Читать книгу "Ученик - Тесс Герритсен"

— Выходит, мы даже не знаем настоящего имени нашего убийцы.

Дин покачал головой.

— Отпечатки пальцев, рентгеновские снимки зубов, образцы тканей будут направлены и в Пентагон, и в ЦРУ.

— Мы ведь не получим ответов ни от тех, ни от других. Верно?

— Нет, если окажется, что Властелин — их человек. Ты просто решила за них их проблему. Больше их ничего не волнует.

— Может, я и решила их проблему, — горько произнесла она. — Но только не свою.

— Хойт? Он больше никогда не причинит тебе вреда.

— Господи, мне требовалось лишь сделать еще один выстрел…

— Он, вероятно, парализован до конца своих дней, Джейн. Я не могу представить себе более тяжкого наказания.

Они вышли из леса на грязную дорогу. Лимузин успели увезти, но на дороге еще остались следы, напоминавшие о том, что здесь произошло. Она посмотрела на засохшую лужицу крови, в которой умер человек, называвший себя Джоном Старком. Чуть дальше виднелось пятно поменьше — там упал Хойт, с онемевшими ногами, с поврежденным позвоночником.

Я могла бы покончить с ним, но позволила ему остаться в живых. И я до сих пор не знаю, правильно ли я поступила.

— Как ты, Джейн?

Риццоли услышала интимные нотки в его вопросе, молчаливое признание того, что отныне они не просто коллеги. Она взглянула на него и вдруг вспомнила о своем расцарапанном лице и перевязанной голове. Ей вовсе не хотелось, чтобы он видел ее такой, но вот она стояла перед ним, и не было смысла скрывать синяки. Оставалось только стоять и просто смотреть ему в глаза.

— Все в порядке, — сказала она. — Несколько швов на голове, несколько порванных мышц. И уродливая физиономия. — Она махнула на свое покалеченное лицо и рассмеялась. — Но ты бы видел голову того парня.

— Мне кажется, тебе не следует здесь находиться, — сказал Дин.

— Что ты имеешь в виду?

— Прошло слишком мало времени.

— Мне как раз необходимо быть здесь.

— Ты никогда не даешь себе поблажки?

— А зачем?

— Затем, что ты не машина. Ты все равно переживаешь. Хотя и притворяешься, будто здесь для тебя рядовое место происшествия.

— Так оно и есть.

— Даже после того, что едва не случилось?

Едва не случилось.

Она посмотрела на пятна крови, засохшие в грязи, и на мгновение дорога как будто покачнулась, и стены, которые она с таким трудом возвела, треснули, угрожая разрушением самому фундаменту, на котором она сейчас стояла.

Дин поддержал ее под руку, и это вызвало у нее слезы. Его уверенное прикосновение как будто говорило: «Хотя бы раз позволь себе быть обыкновенным человеком. Быть слабой».

— Прости меня за Вашингтон, — тихо произнесла она.

Она увидела боль в его глазах и догадалась, что он неправильно понял смысл ее слов.

— Выходит, ты жалеешь о том, что было, — хрипло произнес он.

— Нет, я совсем не об этом…

— Тогда за что ты просишь прощения?

Она вздохнула.

— За то, что уехала, не сказав тебе, как много для меня значила та ночь. Мне жаль, что я даже толком не попрощалась с тобой. И что… — Она запнулась. — И что не позволила тебе позаботиться обо мне, хотя бы раз. Потому что, по правде говоря, мне была очень нужна твоя забота. Я не такая уж сильная, какой хочу казаться.

Он улыбнулся и сжал ее руку.

— Никто из нас не может этим похвастать, Джейн.

— Эй, Риццоли! — Это был Барри Фрост, который искал ее в лесу.

Она смахнула набежавшие слезы и обернулась на его крик.

— Да?

— У нас только что прошел вызов двадцать-пятьдесят четыре. Бакалейный магазин, Джамайка-Плейн. Убиты продавец и покупатель. Место происшествия уже оцеплено.

— Боже! В такую рань…

— Наша очередь ехать на вызов. Ты с нами?

Она глубоко вздохнула и повернулась к Дину. Он уже отпустил ее руку, и, хотя ей так не хватало его прикосновения, она почувствовала себя сильной, дрожь ушла, и земля под ногами вновь стала твердой. Но она еще не была готова оборвать этот миг. Их расставание в Вашингтоне оказалось смазанным; она не собиралась допустить такое еще раз. Она не позволит, чтобы ее жизнь стала похожей на жизнь Корсака — печальную хронику сожалений и разочарований.

— Фрост! — крикнула она, не отрывая взгляд от Дина.

— Да?

— Я не еду.

— Что?!

— Пусть съездит другая группа. Я что-то не в форме.

Ответа не последовало. Она посмотрела на Фроста и увидела его застывшее от изумления лицо.

— Ты хочешь сказать… ты берешь выходной? — вымолвил Фрост.

— Да. Это мой первый пропуск по болезни. Ты видишь в этом какую-то проблему?

Фрост покачал головой и рассмеялся.

— Давно пора. Это все, что я могу сказать.

Риццоли смотрела вслед Фросту. Его смех все еще разносился по лесу. Она дождалась, пока он скрылся за деревьями, и повернулась к Дину.

Он раскрыл объятия, и она бросилась в них.

26

Каждые два часа они приходят осматривать меня — нет ли пролежней. Это трио сменщиц: Армина в дневную смену, Белла по вечерам, а ночью — тихая и застенчивая Корасон. Мои девочки, так я их называю. Для человека непосвященного они все одинаковые, с гладкими смуглыми личиками и мелодичными голосами. Хор филиппинок в белых халатах. Но я вижу, какие они разные. По тому, как они подходят к моей кровати, как перекатывают меня с боку на бок, чтобы поменять положение тела. Так надо, иначе под тяжестью тела испортится кожа. Разрушатся капилляры, прекратится доступ крови к тканям, они станут бледными, тонкими и очень ранимыми. Одна маленькая ссадина может быстро превратиться в очаг гниения.

Благодаря моим девочкам у меня нет пролежней — во всяком случае они так говорят. Я не могу проверить, потому что не вижу своей спины или ягодиц и не чувствую тела ниже уровня плеч. Я полностью зависим от Армины, Беллы и Корасон, которые поддерживают во мне жизнь, и, как маленький ребенок, обращаю особое внимание на тех, кто заботится обо мне. Я изучаю их лица, вдыхаю их запахи, запоминаю их интонации. Я знаю, что у Армины нос с горбинкой, от Беллы часто пахнет чесноком, а Корасон слегка заикается.

И я знаю, что все они боятся меня.

Конечно, им известно, почему я здесь. Каждый, кто работает в неврологии, знает, кто я такой, и, хотя ко мне относятся так же вежливо, как к другим пациентам, я замечаю, что они не смотрят мне в глаза, с опаской касаются меня, как будто перед ними раскаленный утюг. Я ловлю взгляды медсестер в холле, которые косятся на меня, переглядываются и шепчутся. Они болтают с другими пациентами, спрашивают их про семьи и друзей, но мне такие вопросы никогда не задают. Меня спрашивают только о том, как я себя чувствую и хорошо ли я спал.