Читать книгу "Пираты - Селия Рис"

— Команда здорова, — сухо ответил доктор и многозначительно постучал средним пальцем по черепу. — Это у них не цинга, а воспаление мозга! Золото не дает им покоя, вот в чем проблема. — Внимательно посмотрев на Брума, он покачал головой и добавил: — Вижу, что и тебя, мой друг, затронул сей заразный недуг! Знаешь, когда золота слишком много, это еще хуже, чем когда его слишком мало или нет вовсе. Пеллинг мне по секрету рассказал, что в команде по рукам опять ходит «круговой пенни». А может, и не один. Он опасается бунта. Я тоже. Нас слишком мало, и опереться почти не на кого, эти чертовы слитки всем глаза затмили. Мы с тобой, Холстон, Филипс, Пеллинг, штурман да еще вот Нэнси с Минервой. И все. Если что, мы и пикнуть не успеем, как нам глотки перережут или на корм акулам отправят. А что они с нашими дорогими девочками сотворят, думаю, ты не хуже моего представляешь. Пеллинг полагает, что заговорщики пока не выступили в открытую только потому, что опасаются Винсента и его команды. Они выжидают момента, когда «Скорого возвращения» рядом не будет.

Адам задумчиво потер подбородок. Слова Нейла привели его в чувство, и он на наших глазах преобразился в прежнего Брума — деятельного, энергичного и решительного. Первым делом отправил меня за офицерами, боцманом и Минервой, а когда все собрались, открыл обсуждение.

— Скорее всего, это подонки из бывших приспешников Лоу воду мутят, — сказал он. — Зря я тогда тебя не послушался, Игнациус! Надо было их всех на берег высадить.

— А скрипунов да дудочников — в первую голову! — не преминул ввернуть боцман.

— Да с чего ты так взъелся на музыкантов? — удивился капитан. — Безобидные вроде бы парни…

— А с того, что в заводилах у них теперь Кляча да Кроукер! — сердито фыркнул старик. — Ходят гоголем, носы кверху, такие все из себя, что аж плюнуть хочется! Говорю тебе, хуже всякого отребья эти трусливые бездельники! Я-то помню, как они все в штаны наклали да по щелям попрятались, когда мы барк Лоу на абордаж брали, а ты, видать, запамятовал. Тесаком-то им махать несподручно, а вот пиликалками своими кого хошь завести могут. Этого у них не отнимешь, на это они мастера! За что Лоу их и держал. Ты покамест в новичках числишься, многого не знаешь, а я калач тертый, всякого навидался. Уважил бы тогда старика, скормил бы акулам отродье это цыганское с дуделками да свистелками в зубах — глядишь, головка бы нонче и не болела. Старших завсегда слухать надоть, заруби себе впредь на носу! — заключил он назидательным тоном.

— К сожалению, сейчас мы бессильны принять столь радикальные меры, — заметил Нейл, искоса посмотрев на Брума. — Команда в таком настроении, что тебя самого отправят за борт за подобное предложение. И дело не только в добыче, хотя и в ней тоже, а в том, что большинству вообще не по нраву Африка. Они мечтают вернуться в Вест-Индию, осесть где-нибудь в тихом местечке, обзавестись домишком и наслаждаться жизнью, проводя время за выпивкой в компании шлюх. Других способов тратить деньги они не знают. А здесь их, видите ли, климат не устраивает! Зато устраивает перерезать нам глотки, увести «Удачу» домой и благополучно упиться до смерти! — Невесело усмехнувшись собственной шутке, он добавил: — Мой тебе совет: спрячь эти слитки, убери с глаз долой и никому больше не показывай. Тогда, возможно, люди утихомирятся. Иначе нас всех ожидает кровавая резня в самом ближайшем будущем!

По приказу капитана Габриэль Грант установил фальшивую переборку в бывшем пассажирском салоне, отгородив большую его часть. Туда и перенесли злополучное золото, выставив караул у входа. А команде объявили, что никто больше не прикоснется к слиткам, пока мы не дойдем до безопасного места, где можно будет поделить добычу и разбежаться. Брум вызвал Винсента и посвятил в возникшие проблемы. Впрочем, тот и сам все понял, едва ступив на палубу «Удачи».

