Читать книгу "Внутренний враг. Шпиономания и закат императорской России - Уильям Фуллер"

Помимо стандартного набора свобод — слова, собраний, совести и объединений — Временное правительство фактически гарантировало населению право на бунт. Русский народ также получил иные свободы — мародерствовать, отбирать недвижимость, участвовать в погромах и убивать без суда и следствия. Кроме того, возникает такое впечатление, будто буквально вся Россия 1917 года имела право, так сказать, на параноидальный бред. Как либералов, так и консерваторов волновало будущее гражданского общества в России, возможно, даже судьба самой русской цивилизации, разлагавшейся в серной кислоте революционных эксцессов. Рабочим и социалистам за каждым кустом мерещился контрреволюционер, который спит и видит, как бы свергнуть демократию и восстановить монархию или ввести военную диктатуру. А правительство и его военная разведка подозревали, что во всем виноваты вражеские шпионы и доморощенная пятая колонна. Эти беспокойства были, конечно, до некоторой степени укоренены в реальности, однако раздуты до фантастических, безумных размеров. Особенно это относилось к двум страхам — контрреволюции и шпионажа.

Опасаться прежде всего контрреволюции справа интеллектуалы из числа русских социалистов стали под влиянием популярных параллелей с Французской революцией. Ведь первую Французскую республику уничтожил Бонапарт, а его племянник Наполеон III — вторую. Соблазненные подобными аналогиями, русские социалисты со страхом ожидали появления харизматичной фигуры, вероятнее всего из числа военных, которая объединит реакционные силы страны и уничтожит революцию. В самом деле, нельзя отрицать того факта, что на фронте многие генералы не могли смириться с тем хаосом, который воцарился в Вооруженных силах после революции. На совете, собравшемся 16 июля в Ставке, самые видные из командиров российской армии говорили Керенскому, что для восстановления армии необходимо запретить политическую агитацию в войсках, упразднить солдатские комитеты и восстановить смертную казнь в тылу75. Не забудем и печально знаменитую историю с Корниловым. Речь вдет о приказе, отданном в конце августа генералом Лавром Корниловым, сменившим Брусилова на посту главнокомандующего, идти на Петроград и установить военный порядок. Приказ этот был спровоцирован ложными вестями о том, что над Временным правительством нависла острая угроза со стороны большевиков. Дабы заручиться симпатией народа, Керенский намеренно исказил это событие, представив его как попытку контрреволюционного государственного переворота. Во всяком случае, в 1917 году левые радикалы были склонны преувеличивать мощь правых. Правые были плохо организованы, не имели всеобъемлющей политической программы и, что важнее всею, не обладали сколько-нибудь широкой поддержкой снизу. Корниловские войска двинулись на Петроград для защиты Временного правительства и прекратили движение, узнав, что новой власти не угрожает опасность. Однако социалисты небольшевистского толка, в том числе сам Керенский, продолжали оставаться в ложной уверенности, что угроза контрреволюции все возрастает. Им следовало бы с большей серьезностью отнестись к угрозам совсем с другой стороны.

Боялись контрреволюции, преувеличивая ее силу, — и так же относились к опасности шпионажа. Мы помним, что еще в 1915 году российская военная разведка выработала привычку повсюду видеть шпионские заговоры. Февральская революция с этим паттерном мышления не покончила — напротив, она усугубила его. Видные офицеры контрразведки, такие как Бонч-Бруевич, давно пришли к выводу, что в обрушившихся на Россию несчастьях в большой степени виноваты шпионы, которым, в свою очередь, удавалось действовать столь успешно благодаря покровительству влиятельных фигур царского режима. Теперь, после падения монархии, контрразведка получила идеальную возможность вытравить самое их семя. Однако все не так просто — немцы, конечно, постараются воспользоваться плодами революции в своих интересах.

Германия действительно видела для себя определенные возможности в пореволюционном политическом ландшафте России. В 1917 году война ударила по всем воюющим странам — не в последнюю очередь потому, что правительства наконец осознали (и стали действовать в соответствии с этим пониманием), что эта война не просто столкновение армий, но конфликт народов. Британская морская блокада Германии способствовала успеху союзников не только тем, что остановила поставки вооружения и взрывчатых веществ, но и потому, что Германия была таким образом лишена продовольствия и сельскохозяйственных удобрений. Эго негативно отразилось на коллективной воле нации к победе. Аналогичным образом, возобновление Германией неограниченной подводной войны (1 февраля 1917 года) должно было, по задумке, за шесть месяцев принудить голодом британский народ к повиновению. Правила войны изменились, и в этих новых условиях у Германии были все основания обратиться к оружию, которое можно применять не только против британцев, но и против русского народа.

Оружие это было под рукой, потому что в России существовали политические группы, стоявшие за выход страны из войны. Самой значительной из них была партия большевиков. Вернувшись в апреле 1917 года в Петроград из своего швейцарского изгнания, Ленин обнародовал знаменитые «Апрельские тезисы», в которых обвинял Временное правительство, требовал роспуска регулярной армии и призывал к немедленному окончанию войны. Именно потому, что немцам были известны взгляды Ленина на войну, они позволили ему на пути на родину проехать по их территории. Они также оказывали большевистской партии финансовую поддержку, рассчитывая на успех ее антивоенной агитации. Временное правительство было отлично осведомлено об этой договоренности, включая подробности, полученные от источников внутри германской социал-демократической партии. Более того, российское Министерство иностранных дел неохотно оценило ловкость Германии, использовавшей партию большевиков для распространения антивоенной пропаганды, и лоббировало идею ответной любезности — переправки денег для пацифистов и пораженцев внутри самого Германского рейха76. Именно тайный сговор большевиков с имперской Германией в конце концов послужил Временному правительству основанием для приказа об аресте некоторых их лидеров и ограничении, после июльского восстания, деятельности партии77. Однако в «чрезвычайный» момент корниловского наступления эти приказы были отменены, государство освободило ряд видных большевиков, в том числе Троцкого, и роздало членам партии и ее сторонникам более сорока тысяч винтовок и револьверов. После окончания чрезвычайного положения это оружие осталось на руках — таким образом Временное правительство вооружило единственную политическую партию в России, которая планировала его насильственное свержение.

Временное правительство не только как следует не разобралось в связях между большевиками и немцами — самым серьезным и несомненным случаем тайного германского вмешательства, какое имело место за время его правления, — но и абсолютно неверно организовало деятельность военной контрразведки. Одним из последствий революции было тотальное разрушение аппарата контрразведки. В Петрограде, например, восставшая толпа сожгла конторы местной контрразведки (вместе с их архивами). Одновременно всеобщая амнистия освободила большое число людей, которые были заключены в тюрьму или подвергнуты ссылке по приказу контрразведки. В апреле Временное правительство произвело реорганизацию армейской контрразведки: из нее были изъяты все офицеры, ранее служившие в жандармском корпусе или охранке. В том же месяце был арестован ряд наиболее значительных фигур контрразведки старого режима, в их числе генерал Батюшин и несколько членов его комиссии, по обвинениям в коррупции и злоупотреблении властью78. Вскоре правительство создало комиссию для расследования преступлений военной контрразведки79.