Читать книгу "Честь Афродиты - Владислав Вишневский"

— Оу, йес! — В тон ответил я.

Мне всё в новом знакомом понравилось, я как в своей школьной среде побывал, в курилке, на перемене.

40

Семён Израилевич Петерс сидеть в СИЗО не собирался. Знал, его вытащат. Должны! Хотя альтернатива могла быть и печальной. Ткнут ночью в камере заточку в бок, и все дела. Нет человека — нет свидетеля. Обычное дело. Генерал вполне мог дать такое распоряжение, а мог и вытащить. Какой стороной решка упадёт. Для генерала он был словно сантехник по необходимости. Специалистом по, мягко говоря, неблаговидным делам. Петерс убирал с дороги неугодных генералу, когда компромисс не проходил. Как кто-то мудро когда-то определил: «Война, это разрыв дипломатического узла зубами, если не удалось развязать языком». Петерс теми зубами для заказчика и был. Тогда генерал с чувством произносил слова соболезнования и прочувствованные речи уже на похоронах… Сам Петерс в это время обычно находился далеко в своей Латвии. На любимой своей рыбалке. Ждал следующего вызова. Вызывал его не генерал, конечно, а какой-то майор. Внешне крепкий, суровый, но осторожный…

Может и не майор вовсе, в той среде настоящими фамилиями и званиями не кичились. Как и орденами. Но человек точно свой, из конторы. Это понятно было. Потому что там засекречено всё, на кличках, на позывных. Причём, если человек весёлый по натуре, имя ему присваивали «хмурый», и наоборот. Чтобы приметы не совпадали. И у Пертерса также… По виду провинциал, колхозник, а имя простое — солдат. Когда скальпель. Очень простенько, а не угадаешь. О самом генерале Петерс только догадывался, глядя на очередную фотографию жертвы с очередными необходимыми данными. Какие-то офицеры, солидные люди, больше молодые, были и женщины, но реже. Это несколько позже он мысленно стал проводить мнимую прямую, которая привела его к такому заключению: работает он на генерала. На ментовскую контору работает или ФСБэшную, ему без разницы. Главное — в качестве тайного спецагента, под крышей и при деле. Это устраивало.

За долгую службу в «определённой» среде, ещё с молодости, он понял, что служит на благо своей страны. Да и присягу принимал на верность Конторе и СССР. Значит, Родине. Приказы не обсуждал. В составе спецподразделения побывал и в Венгрии, и «одиночкой» в Германии. Ещё той, до объединения, когда существовал и Восточный Берлин, и Западный, вражеский. Отстрелялся там, выполнил несколько важных заказов, пока неразбериха возникла с разрушением Стены, отлежался в Прибалтике, потом вновь позвали.

Аналитиком не был, стрелял отлично. И внешность неприметную имел. И не подумаешь. Хорошо изображал чуть хромого, сельского мужика, с непременным фотоаппаратом «Смена» на шее. Когда нужно, на лицо накладывал грим, усы… Терялся в окружающей среде. В составе туристической группы побывал даже на Кубе, заказа выполнил, удачно ушёл. Был и в Конго, Либерии… Конечно, в Афганистане… На «той» стороне, на стороне душманов, да. Как так? Почему? А какая разница, если Контора приказывала убрать того или иного советского офицера, значит так нужно было. Он и «работал». Да и ночью, в оптике, все одинаковые. Его чётко на цель выводили. И время сообщали и место. Кто? Глупый вопрос. Кому надо, тот и выводил… Тоже чья-то работа. «Солдату» это не важно. Вывели на цель, прислали вертушку и спасибо. Тоже работа, чья-то. А у «солдата» своя: совместил цель с оптическим целеуказателем, задержал дыхание, плавный спуск, и… скорее на точку «выхода». Когда бегом, когда ползком, когда ждать неделями приходилось. Но вывозили. Спасибо! Советская вертушка и забирала. Страх? Конечно, был! В начале меньше, больше азарт, позже страх, да, конечно. Но чаще с возрастом.

Ту ещё школу прошёл Петерс-«солдат». Сейчас, с возрастом, работал больше по вызову. Как чистильщик. Не киллер, чистильщик. Приятнее на слух и привычнее. Заказ выполнил, по своей схеме ушёл, деньги получил, и… на рыбалку. Рыбалку любил страсть как. И не морскую, пафосную, а обычную, речную или озёрную. Один. В лодке или по колено в воде, с удочкой, с наживкой…

Сейчас похоже будущая рыбалка зависала.

Попался потому что. За решётку. В следственный изолятор Матросской тишины. Впервые так! Задание не выполнил, слабину дал, теперь нужно было выбираться. В разговоре со следователем, на допросе следователей было трое, Петерс юлил, выкручивался, стараясь навязать свою версию. Он — старый больной человек, случайный. На него напали. Он вообще номером дома ошибся. Провал в памяти. Полностью отказывается от всех устных показаний записанных на магнитофонную плёнку, которая присутствовала на допросе, пистолет подсунули: «Меня заставили, запугали. Это чей-то злой умысел. Фантазии. Я был под угрозой физического насилия и даже уничтожения. Я испугался. Я был под давлением. Поверьте! Любой бы на моём месте. И вообще, я спецагент». Следователи не верили. Задержанного с рук на руки сдал опытный сыщик, легенда МВД СССР и МУРа, полковник Пастухов Григорий Михайлович. С «поличным» киллера задержал, с вещдоком — боевым пистолетом, и признательным показанием, записанным на магнитофонную плёнку, при свидетелях и… Но задержанный требовал, просил, умалял, связаться по телефону с человеком, который всё им объяснит. «Пожалуйста, гражданин следователь, позвоните по этому номеру, позвоните. Вам объяснят. Пожалуйста». Следователь, молодой офицер в звании старшего лейтенанта, переглянувшись со своими коллегами, нехотя набрал указанный задержанным номер… И очень удивился, когда понял, с каким милицейским чином он говорит…

Через час, вместе с «майором», Петерс вышел из ворот СИЗО номер 1 Матросская тишина.

— Подвезти? — холодно спросил майор, указывая на неприметную ВАЗовскую девятку.

— Нет, я сам, — ответил Петерс, оглядываясь и потирая запястья.

Проезд был не главной улицей, не Тверская, но прохожие были, и автомобилей в тупике много.

— Хозяин барин, — майор усмехнулся, пожал плечами, сел в машину и захлопнул дверцу.

Петерс проводил машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом, повернулся и пошёл в другую сторону.

Следом за ним, выйдя из припаркованной неподалёку машины, руки в карманах, держась на дистанции, прохожих было достаточно, двинулся неприметный человек в коричневой куртке-ветровке, в серых брюках и коричневой кепке.

Перед выездом на улицу Гастелло, майор остановил машину на светофоре, ожидая зелёную стрелку, набрав номер телефона, сообщил абоненту:

— Всё в порядке, документы у меня, человек за воротами.

— Успел?

— Думаю да.

— И как там, в документах?

— Документы у меня. Плёнка тоже. Я всё забрал. Следователь обиделся вроде, но бодаться с ФСБ не стал, с понятием попался. Может что на словах следователю наш старичок и проговорился, но не при мне. Обрадовался.

Абонент усмехнулся, помолчав спросил:

— Где он сейчас? С тобой?

— Нет, своими ногами пошёл. К Стромынке наверное, к метро. Он под контролем.

— Хорошо, — голос в трубке умолк, потом твёрдо произнёс. — Я подумаю что с ним делать, перезвоню. Не упустите.