Читать книгу "Черная Весна - Андрей Васильев"

– Погано там, – стращала она нас. – Место скверное, недоброе. Не просто же так ярмарку с давних времен не проводят? На горе ведь колдун похоронен, черный и сильно злой. Земля его не принимает, потому он в лунные ночи и шастает меж сосен, что на той горе растут, и шастает. А если кого середь них найдет, то с собой и заберет.

– Куда? – заинтересованно спросила у нее Рози. – Заберет куда?

– Туда! – округлила глаза подавальщица. – Откель возврату нету, вот куда! Не стоит на Штрауфенгрофф добрым людям ходить даже днем. А уж ночью – и вовсе.

Мы пообещали на гору эту самую не лезть, а просто мимо проехать. Зачем расстраивать добрую женщину?

– Интересно, сколько в этих рассказах правды, а сколько выдумки? – задумчиво сказал Гарольд, когда мы вернулись в седла и покинули гостеприимную деревушку.

– Поживем – увидим, – зловеще предрекла Рози. – Вот будет смешно, если все это правда! Сожрут нас и косточек не оставят.

– Де Фюрьи, ну сколько можно? – рявкнул я, не выдержав. – Все понимаю. Ну не выспалась ты, устала, попросту надоели тебе все наши похождения. Но чего ты нудишь и нудишь сегодня, прямо как комар? Оставалась бы в замке, да и все!

В принципе, я мог сказать еще о том, что и в Силистрию ее с собой никто не звал, но это было бы уже совсем невежливо, учитывая сколько она для нас с Гарольдом сделала.

– Дурак! – подпрыгнула в седле Рози. – Напугал! Тьфу ты, чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Эраст, больше так никогда не делай!

– А ты не занудствуй, – потребовал я. – По крайней мере вслух.

– Никогда или только сегодня? – поинтересовалась Рози.

– О «никогда» я даже не мечтаю, – признался я. – Хотя бы сегодня.

– Уговорил, – покладисто сказала де Фюрьи, а Эбердин после этого взглянула на меня со сдержанным одобрением. Я, правда, так и не понял, по какому именно поводу.

Главное – Рози сдержала слово. Она молчала, когда крестьяне, указывающие нам дорогу, советовали «свернуть у третьего поворота, на гору-то не лезть», когда небо над нами начало блекнуть, предвещая скорые сумерки, и даже тогда, когда в последних лучах уходящего солнца перед нами открылся вид на гору Штрауфенгрофф.

Хотя слово «гора» к этому месту не очень-то подходило. Холм – вот так точнее. Нет, для местных крестьян, которые не видели настоящих гор, Штрауфенгрофф, возможно, и казался непреодолимой кручей. Но мне было с чем сравнивать, так что никакая это не гора. Просто возвышенность, поросшая лесом. Я все гадал – если это гора, ее издалека должно быть видно, так почему же ничего подобного нет? А теперь понятно. Вот на родине Луизы горные кряжи мы приметили еще задолго до того, как к их подножью добрались. А потом? Скалы, ущелья, камнепады. Вот это были горы. А тут? Прыщ земляной с полусотней сосен. Да ну, несерьезно это все.

– Хорошо, что до темноты добрались, – сообщил нам Монброн. – В потемках тут пойди найди, куда дальше ехать.

Это да, это правда. На том месте, где мы остановились, дорога расходилась в разные стороны. Одна, наезженная, уходила налево, в лес, а другая, порядком заросшая травой и еле различимая, вела вверх и скрывалась в сумеречной тени сосен.

– Странно. – Эбердин хлопнула себя по щеке, убив комара. – Такое ощущение, что по этой дороге никто уже лет десять не ходил и не ездил. И тихо вокруг. Там, на горе, почти два десятка человек, их за версту слышно должно быть. Может, Тюба чего перепутал?

– Доберемся до вершины – узнаем. – Монброн тронул коня с места. – В любом случае мы уже здесь, чего теперь гадать? Поедем и посмотрим.

Темнота наступала стремительно, уже минут через двадцать после того, как мы въехали под сосны Штрауфенгроффа, вокруг царила ночь. Нет, там, внизу, у подножия, еще был теплый и светлый весенний вечер, но не здесь. Тут и луны толком видно не было, разросшиеся до невозможных размеров кроны сосен не пропускали ее призрачный свет.

Впрочем, нас это не очень печалило, с пути тут было трудно сбиться. Лес и дорога, ведущая через него, вот и все. Ну и темнота вокруг.

А еще – тишина. Даже ветер в ветвях не шумит.

– Меня все больше терзают подозрения, что горбун нас разыграл, – сорвалась-таки Рози, но Монброн шикнул на нее, а после вытянув руку вперед, сказал:

– Огни. Вон, впереди.

И верно – не очень близко отсюда, буквально на грани видимости, виднелись отблески пламени.

– Ну вот, – обрадовался Карл. – А то, если честно, я уж и засомневался. Ну в смысле, что наши в самом деле здесь обретаются.

Мы чуть пришпорили лошадей, поскольку, если начистоту, все эти темнота, тишина и неизвестность здорово действовали нам на нервы. Нет, страха как такового не было, чего бояться всего лишь ночи? Но нам хотелось уже увидеть своих друзей, получить заслуженный нагоняй от наставника и ощутить себя своими среди своих. Ей-ей, я даже Мартина буду рад увидеть.

Но чем ближе мы подъезжали к огням, тем отчетливей становилось осознание того, что с ними что-то не так. Не бывает у обычных костров такого лилового оттенка, да еще и с примесью зелени.

А чуть позже мы убедились в своей правоте. Кстати – это оказались вовсе даже и никакие не костры. Мы ехали на свет четырех факелов, горящих неугасимым мертвенным огнем и приделанных к столбам, на которых крепились кованые ворота. И закрывали эти ворота вход на кладбище.

– Да что б вам! – сплюнул Карл. – Новое дело!

– Неудивительно, что местные огибают это место седьмой дорогой, – менее эмоционально сообщила нам Эбердин. – Уж сколько мы всего повидали, а и то у меня в животе как инеем все прихватило. А теперь представьте, что сюда какого-нибудь селянина занесет. Он от страха поседеет весь, а потом к тому, что на самом деле видел, еще и подробностей насочиняет.

Монброн спрыгнул с коня, подошел к воротам и потрогал один из факелов.

– Однако, магические, – с удивлением сообщил нам он. – Надо же. И вот так запросто висят? И не украл их никто?

– Может, проклятые? – предположил я. – Кладбище-то старое, сразу видно. Да и место не из самых веселых. Вон створки-то веревкой замотаны, да надежно как.

– Может, – не стал спорить со мной Гарольд и более уверенно подергал факел. – Но, скорее, потому, что они на совесть приделаны к столбам. Хотя когда это воров останавливало?

И вот тут началось веселье. Как и полагается – вдруг.

Ворота, как я и сказал, были кованые, причем достаточно искусно сработанные и представлявшие собой чугунные переплетения то ли ветвей, то ли цветов. Вот сквозь эти переплетения внезапно и просунулась конечность, изрядно изъеденная тлением. Мало того – он ухватила Монброна за руку и потащила к себе.

А секундой позже к решетке с той стороны приплюснулась и рожа мертвяка, завращала глазами и залязгала зубами. Точнее – не мертвяка, мертвячки. Нам хорошо видны были остатки платья, в котором ее когда-то похоронили.