Читать книгу "Черный ветер, белый снег. Новый рассвет национальной идеи - Чарльз Кловер"

Руцкой назначил министром обороны Владислава Ачалова, бывшего генерала-танкиста, уволенного из армии за поддержку путча 1991 года. Он принял роковое решение (задним числом очевидно, что это был грубый просчет): обратился за поддержкой к вооруженным группировкам внутри патриотической оппозиции. Таким образом в сумрачных, освещенных лишь пламенем свечей коридорах Белого дома появились Дугин, Проханов, Лимонов и другие националисты. На Дугина все это произвело гнетущее впечатление: «Там был хаос. Все бродили вокруг и думали, что получат посты в правительстве, будут править страной. Никто не думал, что его попросту убьют».

Хасбулатову и Руцкому казалось, что появление в Белом доме радикалов усиливает их позиции, но на самом деле соединиться с националистической оппозицией было чудовищной ошибкой. Руководители мятежа не понимали, что им предстоит. Они собирались драться за здания, за кварталы, а реальная битва шла за телеэкраны и мировое общественное мнение.

Только это и сдерживало Ельцина. Сил ему хватало, он задействовал в этом кризисе лишь малую часть из бооо омоновцев[357]. Он располагал армейским спецназом, крепкими ребятами-коммандос, подчиняющимися Федеральной службе безопасности (ФСБ уже пришла на смену КГБ) и Министерству внутренних дел, и хотя официально армия соблюдала нейтралитет, но контролировал ее тоже Ельцин. Таманская мотострелковая дивизия, которую уже вводили в Москву двумя годами ранее, размещалась в часе ходьбы от столицы, как и Кантемировская танковая дивизия. Ельцину не хватало только законного обоснования, чтобы пустить в ход все эти силы. Если бы он в первый же день объявил чрезвычайное положение и обстрелял парламент, это вызвало бы возмущение во всем мире и, вполне вероятно, могло спровоцировать мятеж в армии. Но присутствие в парламенте и вокруг него банд коммунистов, наемников, криптофашистов и неонацистов обеспечило ему необходимое оправдание, чтобы пустить в ход крайние средства – прежде всего, чтобы назвать действия парламента «вооруженным фашистско-коммунистическим мятежом». Эти слова прозвучали 4 октября, а через час танки открыли огонь.

Илья Константинов, бывший оператор котельной, возглавлявший оппозиционный Фронт национального спасения, вспоминает:

Было очевидно, что военизированные группы компрометируют весь парламент. Не думаю, чтобы они это понимали. Но к тому времени они уже проникли в здание, и мы не могли избавиться от них. Чтобы их выкинуть, пришлось бы вступать в драку, а этого никто не хотел.

Международное общественное мнение, поначалу колебавшееся и не готовое принять насильственное подавление парламента, постепенно изменилось и стало поддерживать президента России: Хасбулатов с Руцким наделали чересчур много ошибок.

На протяжении двух недель противостояние оставалось статичным, парламентарии и протестующие собирались в неосвещенном Белом доме, что-то обсуждали при свечах, а потом расходились по домам принять душ и побриться. Руководители пытались заручиться поддержкой улиц, группы мятежников все чаще сталкивались с полицией. Ельцин тем временем обращался по радио к населению, переманивая его на свою сторону.

До 3 октября обходилось почти без кровопролития, но тут вдруг весы, как показалось, качнулись в пользу мятежников: большая толпа собралась на Октябрьской площади в Москве, у памятника Ленину, и двинулась по Садовому кольцу в сторону Белого дома, решив прорвать милицейский кордон и снять блокаду здания. Толпа смяла немногочисленный кордон ОМОНа на Крымском мосту, захватив оружие и десять военных грузовиков, а затем, к большому удивлению зачинщиков, кордон милиции вокруг парламента сдался после незначительной схватки, пропустив их внутрь. Толпа прорвала ограждение и сняла блокаду парламента.

В восторге все собрались перед Белым домом, ожидая дальнейших указаний от вождей восстания, – а те пребывали в растерянности. С балкона Белого дома Хасбулатов призвал идти на Кремль, а Руцкой сказал – нет, надо брать Останкинскую телебашню, где располагались главные общенациональные студии и откуда распространялся телевизионный и радиосигнал по всей Москве. Толпа решила двинуться к Останкинской башне. Исход противостояния вновь повис на волоске. Не нашлось лояльных президенту подразделений, которые преградили бы путь примерно 700 протестующим, – те поехали по Садовому кольцу к телебашне, разместившись в захваченных грузовиках и школьных автобусах. Дугин, Лимонов и Проханов находились среди них, кто-то уцепился сзади за борт грузовика, кто-то теснился в автобусе. «Казалось, город наш, – вспоминал Лимонов, – но это лишь казалось».

На штурм телебашни мятежников повел генерал Альберт Макашов. Он ехал на джипе с несколькими до зубов вооруженными телохранителями, возглавляя эту пеструю автоколонну. Выглянув из окна джипа, он увидел десяток бронетранспортеров, ехавших в ту же сторону. «Наши ребята», – сказал он своим спутникам. Он, кажется, и в самом деле верил, что на бронетранспортерах едут военные, перешедшие на сторону оппозиции. Но он ошибался. Это были спецназовцы элитарного батальона «Витязь», подчиняющегося Министерству внутренних дел, которое по-прежнему находилось под контролем Ельцина, и спешили они на защиту Останкина. Большую часть пути они ехали бок о бок[358]. Одно из прозвучавших в тот день сообщений заслуживает внимания, хотя оно и было размещено на веб-сайте сторонников оппозиции, известном лишь под кодовым именем «Анафема». Сообщение этого источника подтверждается рядом свидетельств: Садовое кольцо было заблокировано на уровне площади Маяковского бронетранспортерами «Витязя», но непостижимым образом, когда колонна вооруженных демонстрантов остановилась перед этим препятствием, ее пропустили[359].

Протестующие и спецназовцы прибыли в Останкино практически одновременно. Сергей Лысюк, командир «Витязя», получил по рации приказ отвечать огнем на огонь. «Я переспросил два раза – специально, чтобы окружавшие меня люди слышали», – вспоминает он[360]. Солдаты в бронежилетах, обвешанные оружием, пробежали по тому же проходу, что и протестующие, и вошли в здание, а протестующие остались снаружи с мегафонами и грузовиками. Приближалась ночь. Протестующие ликовали, размахивали отнятыми у милиции дубинками и щитами. У восемнадцати человек имелись боевые винтовки, у одного – ракетно-пусковой гранатомет РПГ-7. Командовавший вооруженными людьми Макашов распорядился отправить грузовики за подкреплением, и в итоге вокруг телецентра собралось более тысячи человек. Прибывали на джипах и газиках журналисты, торопливо расставляли треножники и разматывали провода. Было видно, как внутри мелькают бойцы «Витязя» в сером камуфляже и черных балаклавах, воздвигают баррикады и занимают позиции для стрельбы.