, что у тебя на душе… Не всякий свою боль на поверхность вытаскивает… Но когда я думаю о нашем будущем… Что бы с тобой ни было… Я все перенесу! Попадешься ты в самых страшных вещах — в воровстве, убийстве, куда бы тебя ни сослали — я всюду пойду за тобой, все тебе прощу, потому что я буду знать — ты это совершил! Это великая вещь — знать.