Читать книгу "Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок - Георг Борн"

Реция озабоченно напомнила ему, что никто ничего не знает о судьбе Сирры. Тогда Сади решил вместе с посещением Гассана постараться также отыскать следы несчастной девушки, но он ничего не сказал Реции о своем намерении, чтобы не обеспокоить ее.

В это время начальником военной тюрьмы был назначен Кридар-паша, бывший прежде товарищем и другом Сади. Сади отправился к Кридару-паше. Но бывший приятель, казалось, потерял память с того времени, как Сади-паша попал в немилость, и принял Сади с холодной вежливостью.

– Мне сказали, что Гассан-бей находится в башне Сераскириата, – обратился Сади к Кридару, – так ли это?

Кридар пожал плечами.

– К сожалению, я не в состоянии отвечать на ваши вопросы, – сказал он. – Дано строгое приказание ничего не говорить об этом.

– Разве это приказание распространяется на всех? И на меня? – спросил Сади.

– Исключения ни для кого не сделано.

– В таком случае я не стану говорить о моем желании видеть великого шейха, – сказал Сади, – но у меня есть к тебе еще один вопрос.

– Я буду очень рад, если буду в состоянии ответить на него, – холодно отвечал Кридар-паша.

– В тот день, когда я еле живой был принесен в караульную залу башни Сераскириата, там было несчастное существо, которому я обязан моей жизнью.

– Мне донесли об аресте одной до крайности уродливой девушки.

– Где она находится?

– Это тайна, паша, и я не имею права ее выдать.

Терпение Сади, казалось, истощилось.

– Выслушай же, что я решил сделать! – вскричал он тогда. – Ты не хочешь сказать мне такой простой вещи, как то, где находится несчастная девушка, вся вина которой заключается в том, что она спасла мне жизнь. Так знай же, что теперь я считаю своим долгом освободить несчастную.

– Это совершенно ваше дело, – отвечал Кридар-паша, кланяясь со злобной улыбкой.

– Да, это дело моей чести, – гордо продолжал Сади. – Султан узнает все происшедшее и, надеюсь, моя справедливая жалоба не останется без последствий.

– Это точно так же от вас зависит, – колко отвечал Кридар-паша.

– Было время, паша, когда я не думал, чтобы нам пришлось столкнуться, – сказал Сади. – У тебя дурные друзья, не забывай, что счастье изменчиво. Но довольно. Султан решит спор между мной и моими противниками, и я счастлив, что могу явиться перед султаном с сознанием, что не сделал ничего несправедливого. Я кончил. Прощай!

Сказав это, Сади слегка кивнул Кридару и вышел.

Возвратимся теперь снова к Черному Карлику, заключенной в башне Сераскириата. Ее заключили в каморку, находившуюся под самой крышей, где днем жар доходил до страшной степени. Много недель прошло для нее совершенно однообразно, ей приносили только раз в день кусок хлеба и немного воды. Казалось, что бегство из этой новой тюрьмы было совершенно невозможно, так как дверь была окована железом и крепко заперта, а единственное окно, хотя и не было заделано железной решеткой, но находилось на страшной высоте над землей. Тем не менее изобретательная Сирра нашла и тут средство бежать. Из тряпок, брошенных в угол вместо матраса, она сумела сплести веревку, достаточно крепкую, чтобы выдержать ее.

В тот день, когда Сади был у Кридара-паши, Сирра решила бежать, как только наступит вечер. Она ни минуты не сомневалась в успехе и не боялась огромной высоты, с которой ей придется спускаться. Наконец настало, по ее мнению, удобное время: было около часа ночи. Луна скрылась за тучами. Внизу никого не было ни видно, ни слышно. Часовые ходили у ворот и не могли видеть, что происходит во внутреннем дворе, куда выходило окошко Сирры, к тому же никто, конечно, и не подозревал, что Сирра собралась бежать.

Она укрепила, как смогла лучше, у окна конец веревки и спустила другой за окно. Насколько Сирра могла видеть в темноте, веревка не совсем доставала до низу, но Сирра полагалась на свою ловкость и решилась не откладывать бегства. Затем Сирра скользнула в окно и начала спускаться, а это было трудно, так как у нее была всего одна рука.

Спустившись до половины, она вдруг почувствовала, что веревка рвется у нее под рукой. Будь у нее две руки, она могла бы еще надеяться на спасение, но теперь она погибла. Веревка затрещала в последний раз, и Сирра полетела вниз со страшной высоты.

Но даже в эту ужасную минуту присутствие духа не оставило Сирру, она протянула руку и ей удалось удержаться за острый выступ стены. Этот выступ был не более четверти фута ширины. Сирра могла только держаться за него рукой, а внизу ее ждала верная смерть.

Как часто бедная Сирра бывала в опасности, но еще никогда ее положение не было до такой степени безнадежно. Казалось, что на этот раз для нее не могло быть спасения, и смерть ее была неизбежна.

XX

Отдай мне мое дитя!

Принцесса Рошана купила себе летний дворец по другую сторону Босфора и переехала туда. По секрету говорили, что она ищет уединения, чтобы дать время умолкнуть насмешкам, везде преследовавшим ее после приключения с Сади. Но ее богатство позволяло ей украсить свое уединение всем, что только могли доставить деньги. В особенности роскошно был отделан парк перед дворцом, где принцесса любила проводить время в полном одиночестве.

Мрачная ненависть наполняла сердце Рошаны. Она уже давно знала, что Сади-паша свободен, выздоровел и снова соединился с Рецией. Но она торжествовала, что расстроила смертью ребенка полное счастье ненавистных ей людей.

Однажды вечером, когда принцесса по обыкновению гуляла в парке, к ней подбежали несколько служанок и с полуудивленными, полуиспуганными лицами доложили ей, что приехал Сади-паша. Рошана сейчас же догадалась, что привело к ней Сади. По ее отвратительному лицу пробежала улыбка, и глаза ее засверкали. В это мгновение Сади уже подходил к принцессе, и прислужницы отступили. Если бы покрывало не скрывало лица Рошаны, то видно было бы, как она побледнела при виде Сади.

При виде Сади служанка Эсме задрожала, сердце ее трепетало при мысли о ребенке, и в то время, как другие служанки пошли во дворец, Эсме спряталась за деревьями, чтобы подождать Сади.

– Ты удивляешься, принцесса, что снова видишь меня у себя, – говорил между тем Сади, поклонившись Рошане, – и поверь мне, что этого бы не случилось, если бы меня не привела сюда необходимость.

– К чему это вступление? – гордо перебила его принцесса. – Ты явился ко мне как проситель, и меня действительно удивляет, что после всего происшедшего у тебя хватает смелости просить меня о чем-нибудь.

Сади побледнел, услышав эти оскорбительные слова.

– Сади еще ни разу ни о чем не просил тебя, – сказал он дрожащим голосом, – и сегодня он явился не с просьбой, а с требованием. Явился, сознавая свое право, а не как проситель. Я требую у тебя обратно мое дитя, которым ты завладела недостойным образом.

– Остановись! Что осмелился ты мне сказать?