Читать книгу "Охота на охотника - Владислав Морозов"

Плавание без руля и без ветрил, больше похожее на дрейф, стихийно продолжалось. И, как мне показалось, наш грозный капитан окончательно заблудился в трех соснах, а точнее, если использовать псевдоморскую терминологию, в трех румбах.

Между тем, по мере того, как небо над нами светлело, мы начали медленно приближаться к какой-то неожиданно возникшей по носу полосе белесого тумана. Туман был не шибко густым, и за ним просматривались неясные контуры недлинного куска обрывистого берега. Сплошной береговой линии я не разглядел, так что, возможно, это был мыс или остров. Что, таки сбылась картина Репина «Приплыли» (кстати, реально у этого художника никогда не было полотна с таким названием)?

Разумеется, на корме тоже заметили берег, и, кажется, энтузиазма у этих Бармалеев-44 резко прибавилось. А их придурочный атаман решительным шагом направился в нашу сторону. Собирался потребовать окончательного расчета или даже более того? Пока он топал к нам, обходя мачту с не очень уместным, обвисшим в безветрии парусом, я, на всякий случай, достал из половика, взвел и взял на изготовку автомат, чем поверг подошедшего Пиперкова в ужас. По-моему, оказавшись лицом к лицу с наведенным стволом, он был близок к тому, чтобы обосраться. Как мне казалось, уважающие себя контрабандисты должны были иметь при себе «на всякий случай» какое-никакое оружие, но у этой странной четверки точно не было ничего, кроме разве что ножей. Но их наличие можно было определить только путем стихийной рукопашки либо завтрака, во время которого они непременно начнут строгать помидоры и колбаску «на закусочку». Но ни драка, ни ранний прием пищи нам были на фиг не нужны. Похоже, и наш «корсар Бургасского залива» не имел каких-либо агрессивных намерений, поскольку его испуг при виде нацеленного «ППШ» был вполне реальным, и руки он поднял с готовностью.

– Какво ще кажеш? – спросила у него Ката, милостиво разрешив опустить руки.

Пиперков деревянным, словно у Буратино, голосом заявил, что вот он, прямо перед нами – тот самый турецкий берег. То есть ура, мы у цели.

В принципе, учитывая время, затраченное на пустое болтание по волнам, мы действительно могли запросто достичь Турции. Но ведь могли же и не достичь! И хрен проверишь, поскольку на берегу не написано, чей он.

– Жестоко. Подход към брега! – велела графиня. Я не сразу допер, что «жестоко» по-болгарски означает всего-навсего «замечательно».

– Товае невъезможно! – заныл шкипер, сделав несчастное лицо.

Пока они мило беседовали подобным образом, я продолжил рассматривать туманную полосу перед нашим носом. И все-таки, какой-то странный это был туман. У меня было стойкое ощущение, что к обычным ароматам моря при приближении к нему примешивается какой-то химический запах. А я в химии маленько понимаю, как-никак, всю жизнь прожил неподалеку от химических и нефтеперерабатывающих заводов.

– Какво означава «невъезможно»?!? – возмутилась Ката.

Видя, что настал черед моей реплики, я прицелился в Пиперкова, давая понять, что одной длинной очередью превращу в вермишелевую поварешку (в плане количества дырок) и его, и парус, и тех, кто остался позади него, в рубке. Одновременно с этим я объявил:

– Ще стрелям!

Одна из немногих фраз, которые я через пень-колоду знал по-болгарски, – обещание застрелить. И заодно поспешил задвинуть для солидности, из своего любимого, тарабарского репертуара:

– Юк кака бикше бе миндер хаслыр фиват силде!

Прозвучало это в меру угрожающе.

– Той не се шегува! – подтвердила графиня, что я не шучу.

– Недейте! То же Турция! Така е по-точно! – продолжил ныть шкипер, утверждая, что все как договаривались и он привез нас куда нужно.

– Не получаваш пари! – огорчила его Ката обещанием не заплатить.

