Читать книгу "В предчувствии апокалипсиса - Валерий Сдобняков"

B. C. А как складывалось отношение к золоту в финансовой сфере? Золотые монеты имели хождение по всему миру. Но вот как-то незаметно полностью выпели из обращения.

В. П. Если говорить об экономике, то вся финансовая история человечества последние двести лет шла, наоборот, по пути вытеснения золота сферой денежного обращения. Мир знает четыре мировые валютные системы. Первой была Парижская конференция 1867 года, которая узаконила международный золотомонетный стандарт. Любые бумажные деньги должны были обмениваться на золото. Зафиксированная цена – 20,67 доллара за тройскую унцию. (Была ещё торговая унция, равная 28 гр.) Затем, после Первой мировой войны состоялась Генуэзская конференция 1922 года, где был введён золото-девизный стандарт, поскольку, кроме золота, мировыми валютами стали ещё и доллар с фунтом стерлингов. Тогда золото частично потеряло своё значение во влиянии на денежную единицу, хотя цена на сам металл была постоянной. После Второй мировой войны, да и во время её, что самое интересное и непонятное (вернее – понятное. Будущие победители фашизма уже собирались жить в ином мире. Потому они и собрались в Бреттон-Вудде в июле 1944 года), была рождена знаменитая Бреттонвудская система валют. Она базировалась на двух главных составляющих – золоте (цена которого была поднята до 35 долларов за унцию) и долларе. Они были объявлены как две эквивалентные валюты. То есть доллар обязан был обмениваться на золото по первому же требованию владельца. Этим, как помните, воспользовался генерал Де Голль.

B. C. Единственный!

В. П. Да. Генерал целые корабли отправлял в США за золотом. После этого президент Никсон в 1971 году объявил (Америка тогда владела самым большим золотым запасом в мире. Франция забрала у них более двух тысяч тонн золота, фактически обменяв его на зелёненькие бумажки), что США больше не будут проводить подобные валютные операции. В январе 1976 года была окончательно закреплена действующая и поныне Ямайская валютная система, в основу которой положен доллар, как единственная мировая валюта. Правда, с 2002 года европейцы создали свою валютную единицу – евро. Ей пользуются, за редким исключением, почти все страны континента. Так что в 1976 году золото окончательно было превращено в товар. Оно стало торговаться на бирже, цена его, часто по совершенно непонятным причинам, стала «подпрыгивать». Аналитики до сих пор не пришли к единому мнению, отчего это происходит и какова действительная цена золота. Что интересно – золото ближе всего корелируется с ценой на зерно и зачастую находится в противофазе с ценами на нефть.

B. C. Вообще, слушая вас, я пришёл вот к какой мысли – в истории с золотом существует некая мистическая составляющая. Понимаю, вы, Владимир Павлович, человек сугубо прагматического склада ума, и всё-таки… В мире всё изначально слишком упорядочено, чтобы вдруг могло произойти что-то вне высшей логики. И хотя большинство людей считает, что они и только они сами всё решают в своей жизни, однако в своих действиях они невольно возвращаются к одним и тем же главным параметрам в своём существовании. Будто нас кто-то удерживает в невидимых рамках. В этом отношении ваше последнее замечание, что золото и зерно имеют одну тенденцию в формировании глобальной цены, находятся в некой необъяснимой зависимости – моим словам лишнее подтверждение. Хлеб насущный и «хлеб» экономики неотделимы друг от друга точно так же, как и в человеческой жизни неотделимы питание и работа.

В. П. Верно – хлеб и золотые изделия есть у каждого человека, в каждой семье. А вот, например, платина, хотя она и значительно дороже золота, нами до сих пор почти не воспринимается как драгоценный металл. Я к ней вообще отношусь с презрением. Хотя золото для меня имеет значение тоже только в месторождениях. Если говорить об эстетическом восприятии, то мне очень нравятся золотые самородки – это исключительно красивое зрелище. В бытовом же понимании, как украшение или коллекционирование предметов из него, я золото не признаю и ничего, кроме обручального кольца на пальце, не ношу. За свою жизнь я открыл и разведал более семисот тонн золота. И ещё буду открывать и разведывать. Но продолжаю любоваться этим загадочным металлом только в роли эстета. Долгие годы работая на Колыме, я имел возможность постоянно посещать золотоприёмные кассы приисков. В них золото лежало приготовленное к отправке в примитивных тазах – по 200–300 кг самородков, и это было совершенно завораживающее зрелище. Как у людей нет одинаковых отпечатков пальцев, так не существует в природе и одинаковых по форме и рельефу самородков. Каждый неповторим и уникален. Каждый!

B. C. Я вполне разделяю ваши чувства, так как сам бывал у старателей на Урале, присутствовал при съёме золота, при его обсушке, «обжарке» – иными словами, наблюдал все стадии появления золота «на свет» своими глазами. Есть у меня на эту тему даже повесть и большой рассказ. То есть я попытался эту тему осмыслить не только сюжетно, внешне, но и духовно. В итоге пришёл к выводу, что те люди, которые посвятили себя золоту – его разведке, добыче, видимо, и переработке – они становятся несколько им «отравлены», попадают к золоту в необъяснимую зависимость.

В. П. Нет, они не отравлены. Но, как правило, тот человек, который начал работать с золотом, остаётся с ним навсегда. Какая-то внутренняя взаимосвязь тут несомненно присутствует.

B. C. Спасибо вам, Владимир Павлович, за беседу. Хотя должен констатировать, что тайну этого удивительного феномена, коим, безусловно, является золото, мы с вами так и не разгадали.

В. П. Да и возможно ли это? Думаю, что нет.

Москва. 20 ноября 2008 г.

«Сокол» без неба

Нижегородскому авиастроительному заводу «Сокол» исполнилось 80 лет. Это уникальное предприятие с самого своего основания специализировалось на выпуске истребителей. Самолёты, построенные нижегородскими авиастроителями, летают по всему миру, защищают воздушные рубежи многих стран, но в первую очередь, конечно же, небо России.

Первый мой собеседник – старейший работник завода, лауреат Государственной премии СССР Николай Степанович Николаев.

Мы создавали не только самолёты

Валерий Сдобняков. Николай Степанович, расскажите о том, как вы попали на завод, который в итоге стал вашей судьбой, определил ваш жизненный путь на все последующие долгие годы?

Николай Николаев. Родился я в Сормове, так что являюсь коренным нижегородцем. Отец работал на «Красном Сормове» и одно время даже был начальником цеха. Мама была учительницей биологии в местной школе, но не простой, а, как тогда говорили, передовой. Она имела правительственные награды – Орден Ленина и Орден Трудового Красного Знамени.

B. C. Вот это да! В те времена такие высокие награды просто так не давали, их надо было заслужить.

Н. Н. Я сам с отличием окончил школу там же в Сормове, и меня сразу без экзаменов приняли в Московский энергетический институт. Учился я хорошо, оставалось мне сдать последнюю сессию и защитить диплом, как началась война. Все студенты нашего института пошли в райком комсомола и добровольцами ушли в армию. Где-то через месяц-два подготовки нас отправили в Солнечногорск. Там сформировали коммунистический полк из трёх батальонов, которые затем один отправили на Западный фронт, один на Юго-Западный и один, в который попал я, на Ленинградский фронт. После этого ещё с полмесяца происходило переформирование войск, прежде чем нас выдвинули под Лугу. Страшно, конечно, было на войне.