Читать книгу "Рейтинг темного божества - Татьяна Степанова"

Анфиса видела, как меняется лицо Кати, — разговор был короткий, она сначала вскрикнула: «Что?», потом отвечала односложно — «да, да, нет, нет ничего, сейчас я тоже приеду».

— Что случилось? — Анфиса встревожилась.

— Подожди секунду. — Катя сразу после разговора с Михайловым, замначальника управления криминальной милиции, начала судорожно набирать номер Мещерского. Занято, занято… Вот, наконец!

— Сережа, это я, беда!

— Что такое? — Мещерский тоже что-то жевал на том конце. Приканчивал скромный холостяцкий ужин под рев футбольных трибун на спортивном канале.

— Никита пропал.

— Как пропал? Он? Да ты что говоришь-то?

— Я с начальником его говорила — там нештатная ситуация в ходе операции возникла. Они вели наблюдение за Зотовой. Понимаешь, он отпустил ее из изолятора!

— Мою шмакодявку отпустил? — воскликнула Анфиса.

— Кто там так вопит? — спросил Мещерский. — Ты не одна, с Анфисой, что ли? Что вы там такое выдумали?

— Мы ничего не выдумали. Я звонила в главк, сейчас сама туда еду. И ты приезжай, пожалуйста… Никита пропал — они забрали его!

— Кто забрал?

— Они! Я чувствовала — что-то не так, что-то произойдет. Мне только что наши сказали — за Зотовой велось наблюдение. Возле метро «Чертановская» она села в черное «Вольво». Колосов и наши следовали за ним. «Вольво» попыталось оторваться. Они его преследовали. Машина наблюдения в какой-то момент их обоих потеряла из виду. Произошло это в районе Битцевского парка. Там и обнаружили его «девятку» в кювете — всю разбитую. Самого Никиты нет. В салоне кровь. Там же брошена «Газель» — тоже разбитая. Вроде из угнанных. Сережа, они специально подстроили аварию, понимаешь? Точно так же, как с водителем тягача Гришенковым. Тот же почерк, тот же трюк. Если кровь в салоне, значит, Никита ранен. И они увезли его с собой!

— Я сейчас к вам приеду, — кратко объявил Мещерский.

— Приезжай в Никитский, я еду туда.

— Я с тобой, — объявила Анфиса, — ты только не волнуйся так, Катя…

Но Катя уже лихорадочно натягивала куртку, искала сумку.

— Погоди, не беги так, я же за тобой не поспеваю. — Анфиса выкатилась пыхтящим взволнованным шаром следом за подругой на лестничную клетку. — А мобильный взяла?

— Забыла!

— Стой, возвращаться через порог плохая примета. Особенно в таких делах, как наши. У меня есть. И даже зарядное устройство я всегда ношу с собой. И камеру.

Когда на «частнике» они примчались из Измайлова в Никитский переулок, машина Мещерского уже дежурила на углу, возле Зоологического музея. Катя сразу же побежала в розыск. Они остались ждать ее — их в этот поздний час в главк никто бы не пропустил.

Анфиса смотрела на темную громаду здания — освещены были только окна на первом и втором этажах. Однако возле подъезда скопилось много милицейских машин. И они все прибывали.

Мещерский молча курил в открытое окно. Если по правде, он с трудом верил в происходящее. Никита Колосов пропал — да вы в своем уме? Может ли быть такое? Другое дело — попал в аварию. Так, значит, надо срочно обзвонить и объехать все больницы. Может, его подобрала какая-то попутная машина. И сейчас он в реанимации, без сознания и не в состоянии дать о себе знать. Но чтобы его захватили с собой какие-то полоумные фанатики, какие-то оккультисты… Его! Такого орла. Да это же… это просто ни в какие ворота.

— Что она там так долго? — Анфиса ерзала на сиденье, как на горячей сковородке. — И вообще, чего они тут разъездились на машинах с мигалками? Чего ждут? Ехали бы туда и немедленно арестовали бы всю эту банду.

