Читать книгу "Конец "Золотой лилии" - Валентин Пронин"

Сначала четверых мужчин и высокую брюнетку везли по настигнутому бураном городу подержанные «Жигули». В неизвестном переулке таинственная компания пересела на громоздкий джип, а «Жигули» оставила рядом с магазином «Всё для рыбалки». Джип передал через полчаса женщину с одним из мужчин изящному «пежо», причем брюнетка при помощи парика обернулась блондинкой, а демисезонное пальто поменяла на дорогую зимнюю куртку, отороченную красной лисой. «Пежо» долго петлял по каким-то отдаленным пригородным поселкам, пока наконец не въехал в предупредительно распахнувшиеся ворота. Из «пежо» появился мужчина с незапоминающейся внешностью и высокая женщина, похищенная из-под носа правоохранительных органов. Они поднялись на крыльцо дачи, постучали и вошли внутрь. Оказавшись в элегантно обставленной комнате, предстали перед хозяином.

Сопровождающий сказал солидному, восточному на первый взгляд человеку с артистической сединой, усами серпом и хрустальным стаканом в руке:

– Доставили, Стефан Георгиевич. Дама, сами видите, в полном порядке.

– Осложнения были?

– Никаких. Всё как по нотам.

– Прекрасно сработано, – подтвердила замаскированная под блондинку брюнетка.

– Надеюсь, хвостов нет? – допытывался солидный, серебрясь артистической сединой.

– Трижды проверено. Чисто, Стефан Георгиевич.

– Пока свободен. И остальным передай: молодцы, договоренная плата обеспечена. Подскочите к Турвину, получите у него, гуд бай. А вам, госпожа Илляшевская, я предлагаю присесть и выпить глоток коньяка.

– С удовольствием, – согласилась та и взяла большой рукой второй хрустальный стакан, отсвечивающий золотисто-коричневым напитком. – За блестяще проведенную операцию искренне вас благодарю, мистер Парамиди!

– За освобождение самой энергичной и красивой женщины нашего избранного общества! – немного напыщенно произнес солидный человек восточного типа.

– К сожалению, мое полное освобождение состоится только в том случае, если я окажусь на территории неподвластной местному режиму.

– Мы приложим все усилия, чтобы этому ничто не помешало.

На лице Илляшевской легкими свинцовыми оттенками проступали признаки утомления; после нескольких глотков коньяка на нем появились еще и красноватые пятна.

– Я хотела бы привести себя в порядок, – сказала Илляшевская и, откинув голову, слегка прикрыла глаза. С внезапным раздражением она стащила с головы белокурый парик. – Потом приступим к обсуждению деловой стороны сложившихся обстоятельств, Стефан Георгиевич.

– Разумеется, разумеется, – Парамиди, облаченный в темно-зеленый клетчатый пуловер, замшевые шаровары и огненную, из натурального шелка, водолазку, поднял обе руки жестом, как бы отстраняющим любые сомнения в его радушии и гостеприимстве. На пальцах мигнули массивные перстни – гладкий берилл и огромный бриллиант. – Сейчас, Марина Петровна, будет организовано все, что требуется цивилизованной женщине, учитывая ваши вкусы и привычки. Сауна греется, стол накрыт, постель разостлана. Любые ваши пожелания будут учтены.

Стефан Георгиевич взял с низкого столика старозаветный серебряный колокольчик и мелодично им забренчал. Тут же боковая дверь распахнулась, и в неярко освещенную комнату впрыгнули, как антилопы, вставшие на задние копытца, две юные девушки. Лет по девятнадцати, одинакового роста. Одна густо шатенистая, вторая платиновая блондинка. Обе стрижены «под мальчика». На них были только золотистые туфельки, укороченные шорты и свободные блузки навыпуск, без рукавов. Обе тоненькие в поясе, но с определенно выраженными упругими формами, изящные, как безупречно отлитые статуэтки.

– Малышки в вашем распоряжении, – воркотнул усмешливо Парамиди. – Подойдут?

Илляшевская бросила через плечо профессионально отточенный взгляд и немедленно покинула кресло.

– Вполне, – сказала она, не скрывая визуального удовольствия ценительницы.

– Отдыхайте, Марина Петровна. Деловые отношения выясним завтра. Желаю легкого пара и приятных впечатлений.

Когда Илляшевская и девушки скрылись, Стефан Георгиевич пустил сигарный дымок из-под серповидных усов. Отягощенной перстнями волосатой рукой набрал номер на сотовом.

Она уже у меня. Мероприятие проведено блестяще. Парни говорят, что там не успели ничего понять. Хвосты исключены. Конвойные? Один был куплен Рустемом, второго чем-то пырнули, неопасно. Третий – экземпляр редкого идиота. Так что можете даже не брать в голову. Все спокойно. Мадам? Пошла в баню отмывать свое огромное тело. Прихватила девчонок, конечно. Потом? Потом, наверное, будет жрать и спать. Разговаривать начнем завтра. Да, надо сделать так, чтобы она вернула долг. Завтра посмотрим. Хорошо, сейчас ему позвоню. А вас извещу о результатах.

Скрипнула дверь в дальней стене, вошел молодой человек лет двадцати трех, подкрашенный как кокетка-гёрл. На нем в обтяжку сидел голубой костюмчик, напоминающий спальную пижаму. Допуская достоинства рафинированной стройности вошедшего, только при напряженном досмотре его половая принадлежность становилась понятной. Молодой человек достал из папки с никелированным замочком несколько компьютерных распечаток и протянул джентльмену, облагороженному артистической сединой.

– Как вы хотели, Стефан Георгиевич.

– Угу, угу, чудно, – проговорил Парамиди, просматривая бумаги, и почмокал сочным пухлогубым ртом. – Ты как всегда аккуратен. Всё учтено, подсчитано. Мерси, мальчик, я доволен твоей работой.

– Можно ехать домой? – томно спросил молодой человек в пижамном костюмчике. Его бледно-розовые губы расплылись.

– Пожалуй, останься. Будешь ночевать у меня, на втором этаже.

– Вы очень добры, Стефан Георгиевич… – В карих глазах молодого человека мелькнула нежная влага и умоляющее собачье выражение.

Часов в десять утра следующего дня господин Парамиди лично зашел в предоставленные Илляшевской апартаменты, чтобы пригласить ее к деловому завтраку.

– Хэллоу, леди! – Стефан Георгиевич попытался начать разговор, блеснув свободным английским.

– Я знаю только немецкий и польский, – заявила экс-директриса. Она была свежа, причесана и одета почему-то в офицерский камуфляж без погон. В спальне еще не были устранены следы ночных безобразий. Валялась пустая коньячная бутылка, стояли недопитые бокалы. На огромной смятой постели узкой змейкой извился черненький хлыст. Были еще какие-то странные цепочки, похожие на изящные кандалы, и пара столь выразительных предметов, что даже Парамиди, хмыкнув, отвел глаза.

Наконец они сели за стол, сервировка которого была проста, но предполагала изысканный и сытный завтрак, состоявший из крабового салата, первоклассной семги, окорока с той самой заветной, натуральной слезой, а также из сыра «бри», черных маслин и румяно шипевших бараньих отбивных.

– Позвольте, Марина Петровна, воспользоваться моим баром. Он совсем неплох. Виски-сода? Коньяк? Шампанское? Или сухие? Есть грузинские, итальянские. Недурные венгерские. Крымский мускат дореформенных времен.