Здесь Пиперков заныл совсем уж плачущим голосом побитой собаки, и в его речи причудливо переплелись «висока цена», «децата», «съепругата» и «болна свекърва», то есть расходы на ремонт усугублялись детьми, женой и больной тещей. Да-да, ребята, у болгар «свъекрва» это «теща», то есть все наоборот, в привычном для них стиле!

– И что с ним делать? – спросила Ката у меня, переходя на русский. Потасканный пиратский предводитель при этом замолк и прямо-таки изменился в лице, явно не зная, как ему реагировать на разговорный русский, тем более после произнесенной мной перед этим «речи тарабарского короля». Интересно, за кого он нас считал теперь – за каких-нибудь недобитых белогвардейцев или хитрых советских шпионов?

– Убивать их бессмысленно, – высказался я. – Возись потом с этой их дырявой калошей. Да и не контрабандист он, это и у него, и у всей его команды прямо-таки на лбу нарисовано!

– Не стрелям! – возопил Пиперков, явно не вполне поняв, о чем я говорю, но совершенно правильно подозревая, что ничем хорошим это и ему и его людям не грозит. – Недейте!

Вслед за этим он пообещал предоставить в наше распоряжение их ялик. Дескать, на нем мы без труда догребем до берега, благо до него тут уже было недалеко.

По-моему, он уже начинал повторяться, заговариваться и завираться.

– Хорошо, – согласилась графиня. Все равно иных вариантов у нас с ней не было.

Далее, «пиратская команда» суматошно спускала на воду лодчонку и тащила в нее весла, а я держал их на мушке, стоя на носу, рядом с присевшей у бочек Катой. Надо отдать нам должное, графиня честно рассчиталась со шкипером, даже накинув ему сто фунтов сверху. Видимо, на ремонт его продырявленной калоши. А еще в качестве некоторой «компенсации за моральный ущерб» им достался половик, в который я заворачивал «ППШ». Пусть теперь хоть ноги вытрут, если что…

Потом моя спутница не без труда спустилась в привязанную к борту лодку и, приняв у меня из рук чемоданчик, разместилась на ее передней банке. Когда Пиперков со своими горе-орлами отошел на корму, спрыгнул в лодку и я. Графиня отвязала ялик от борта «Буряты», и я налег на весла, передав автомат графине.

– Держи их на мушке! – приказал я. Ну не было у меня уверенности в том, что они все-таки не достанут из потаенных нычек стволы и не начнут стрелять по нам с целью завладения «сундуком мертвеца» (чемоданом то есть) и содержимым наших карманов, либо не попытаются протаранить и утопить нас бортом своего корыта.

Поэтому графиня целилась в «Буряту», а я, не жалея ладоней, погреб к берегу, прямиком в туман, попутно отмечая очередную странность этого тумана – уж очень низко он стлался над водой, а на высоте полусотни метров над ним было уже вполне чистое небо. Я все больше укреплялся в мысли насчет искусственного происхождения данного тумана.

«Бурята» достаточно хорошо просматривалась за кормой ялика, на самой границе полосы странного тумана. Поначалу на ее палубе не было практически никакого движения, но, когда мы отплыли от судна метров на четыреста, пиперковская лоханка неожиданно развернулась кормой к нам. Потом там что-то оглушительно лязгнуло и провернулось, а затем в нарушаемой лишь скрипом уключин ялика тишине знакомо застучал движок. Выходит, они его починили-таки? Вот же сволочи, обманули, ведь вполне могли доставить до самого берега и высадить там, небось не сломались бы! Интересно, почему это ссыкло (их дорогой шкипер то есть), предпочел отдать нам столь полезный в хозяйстве предмет, как ялик, но не приближаться к берегу? Счел, что выплаченные ему деньги вполне компенсируют в том числе и потерю ялика, или успел проштрафиться перед турками, урод? В любом случае, стрелять было уже поздно и далековато, да и неохота, если честно. Оставался только один вопрос – каких еще сюрпризов ждать?