— Куда ехали-то? — спросил Мещерский. — Может, они не…

Он не договорил, бросил сигарету, выскочил из машины. Из дверей главка показалась Катя и бегом ринулась к ним. По ее лицу было видно — новости плохие.

— Они забрали его с собой, — выпалила она. — Наши не знают, где их искать.

— Как это не знают? А дом в Радужной бухте? — опешил Мещерский.

— Он пуст. Наше наблюдение обвели вокруг пальца. И «Вольво», что Зотову забрало, ушло с концами. — Катя заглянула Мещерскому в лицо. — Сережа, милый, сделай что-нибудь. Помоги. Я чувствую… он в смертельной опасности. Если мы их не найдем, они его убьют.

— Катя, ну подожди, ну не плачь… Что тебе еще ваши сказали?

— Сказали, что послали опергруппы по всем известным адресам — в Радужную бухту, в тот заброшенный дом в Брусках, потом на озеро, где обычно проводились их сборища. И нигде никого.

— А из дома в Радужной бухте — за ним же велось наблюдение круглосуточное, Никита сам об этом говорил — как же они сумели незаметно выбраться?

— Там двое из группы наблюдения — клянутся, что… В общем, там какая-то непонятная чертовщина. Наши говорят — они думали, что Стахис и его сестра уехали на лимузине. Вот и вели его до самой Москвы. А оказалось, что их в машине нет. Там сейчас окрестности прочесывают. Вроде нашли свидетеля — охранника на причале. Он показывает, что около восьми вечера Стахис и его сестра сели в свой катер. У них катер, оказывается, стоял в эллинге. На нем они и уплыли. И вроде бы с ними был какой-то груз — охранник это подтверждает. Ты видишь, что получается? Они уехали в восемь, машину Никиты обнаружили без малого в одиннадцать. А сейчас… сейчас уже почти полночь. — Катя схватила Мещерского за руку. — Сережа, я тебя прошу, сделай что-нибудь, придумай, иначе…

Мещерский бережно усадил ее на заднее сиденье рядом с притихшей, испуганной Анфисой. Никиту Колосова надо было спасать. Но как — этого он не знал.

Грохот, лязг… Словно где-то стучат пудовые колеса. Поезд. Поезд идет. Куда? Никита открыл глаза. Мгла, тусклый свет, тьма. Мгла, застилающая взор. Тусклый свет маленького матового плафона под низким потолком, обитым серой кожей. Тьма — там дальше, где грохочут тяжелые колеса. Где-то идет поезд…

Голова была чужой. Да и не голова это была вовсе — ведро, полное воды. И по нему снизу, с боков яростно лупили кувалдой. Господи, как же больно-то!

— Очухался?

Голосок был тоненький, надтреснутый, гномий. Колосов с трудом повернул голову и увидел Ангелину Зотову. Она сидела вполоборота на переднем сиденье, смотрела на него в упор. Он осознал, что он в машине. И машина эта — иномарка. Просторный салон, мотор глухо гудит, они стоят. А где-то там, в темноте за лобовым стеклом, грохочет поезд. И горит красная звезда светофора на железнодорожном переезде.

Он попытался пошевелиться и понял, что у него связаны руки. Связаны впереди, не за спиной. Скосил глаза: так и есть, запястья туго-натуго стянуты кожаным ремнем. Боль во всем теле, в голове — тупая, ноющая.

Мгла нахлынула волной пополам с тошнотой. Когда приступ прошел и слегка прояснилось, он увидел тех, кто был с ним в машине. Зотова сидела впереди. За рулем тот самый шофер — Антон Брагин. А рядом сидел плотный широкоплечий парень в байковой толстовке. В руках он держал пистолет «ТТ». Колосов дернулся. Парень глянул на него. У него было одутловатое невыразительное лицо. А взгляд странный, словно застылый.