Читать книгу "Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная"

В этот момент его едва не сбил с ног какой-то сотрудник «Транскоролевского сплетника» со свежей газетой в одной руке и стаканчиком кофе в другой. Крепыш, не поднимая головы, извинился, и прошмыгнул мимо швейцара в открытую дверь, а Хоррибл почел за лучшее убраться с крыльца, тем более что к зданию уже подтягивались другие работники, оживленно переговариваясь.

Полчаса назад Хоррибл сдал последний эпизод повести, вручив его редактору лично. И целых пятнадцать минут, пока тот читал, не дышал. Наконец господин Либерус потер переносицу, отложил листки в правую стопку и поднял глаза:

— Скажите, вы не думали о том, чтобы вести свою колонку?

— Колонку? — сипло переспросил Хоррибл и вцепился в саквояж, словно защищаясь. Перед глазами встала иллюстрация из какой-то книги: деревенская площадь и вереница женщин с ведрами.

— Колонку советов, — пояснил редактор. — Должен признаться, что разделяю удивление госпожи К. Наш брат редко так хорошо разбирается в женской психологии. Чувствуется большой опыт. Моя жена в восторге от «Невольницы любви», все уши мне прожужжала!

Хоррибл совершенно смешался и пообещал подумать над предложением.

Господин Либерус сообщил, что заключительный эпизод выйдет в следующем номере, а после вручил ему визитку, выписал чек и проводил до двери.

Оттуда Хоррибл отправился прямиком в гостиницу, где зарезервировал номер. Комнаты располагались на втором этаже, над таверной «Наглая куропатка». Впереди простирался бесконечный день. Дни всегда бесконечны, когда с нетерпением ждешь вечера. А у Хоррибла были особые причины его ждать. На волне смелости после разговора с хозяином он написал госпоже К. и сообщил о своем намерении посетить Затерянное королевство по приглашению редактора «Транскоролевского сплетника». И, если госпожа К. сочтет это удобным, и не найдет его предложение слишком дерзким, а также не придумает, чем еще заняться в этот вечер, или случайно окажется поблизости, то он будет счастлив ангажировать ее на чашечку кофе. Он помнит, что она любит крепко заваренный, со сливками, сахаром и щепоткой перца.

Ближе к обеду Хоррибл спустился на первый этаж, где сделал свой первый в жизни заказ по меню вне дома. В таверне оказалось довольно шумно, и пришлось некоторое время подождать, потому что, как ему пояснили, одна из раздатчиц в бессрочном отпуске, и заменить пока некому.

Хоррибл никуда не торопился. Он облюбовал столик у окна и принялся наслаждаться суетой снаружи, которая и завораживала, и страшила. Вдали виднелись шпили Принсфорда.

Чаевые он тоже оставил впервые в жизни. Сам процесс ему так понравился, что он проделал это несколько раз подряд. Раздатчице это понравилось еще больше.

До конца дня он бродил по городу, оглядываясь по сторонам с недоверчивым восторгом человека, чьи грезы воплотились наяву, грозясь сокрушить его своим великолепием. Видеть все это… трехмерным и не пахнущим красками и чернилами было истинным блаженством!

Когда солнце спустилось к горизонту, зацепившись за один из дымоходов, Хоррибл вернулся в гостиницу и облачился в приличествующий случаю наряд и нацепил свою лучшую бабочку.

Встречу назначили на центральной площади, которую по старой привычке именовали «Площадью принцев-основателей», хотя сами принцы, как известно, покинули ее в результате недавних событий. Один даже вскоре угодил в тюрьму. Некоторым лучше так и оставаться статуями.

Хоррибл чуть не забыл про цветы, хотя перед выходом еще раз внимательно перечитал памятку для тех, кто отправляется на первое в жизни свидание. В итоге букет анютиных глазок он купил на углу и второпях не заметил, что они из серии цветов, меняющих оттенок в зависимости от эмоций дарителя. Совсем недавно их можно было приобрести лишь в одной-единственной лавке в городе, теперь же поставки расширились: производитель, а вернее будет сказать — «производительница» шла в гору.

Хоррибл осознал ошибку лишь тогда, когда цветы стали насыщенно-багрового цвета, свидетельствующего о серьезности его намерений, с малиновыми разводами по краям лепестков — смущение. Других букетов поблизости, как назло, не продавалось.

Он так боялся опоздать, что прибыл на полчаса раньше.

Только те, кому приходилось ждать спутника или спутницу на оживленной площади с букетом анютиных глазок, кричащих о серьезности намерений и смущении, могут понять, что это такое.

Через полчаса госпожа К. не появилась. Оно и понятно. Хоррибл счел бы ее не слишком сведущей в этикете, прибудь она вовремя. Дамам положено являться с изящной задержкой.

Еще через четверть часа он решил, что допустимая планка в пятнадцать минут — это условность и с легкостью может быть сдвинута еще на пятнадцать минут.

И еще на пятнадцать минут.

И еще.

И еще.

Когда вокруг зажглись все до единого фонари, а на небе проклюнулись зерна звезд, Хоррибл привстал с бортика фонтана и, сгорбившись, двинулся в обратный путь. Если поторопится, то еще успеет заскочить в гостиницу за вещами и купить билет на последнего вечернего ящера.

Он не сразу услышал, как кто-то его зовет.

— Господин Хоррибл! Господин Хоррибл!

Хоррибл обернулся и примерз к месту.

Через улицу к нему спешила дама с формами, от которых зачесались бы руки у любого живописца. Хоррибл хоть и не был живописцем, но у него они тоже зачесались.

В рассеянном свете фонарей женщина казалась феей, нимфой, грациозно перепрыгивающей через лужи.

— Пожалуйста, не спешите, — спохватился он.

Дама уже приблизилась и остановилась напротив, полускрытая тенью уличного столба.

Пышная грудь бурно вздымается, в одной руке зажат пухлый ридикюль, во второй — кружевной платочек, которым она активно обмахивается.

— Госпожа К? — уточнил Хоррибл срывающимся голосом.

Женщина кивнула.

— Да, простите за опоздание, возникли проблемы с транспортом, — пробормотала она, запихивая в ридикюль нечто, напоминающее свечной огарок, потом шагнула вперед, оказавшись прямо под фонарем, и откинула упавшие на лицо волосы.

Один глаз у нее был зеленый, второй фиолетовый. Букет в руках Хоррибла аж нагрелся.

— Это мне? — спросила она, кивая на цветы.

— Ах да, — спохватился Хоррибл, протягивая цветы и молясь о том, чтобы она не знала о значении этого сорта анютиных глазок.

Госпожа К. приняла подношение и повертела с нескрываемым удовольствием:

— Мм, эмоциональные анютины глазки, люблю мужчин с серьезными намерениями! — Она прищурилась и скользнула по нему оценивающим взглядом сверху донизу и обратно. — Именно таким я вас себе и представляла.

— Правда? — растерялся Хоррибл. — То есть вы меня себе представляли? Думали обо мне?

— Ну конечно! И теперь вижу, что не ошиблась: вы мужественный, отважный, интеллигентный, но при этом чуткий, ранимый и романтичный.