Читать книгу "Сэр Евгений - Виктор Тюрин"

Несколько часов тому назад мы расстались с отрядом вольных стрелков Алана Уилларда. После штурма города, где я вдоволь насмотрелся на зверства, творимые солдатами из вольных отрядов, мысль о том, чтобы заключить контракт, хотя бы на один рейд, отпала сама по себе. Если я привык к тараканам и крысам, то в отношении подлости человеческих поступков, моя брезгливость никуда не делась. Я мог убить в схватке, но зарезать человека, защищающего свое добро, не мог. И от души надеялся, что не скоро смогу. К тому же связывать себя по рукам и ногам взятыми на себя обязательствами мне не хотелось, так как рано или поздно наши пути с отрядом должны были разойтись. Исходя из всего этого, я просто стал выжидать, когда какой-нибудь из вольных отрядов отправиться в поход в нужном мне направлении. Через неделю я узнал, что Алан Уиллард, закончил формирование своего отряда и собирается идти в нужную мне сторону. До нашей встречи я видел его мельком, зато много слышал о том, что командир вольных стрелков хладнокровен и расчетлив в бою, к тому же хитер, как лиса и силен, как бык. Мы встретились с ним в таверне, где я предложил ему свой маленький отряд в качестве солдат, но не на основе договора, когда наемнику платят за каждый день его службы, а за часть добычи, полученной в совместном бою. Уиллард, с нескрываемой радостью принял мое предложение, сказав при этом, что слышал обо мне и Джеффри, как о хороших бойцах. Да и таланты китайцев за эти полгода проявились в достаточной степени, снискав им славу даже среди отъявленных головорезов и драчунов, какими были вольные стрелки. Если Ляо стал известен среди солдат двумя поединками, после которых его противников отнесли на кладбище, то его братья приобрели известность, благодаря своим прирожденным талантам. Лю, с моего разрешения, открыл, если так можно выразиться, пункт скорой медицинской помощи, леча больных и раненых. Его вежливое обхождение и умелое лечение скоро сделали его популярным лекарем в военном лагере. Сначала среди солдат, а затем и среди горожан. Лечил он, естественно, за плату, но при этом хорошо и качественно, что и стало своеобразной рекламой. Чжан же держался в стороне от всего, что касалось войны, выполняя обязанности слуги, а в свободное время полностью отдавал всего себя тренировкам. В первые недели нашего прибытия в лагере, посмотреть на тренировки китайцев собиралась толпа народа. Мы с Джеффри, чтобы не смущать умы народа, пустили слух, что это ритуальные танцы их народа, но прошла неделя - другая и прошел новый слух: дескать, желтолицые вызывают, таким образом, злых духов. После чего вечером следующего дня на тренировку явилось два десятка пьяных солдат, чтобы разобраться с китайцами. Раньше, случись такая ситуация, они бы сбежали или дали безропотно себя избить, но теперь у них был хозяин, поэтому драка состоялась по всем правилам. По ее окончании, часть солдат пришлось уносить, остальные, из оставшихся на ногах, тоже выглядели не лучшим образом. Слух о вызываемых китайцами демонах пропал, зато вместо него разнеслась молва о непобедимости Чжана, как кулачного бойца. Именно он произвел наибольшее впечатление не только на задир и забияк в той драке, которым он свернул челюсти или поломал ребра, но и на многочисленных зрителей. Так как из всех развлечений в лагере были только шлюхи, вино и игра в кости, то сильный кулачный боец оказался для солдат приятным сюрпризом. Один за другим Чжана стали вызывать на бой другие известные кулачные бойцы. Каждая такая схватка сопровождалась большой толпой почитателей подобных боев. Две недели в лагере царил своеобразный праздник, пока сломанные челюсти, переломы рук и ног признанных силачей резко не свели к нулю желающих померяться силой. Так слава и звание непобедимого бойца остались за Чжаном. Теперь каждый из нас заслужив определенную известность, тем самым, придал своеобразный ореол нашему отряду и лично мне, как его командиру. Я получил то, что хотел. Теперь у меня было имя, пользующееся определенной известностью среди солдат и наемников.

Две недели, которые мы провели в походе, вместе с вольными стрелками, ничего запоминающегося не принесли, за исключением встречи с отрядом восставших крестьян. Этот день мне навсегда врезался в память.

Мы шли, как обычно, в походном порядке. Впереди и по бокам повозок с запасом еды, котлами и палатками, шли латники и лучники, составляющие основную часть вольного отряда, а в арьергарде - ехал конный отряд, в составе которого ехали и мы. Тридцать тяжеловооруженных латников являли собой гордость Уилларда, так как ни у одного из командиров вольных отрядов не было тяжелой конницы. Окружающий нас пейзаж был до боли стандартным и унылым: вокруг рощи деревьев, вперемешку с лужайками и прогалинами, заросшими кустарником, впереди - полусгоревшая деревня, по обеим ее сторонам - виноградники и заброшенные поля. Не успели мы проехать деревню, как наш передовой отряд заметил дымы, идущие от множества костров. Командир только успел отдать приказ об остановке движения, как нас заметили. Пока Уиллард думал, не зная на что решиться: прорываться с боем или отступить, лагерь повстанцев пришел в движение. Время выбрать позицию крестьяне нам просто не дали, так как невооруженным глазом было видно, что толпа движется в нашем направлении. Даже по самым легким прикидкам, их было около тысячи, что в итоге давало: на одного вольного стрелка приходиться, как минимум, пять крестьян. Сделав несколько быстрых взглядов вокруг Алан тут же начал отдавать своим офицерам соответствующие распоряжения для построения. Затем отозвал меня в сторону и сказал:

- Сэр! Приказывать я вам не могу, но очень прошу стать на время этого боя командиром у латников. Им придется принять основной удар. Они, как и я, много слышали о вашей храбрости, сэр! Ваше присутствие в их рядах придаст им силы и мужества!

Это была грубая лесть, мы оба это понимали, так же как понимали и то, что откажись я от этого предложения, все будут смотреть на меня, как на труса. С другой стороны это было распространенной практикой в армиях того времени - назначать надежных офицеров над группами солдат в наиболее уязвимых точках линии обороны или атаки.

- Хорошо, Алан. Пусть будет так.

- Благодарю вас, сэр!

Шестьдесят латников перегородили дорогу, ведущую через деревню, оградив свои фланги развалинами домов. Сейчас мы стояли не плотной шеренгой, а россыпью. Это было сделано для того, чтобы затем быстро пропустить сквозь свои ряды, стоящих сейчас перед нами, лучников. Тяжелая конница, состоящая из тридцати всадников, к которым так же присоединились Джеффри, Хью и Ляо, находилась пока в глубоком тылу, прячась за развалинами домов. По замыслу нашего командира она должна была в нужный момент переломить ход сражения.

Толпа крестьян остановилась в сотне ярдов от нас. Худые и грязные, с торчащими наружу из дыр их лохмотьев ребрами и запавшими глазами на обтянутых кожей черепах, восставшие смотрелись как армия живых мертвецов из фильма ужасов. В их глазах, смотрящих на нас, прямо пылал огонь голодный ненависти. Увидев его в глазах повстанцев, я тут же поверил в слухи о каннибализме среди французских крестьян, которые до этого считал страшными сказками. Несколько томительных минут толпа уродливых и страшных в своем безумстве людей стояла, сжимая в руках, более похожих на птичьи лапы, оружие, переделанное из крестьянского инвентаря. И вот наступил миг, когда толпа качнулась, а затем, сорвавшись с места, бросилась на нас со звериным ревом, в котором не было ничего человечьего.