Читать книгу "Алекс Верус. Бегство - Бенедикт Джэка"

Потом я просканировал будущее и вздохнул:

– Мне нужно кое с чем разобраться.

Арахна сделала движение, равносильное кивку.

– Ладно.

Встав, я потянулся и повернулся к Арахне, осененный внезапной мыслью:

– Арахна, ты не любишь говорить о себе, но мне хотелось бы знать, почему дракон нам помог?

Арахна помолчала.

– Творец может быть матерью.

Я недоуменно уставился на нее.

– Имя ее тебе все равно ничего не скажет. – Странно, но, клянусь, теперь в бесстрастном голосе Арахны зазвучали насмешливые нотки. – Думаю, ты сам во всем разберешься.

Я думал над ее словами по пути к выходу, и меня вдруг осенила еще одна мысль. Когда дракон вручил мне клык, я предположил, что он предназначается Арахне. Я решил, что, воспользовавшись клыком против Белфаса, я нарушил планы дракона, и гадал, не сильно ли он на меня разозлится.

Только теперь я осознал, что дракон даже не говорил о том, для кого именно предназначается клык.

Шагнув в прохладу ночного воздуха, я начал подниматься по склону оврага, а у меня за спиной с тихим гулом закрылся вход в пещеру.

Недалеко от оврага валяется старое дерево, упавшее лет десять назад.

Ему давно обрубили ветки и сучья, но сам ствол остался. Усевшись на него, я посмотрел на небо. Ночь стояла ясная, и сквозь отсветы огней города пробивались осенние звезды. Квадрат Пегаса висел высоко на юго-западе, а на востоке поднимался Орион. Здесь не царила абсолютная тишина – Лондон никогда не бывает абсолютно безмолвным. Я вслушивался в гул машин и шум ветра в листве.

И ждал.

Спустя некоторое время до меня донеслись шаркающие шаги и шорох в кустарнике. Карабкаясь по склону, он упал. Полежав неподвижно, наконец, поднялся на ноги. Когда он приблизился и оказался в двадцати футах от меня, я включил фонарик, направив на него луч света.

На стоящего передо мной человека больно было смотреть. Одежда рваная, грязная, протертая до дыр. Когда-то светлые волосы от дождя и грязи превратились в бурое месиво, глаза моргали, щурясь от света. Можно было подумать, будто он брел пешком из самой Шотландии.

Впрочем, возможно, так оно и было.

Ему потребовалось несколько минут, прежде чем у него в глазах затеплилась искорка разума.

– Ты… – пролепетал он.

Я продолжал смотреть на него.

– Привет, Мартин!

Он потряс головой.

– Я считал, что ты придешь раньше, – сказал я, не дождавшись ответа. – Похоже, никто не согласился тебя подбросить.

– Ты… – повторил Мартин дрожащим голосом. – Ты победил. Но как? Я же видел, их было столько, они должны были тебя убить, а ты здесь, спокойно сидишь, ты…

– Мартин, за один день не научишься быть магом.

– Этого не может быть, я видел, я все видел! – рассеянно проговорил Мартин. – Нет, что-то не так. Не должно было быть темно, должно было… – невнятно пробормотал себе под нос.

– Мартин, – мягко перебил его я, – я много размышлял над тем, что делать, когда ты сюда доберешься. И знаешь, что самое смешное? Я понял, что не хочу твоей смерти. Странно, да? Ведь по твоей милости все мы едва не погибли, а я не из тех, кто любит прощать.

Подняв на меня взгляд, Мартин покачал головой и отвернулся, продолжая бормотать:

– Только не это, только не это…

– Наверное, можно было бы сказать, что впредь ты не сможешь нам навредить, но ведь на самом деле это пока еще неизвестно, да, Мартин? – продолжал я. – Вероятно, все упирается в Лону. Полагаю, она любила тебя, Мартин. И хотя ее увлечение уже было серьезной ошибкой, но мне совсем не по душе мысль о том, что ее первые серьезные отношения закончатся пшиком. – Я вздохнул. – А может, в последнее время я видел слишком много смерти.

Мартин никак не отреагировал на имя Лоны.

– Посему скажу тебе правду, – добавил я. – Как и в тот день, когда ты впервые пришел ко мне в магазин. Прекрати пользоваться «обезьяньей лапой». Убери ее куда-нибудь подальше или выбрось! Обещаю, что в этом случае ты останешься жив. Не могу сказать, в какой степени к тебе вернется рассудок, но надежда у тебя будет.

Какое-то мгновение Мартин невидящим взглядом смотрел сквозь меня, затем хрипло рассмеялся, и мне даже стало не по себе.

– Обман, обман… – Прищурившись, он оскалился. – Лжец! Лжец, лжец, лжец! Это твоих рук дело, ты виноват! У меня получилось бы, все получилось бы, а ты виноват, ты во всем виноват! – Мартин поднял правую руку. Пальцы у него были грязные, покрытые мозолями, зато «обезьянья лапа» совершенно не изменилась и была такой же, как и прежде. – Еще одно желание, ведь так? Я ждал, ждал…

– Мартин, – произнес я. – Поверь мне, лучше его не загадывать.

Мартин снова безумно расхохотался.

– Трус и лжец, трус и лжец… Я знаю, что она делает, а ты не смог, испугался! А почему бы и нет, а? Любой может воспользоваться этой штуковиной, и не поступить так было бы чистым безумием! – проговорил он, и я заметил, что его рука, которая была направлена на меня подобно лезвию ножа, затряслась. – Я знаю. А ты не смог увидеть!

Я пожал плечами.

– Мартин, из-за таких людей, как ты, Белфас, Меридит, все вы, – очень нелегко оставаться хорошим человеком. Я совершил нападение на святилище белого мага и перебил практически всех, кто находился внутри. Я объединился с черным магом, чтобы спасти Лону и кое-кого еще, – вымолвил я и уставился в темноту. – Все эти годы я бежал от Ричарда… но если бы он увидел меня сейчас, так уж ли сильно он бы расстроился? – тихо спросил я. – Но теперь я вижу тебя, Мартин, и думаю, что бы получилось, если бы я прошел тот черный путь до конца.

– Тебе страшно, да, тебе страшно! – Дикие глаза Мартина вспыхнули двумя яркими факелами. – Довольно! Я потерял все, и тебя ждет такая же участь. – Он направил «обезьянью лапу» прямо на меня. – Я желаю… я желаю, чтобы ты умер!

Я молча смотрел на Мартина.

Он встретился со мной взглядом, и у него на лице отразилось изумление. Мартин разинул рот и потряс «обезьяньей лапой».

– Умри! Ты должен был умереть, эй! Что произошло?

Поднявшись с дерева, я отступил в сторону, продолжая наблюдать за Мартином. Тот как обезумевший размахивал «обезьяньей лапой».

– Умри! Умри! – яростно ревел он. – Ну почему? Почему она не действует?

– Она действует, – негромко возразил я.

Я чувствовал нарастающий внутри артефакта поток магии, медленный, но неудержимый, подобный накатывающейся волне. Я попятился назад по склону.

Похоже, Мартин ничего не замечал – он стоял на границе конуса света от фонарика и тряс «обезьяньей лапой».