Читать книгу "Ар-Деко. Своя игра - Мария Круз"

Послышались шаги, Падди вошел в комнату. В одной руке стакан виски, в другой дымящаяся сигара. Это завтрак?

— Привет! — он не только вполне дружески поприветствовал меня, но еще и приобнял, похлопав по спине. — Кофе? Виски? Ирландский кофе с виски?

Из другой двери выглянула приятная пожилая леди с кудряшками, поздоровалась со мной, затем спросила у Падди с сильным ирландским акцентом:

— Что подать ребятам?

— Сделай парню кофе, Ма, — сказал тот, показав на меня. — Парни?

— Нет, нет, спасибо, миссис Галлахер, — хором отказались остальные обитатели комнаты.

Падди ушел следом за матушкой на кухню, вышел оттуда с серым котом подмышкой, почесал того, затем посадил на журнальный стол, с которого кот спрыгнул и тут же убежал обратно на кухню. Затем миссис Галлахер пришла с большущей кружкой кофе, поставила ее передо мной и удалилась, а Падди тут же предложил плеснуть туда виски, но я вежливо отказался.

— Что у тебя за дело?

Я вопросительно посмотрел в сторону Шона и остальных, после чего Падди махнул рукой и повел меня в другую комнату, оказавшуюся бильярдной и кинозалом заодно. На столе для пула дремал еще кот, полосатый.

— Рассказывай.

— Проще показать, — усмехнулся я и вывалил на бильярд пачки денег из бумажного пакета, который принес с собой.

— Это что? — Галлахер заинтересовался.

— Сорок тысяч «куидов». Те деньги, что китаец Ву взял у кого-то в долг.

— Именно эти? — Падди быстро пролистал одну пачку.

— Именно эти, — подтвердил я.

— Так это все же ты разбомбил его гребаный ящик?

— Я.

— И почему принес мне?

— Мне намекнули, что он взял в долг у тебя, так что я с самого начала хотел их отдать обратно, — я присел на край бильярдного стола. — Еще когда задумывал скачок на его сейф. Хотел навалить очень большую кучу дерьма ему под дверь. Деньги вернутся, но долг останется.

— На кой хрен тебе это нужно?

— Это личное. Ты слышал про такого взломщика, как «Артист»?

— Его завалили на днях, так? — припомнил Галлахер.

— Именно так. Убил его Ву, а нас многое связывало.

— За что?

— Ни за что. Ву хотел нанять «Артиста» на какое-то дело. Тот отказывался, но потом все же согласился. А Ву передумал и решил, что «Артист» теперь много знает. Позвал на встречу и задушил.

— Гребаный чинк, — это было сказано совершенно обыденным тоном. — Никогда с ними дел не вел и не буду. У них даже мозги по-другому устроены, мать их. Так не делается. Почему принес деньги сейчас?

— Потому что я сделал это не из-за денег, — я посмотрел Падди в глаза, уже слезящиеся и покрасневшие от алкоголя. — И я так думаю, что если с Ву начнут трясти долг, то отдавать он его будет только своим борделем. То есть твоим доходом.

— Хм, — он задумался. — Тут ты прав, больше с него ничем другим не возьмут, никто не полезет разгребать их чинковское дерьмо, если он предложит что-то другое. А клуб в американском секторе, с ним все нормально. И что ты хочешь взамен?

— Проблем для Ву, — я усмехнулся. — Чем больше, тем лучше.

— У него уже проблемы, я думаю. — Падди глотнул виски. — Интересно, у кого он взял бумагу?

— Ничего не могу сказать. Я думал, что у тебя.

— Хрен бы я ему дал денег взаймы. Не веду дел с чинками. Надо бы выяснить… — он задумался еще глубже. — Надо бы выяснить, кто ему денег дал и на кой хрен. Что он покупать собирался? Дерьмо? Чинки уже по уши в этом бизнесе.

— Тут я ничего не могу сказать, я давно не лезу в такие дела, — предпочел сказать я. — И сейчас бы не полез, если бы не «Артист». Главное я сделал: вот те самые деньги. Теперь ты держишь Ву за кишки. Мне этого достаточно.

— Кишки я ему выкручу, это точно, — думая уже о чем-то своем, кивнул Падди. — И ему, и… ладно, неважно. Надеюсь, там была гребаная куча бумаги, и ты о себе не забыл.

— Мне надо было делиться с людьми, — ответил я обтекаемо, но понятно.

— Да! — Падди вскинулся, вспомнив о другом. — Я забрал камень. Он чистый и с Силой, осталось только привязать. Даже дали гребаную бумагу о том, что из него можно сделать что угодно. Но я не знаю, что именно делать. Как это должно сработать?

— Против камня Антенуччи?

— Точно, против гребаного гинни, мать его.

— Насколько я понимаю, человек с камнем должен быть достаточно близко, чтобы его камень не сработал. Например так: Антенуччи хочет идти на встречу, где его ждут неприятности, так скажем. И если человек с другим камнем в паре сотен шагов в это время, то Антенуччи ни черта не почувствует и поедет.

— А по дороге?

— И по дороге лучше бы держаться недалеко. И во время встречи. В этом как раз единственная проблема и состоит. Если его камень выйдет «из-под опеки», то он может почувствовать что-то. Правда, если потом камни снова сблизятся, он снова потеряет осторожность.

Я не сочиняю, я просто много узнавал о камнях после того, как поднял свой с тела Шаплена.

— То есть тебе придется быть рядом, — добавил я к сказанному.

— Мне это не подходит, поэтому у камня будет пока другой хозяин.

— Другой? — удивился я.

Мало кто перепоручает единственный камень кому-то другому.

— Джонни. Джонни будет владеть камнем, пока работа не сделается.

— Этот Джонни? — я показал пальцем в сторону гостиной, подразумевая нашу последнюю встречу в этом доме.

— Он самый. Джонни лихой и вообще ни хрена не боится, ни бога, ни черта. Он честный парень и не сдернет потом с камнем. И его никто не знает в лицо в Маленькой Италии. А гребаный Антенуччи ведь и твой враг, так ведь?

— Можно сказать и так, — осторожно ответил я.

— Тогда ты тоже думай, как с ним разобраться, раз ты так до хрена в камнях этих понимаешь. — Галлахер уставился мне в глаза. — А как надумаешь, мать твою, то ищи его через «Боксера». С ним есть еще два парня, в случае чего. Пошли, мне еще кое-что отдать тебе надо, ты вовремя заехал.

— Что?

— Увидишь. Осторожней с этим.

То, что Галлахер мне отдал, я вез очень осторожно, положив рядом на сиденье и придерживая рукой, чтобы не свалилось при торможении. Вернулся я достаточно рано, чтобы застать Сюзет дома, и когда она увидела меня входящим в квартиру, то первым делом спросила:

— Ой, а что это?

— Падди Галлахер тебе передал, — сказал я, снимая крышку с корзинки и вытаскивая оттуда на диво крупного рыжего котенка с зелеными глазищами. — В благодарность и в память своего покойного кота Руди, погибшего в войне синдикатов.