— Золото хуже отравы, — заметил он. — Я еще на Мадагаскаре это усвоил.

Мы направлялись к португальским островам Принсипи и Сан-Томе, рассчитывая бросить якорь на Аннобоно [83], произвести там полный расчет и распустить команду. А пока мы туда не добрались, «Скорое возвращение» неотступно следовало в кильватере «Удачи». Винсент к предупреждению капитана отнесся с полной ответственностью.

— Выжидают, прохвосты, покамест мы через экватор не перевалим, — сообщил Пеллинг, заглянув к нам в каюту. — Я уж всех наших парней, на кого положиться можно, надоумил, чтоб на Нептуновом действе ухо востро держали. А вам, девоньки, вдвойне сторожко вести себя надобно. Глядите в оба: как Чудо Морское зачнет свой суд творить, тут-то они и подымутся разом!

— Может, стоит сходку созвать? — нерешительно предложила я.

— Да ты чо несешь, девка, разумом тронулась?! — выпучил на меня глаза боцман. — Им же тогда и руки марать ни к чему, голосованьем нас всех утопят! Бона их сколько, а нас — раз-два и обчелся! Да вы шибко-то не тушуйтесь, — подмигнул он в сторону «Скорого возвращения», хорошо видного в иллюминатор. — Малыш Винсент свое дело туго знает. Как почует, что заварушкой пахнет, мигом заявится!

37

Меня давно беспокоили нехорошие предчувствия по поводу предстоящего в скором времени пересечения воображаемой линии, разделяющей Северное и Южное полушария, которую географы именуют экватором. Тревожилась я, главным образом, по той причине, что наслушалась немало историй о том, как морской владыка Нептун появляется в этот момент на палубе, занимает свое место на троне, потрясает трезубцем и требует грозным голосом представить ему на суд и приговор всех, кто минует экватор впервые. Устраивает это театральное действо команда, Нептуна и его подручных морских чертей изображают сами же матросы. Загвоздка в том, что по незыблемой морской традиции Нептун имеет полное право вызвать на суд любого, даже капитана, если тот раньше экватор не пересекал. Как правило, выносимый приговор ограничивается тем, что новичка окунают с головой в бочку с морской водой, после чего Морское Чудо касается его плеча трезубцем и провозглашает посвященным. Но мне довелось слышать и о таких случаях, когда Нептун подвергал неофитов куда более тяжким испытаниям, зачастую заканчивавшимися увечьями, а то и смертью. Самым страшным и опасным из них считалось килевание. Заключается оно в следующем. Испытуемого обвязывают канатом, сталкивают в воду с носа, протягивают под килем, пока он не покажется за кормой, и только после этого вытягивают на борт. Несчастная жертва этого жестокого развлечения около минуты остается полностью погруженной, тело цепляется за ракушки, которыми обросло днище, их острые края рвут в лохмотья одежду и наносят множественные порезы и раны. В девяноста случаях из ста килевание приводит к гибели новичка. Даже если он не захлебнется и будет поднят на борт живым, обильное кровотечение все равно прикончит беднягу.

Брум стремился поскорее добраться до назначенного места и приказал поднять все паруса, но на подходе к экватору ветер ослабел, а потом и вовсе стих. Мы попали в штиль. Паруса обмякли, снасти повисли, а полуденное солнце в зените припекало так сильно, что смола из пазов между досками вытекала на палубу и начинала пузыриться. В довершение всего сопровождавший нас корабль Винсента подхватило глубинным течением и понесло прочь. Капитан в отчаянии наблюдал со шканцев, как уходит все дальше и дальше «Скорое возвращение», постепенно скрываясь за горизонтом. Не принесла успеха и попытка вновь сблизиться, взяв оба корабля на шлюпочный буксир. Корсары утруждаться не желали и гребли больше для виду, так что «Удача» почти не сдвинулась с места. Другое дело, команда шхуны, костяк которой к тому времени состоял из подобранных и обученных Винсентом бывших невольников. Обожавшие своего командира и преданные ему до последней капли крови, чернокожие прилагали все усилия, чтобы сократить расстояние. Но даже их решимость и могучие мышцы не смогли совладать с течением, и вскоре мы остались одни посреди безбрежного океана при полном отсутствии ветра.