Читать книгу "Ты, только ты - Сьюзен Элизабет Филлипс"

— Тебе не стоит волноваться. Я пью таблетки. Он никогда не узнает, что она стала принимать их сразу после той ночи в самолете в ожидании его «сейчас».

— У нас на дворе девяностые годы. Я беспокоюсь кое о чем другом. Последнее время я был близок только с Вэлери, и мой контракт со «Звездами» предусматривает регулярные осмотры. Я знаю, что я здоров, — он посмотрел ей прямо в глаза, — но я не знаю того же о тебе.

Фэб пристально посмотрела на него.

— Ты ведешь бурный образ жизни, — спокойно объяснил он. — Я не осуждаю, я просто хочу знать, насколько ты была осторожна и сколько прошло времени с тех пор, как ты делала анализ крови.

До нее наконец дошел истинный смысл его волнений. Как объяснить этому практичному человеку, что СПИД не был серьезной угрозой в те времена, когда она имела последний контакт с мужчиной? Приподнявшись, она оперлась на локоть.

— Ты умеешь придать человеку бодрости.

— Это не шутка.

— Да, ты прав.

Она спустила ноги с кровати, встала и танцующей походкой подошла к креслу, на котором валялась его рубашка. Она не хотела при нем надевать свое платье, но вести разговор нагишом тоже не могла.

— Я абсолютно здорова.

— Откуда ты знаешь это?

Она продела руки в рукава рубашки.

— Знаю, и все.

— Боюсь, что этого недостаточно.

— Тебе не о чем беспокоиться. Положись на мои слова. Пуговиц на рубашке не было, поэтому она дважды обернула вокруг себя кушак от его смокинга и завязала концы.

— Ты даже не смотришь на меня. Ты что-то скрываешь?

— Нет, — солгала она.

— Тогда сядь, чтобы мы могли поговорить начистоту.

— Мне больше нечего сказать. Может быть, ты лучше отвезешь меня домой? Он встал.

— Нет, пока мы всего не выясним. Ты пугаешь меня. Судя по его голосу, он не был напуган. В его голосе слышался гнев. Она надела туфли.

— Мой последний осмотр дал прекрасные результаты.

— Когда это было?

— Весной.

— Сколько мужчин было у тебя с тех пор?

Вопрос был справедливым, но в ней зашевелилась обида.

— Много! Всем известно, что я сплю с каждым, кто попросит!

В два прыжка он оказался рядом с ней.

— Проклятие, прекрати! Сколько?

— Тебе нужны имена и адреса? — Она сжала губы, стараясь выглядеть сильной и жесткой.

— Сначала назови мне количество. Она ощутила жжение в глазах.

— Тебе придется все же поверить мне. Я сказала, что у тебя нет причин для беспокойства. Интимная сторона моей жизни тебя не касается.

— В данный момент очень даже касается. — Он схватил ее за руку — не больно, но давая понять, что она не сможет вырваться. — Сколько?

— Не смей так со мной обращаться!

— Сколько, черт побери?

— Никого не было! Только ты.

— Та-ак, — протянул он.

Его скептицизм переполнил чашу терпения Фэб, и слезы обиды покатились по ее щекам.

— Можешь не верить, если не хочешь! — Она рванулась к двери. Он перехватил ее крепкой рукой игрока и повернул так, что она, оказалась прижатой к его груди.

— Не плачь. Пожалуйста, не плачь. Не стоит из-за таких пустяков. Просто скажи мне правду.

— Никого у меня не было в течение долгого времени, — устало произнесла она. — Очень долгого времени.

Он отстранился, чтобы взглянуть на нее, и она увидела, что гнев в его глазах уступил место замешательству.

— Ты говоришь мне правду, Фэб? Правду, и ничего, кроме правды?

Она кивнула.

Он взъерошил свои волосы и помотал головой:

— Я отказываюсь понимать тебя.

— Я знаю это, — прошептала она.

Дэн упал в кресло и потянул ее к себе. Она уступила, опустившись ему на колени.

— Что нам с этим теперь делать? Ты выворачиваешь меня наизнанку с первого дня нашей встречи. — Он прижал ее голову к своей груди. — Ты сказала, что это было давно, значит, мы говорим об отрезке времени большем, чем, скажем, год?

.Она кивнула.

— Большем, чем два года?

Она снова кивнула, — Гораздо большем?

Опять кивок.

— У меня, похоже, в глазах темнеет. — Он погладил ее по волосам. — Ты действительно очень любила Флореса, верно?

— Больше, чем кого-либо.

«До последнего времени», — прибавила она про себя.

— И ты пытаешься втолковать мне, что с тех пор в твоей жизни никого не было? Фэб, он, должно быть, умер шесть или семь лет назад?

Ей придется сделать это. У них не будет никакой надежды на совместное будущее, если она не найдет в себе мужества рассказать ему всю правду и дать ему увидеть ее такой, какая она есть на самом деле, со всеми ее заморочками и прочим. Но такая степень откровенности до смерти пугала ее.

Он не сделал попытки удержать ее, когда она поднялась с его колен и подошла к кровати. Она села так, чтобы видеть его и чтобы он мог видеть ее лицо, колени ее были сведены, а руки вцепились в полы рубашки.

— Артуро был голубым, Дэн. Он не был моим любовником. Во всех отношениях он был мне отцом.

Она никогда еще не видела его таким ошеломленным.

— Тогда я вообще ничего не понимаю.

После долгих лет жизни в защитной скорлупе открыться другому человеческому существу было невероятно трудно, и она никогда бы не сделала этого, но она любила его и не могла больше жить в мрачных тенях прошлого. Собрав всю свою отвагу, в бессвязных выражениях она рассказала ему об изнасиловании и продолжала говорить до тех пор, пока не увидела огоньки сочувствия в его глазах и вспышки ярости на его лице. Когда она осознала, что ей поверили, слова потекли свободнее. Она рассказала ему об ужасных месяцах жизни в Париже и о том, как она переспала со множеством мужчин, но он не выказал осуждения — лишь выражение сострадания разгладило суровые черты его лица, и это вызывало в ее душе страстное желание броситься ему в объятия. Но она осталась на месте; почти заикаясь, она пыталась описать, какое оцепенение чувствовала все эти годы и как невозможно для нее было иметь интимные отношения с кем бы то ни было.

Когда Фэб закончила, воцарилось молчание, и она в страхе ждала, как он свыкнется с мыслью, что является тем единственным мужчиной, которого она избрала, чтобы положить конец многолетнему воздержанию. Он не связан с ней никакими обязательствами, тогда как она без обиняков давала ему понять, что он значит для нее. Никогда еще она так не рисковала.

Фэб, подобравшись, сидела на краешке кровати и смотрела, как он поднимается с кресла. Когда он подошел к ней, она почувствовала в нем неостывшую ярость, проявлявшуюся в нервном подергивании щеки, но в то же время глаза его были полны сострадания, и она поняла, что его гнев направлен не на нее.