Читать книгу "Ночь с Марией. Рассказы - Олег Михалевич"

– Кем вы приходитесь господам Ростоцким? – спросила вышедшая к ним женщина-врач с усталой после ночного дежурства сеточкой морщинок вокруг глаз.

– Я их дочь, – внезапно осипшим голосом прошептала Надя.

– Ваши родители в реанимации, – глядя на Надю, словно Семы вообще не было рядом, сказала врач. – У обоих тяжелое отравление, похоже, угарным газом. Наверное, от углей в камине. К счастью, господин Ростоцкий сам сумел открыть дверь, соседка нашла его лежащим на полу без сознания, она и вызвала «скорую». Еще немного и было бы поздно. Но он сильный человек, и сейчас уже в сознании, дал ваш номер телефона. Только ничего не помнит, как это могло произойти. Вы знаете что-нибудь?

– Мы… – замычал Сема, но Надя резко обрезала:

– Нет, мы ничего не знаем. А мама?

– С ней хуже. Она лежала на кровати, ей досталась большая доза, и она еще не пришла в себя. Состояние тяжелое, но сердце бьется ровно. Полежать в больнице ей, конечно, придется, но, надеюсь, все будет хорошо. А отца мы пронаблюдали, наверное, уже завтра будем выписывать. Повезло им. Если бы не соседка… Наверное, родителей почаще навещать надо. Извините, это я не только вам говорю, себе тоже.

Супруги вышли из больницы. К утру похолодало, в воздухе закружились первые осенние снежинки. Солнце прорвало облака и превратило небесных посланников в сверкающие бриллианты. Но земля еще не была готова принять нежданный дар свыше. Снежинки касались твердых земных предметов и моментально превращались в крохотные пятнышки сырости.

Семен почувствовал себя лучше. На работу он опоздал, но повод был уважительный, таившаяся в глубине сознания тревога исчезла, и он твердо решил, что вечером обязательно прикупит для аватара Макса присмотренный накануне медальон.

Охота на бизонов

– Эй, парень! Ты чего здесь делаешь? Поездов не боишься?

Я повернулся и увидел, как ко мне по насыпи карабкается парень в солдатской гимнастерке и форменной пилотке с красной звездой на лбу. Светило ласковое весеннее солнце, обстановка выглядела донельзя мирной. Конечно, родители говорили нам, что от незнакомых взрослых лучше держаться подальше, в разговоры с ними не вступать. Но я знал, что окончивших школу мальчишек сразу забирают служить в армию, поэтому солдаты для меня находились в какой-то промежуточной категории между взрослыми и детьми. В кино их вообще отображали не иначе как героями. Лицо у солдата было доброе, губы растянуты в широкую улыбку. Роста он был невысокого, сложения щуплого и больше походил на снизошедшего до такой мелюзги как я старшего товарища из дворовой ватаги, перед которым можно блеснуть непривычной для первоклассника эрудицией.

– Да чего их бояться? – уверенно ответил я, припоминая строки из романа обожаемого мною Майна Рида. – Знаешь, как готовятся к охоте на бизонов? Стоят на путях перед несущимся навстречу паровозом и отпрыгивают в сторону, когда до него остается два метра.

– А ты что – готовишься в охотники? На этих самых…

– …бизонов? Да ты что! Откуда им тут взяться? Они в прерии живут. Это я так, для примера. В книжке прочитал.

– Понятно… – солдат задумчиво поскреб затылок под пилоткой. – А ты из какой школы?

– Да из этой же, – ответил я, указывая на забор с деревянным, проломанным во многих местах штакетником, который почти вплотную примыкал к железнодорожной насыпи, отделяясь от нее только узким искореженным тротуаром и неровной песчаной дорогой. Забор делал вид, что ограждает самый большой в Риге школьный двор с двумя футбольными полями, волейбольной площадкой, теннисными кортами с асфальтовым покрытием и фруктовым садом, окруженном еще одним забором, но уже без малейших прорех. Разгуляться было где. Но нашу небольшую компанию первоклассников больше притягивала железная дорога. Большинство мальчишек в классе мечта стать летчиками, танкистами или машинистами. Стремительные зеленые электрички и фыркающие от натуги паровозы с длинной чередой грузовых вагонов с грохотом проносились мимо, будя наше неуемное воображение. После них оставался запах раскаленного металла и сплющенные стальными колесами и еще теплые на ощупь гвозди или шурупы на рельсах. Даже когда мои школьные приятели разбредались по домам, я мог еще долго сидеть на насыпи, размышляя о том, как и сам когда-то, став постарше, унесусь куда-то вдаль на одном из этих стальных красавцев.

– А дневник покажешь? Я ведь и сам еще недавно учился. Интересно, что вам на дом задают.

– Ну, покажу.

Я снял с плеч ранец, достал из него дневник и протянул солдату. Особо гордиться отметками повода у меня не было, но если старший товарищ интересуется домашним заданием, которое я всегда тщательно записывал, но редко выполнял, так что ж. Солдат полистал дневник и присвистнул. Как мне показалось, с ноткой восхищения.

– Надо же, двойка по поведению! И тут тоже. И мать в школу вызывали. Да ты у нас хулиган!

– Не, – объяснил я. – Это за Мишку. С задней парты. Это он хулиган. Он меня иголкой уколол в спину, я развернулся и нечаянно разбил ему нос. А вторая двойка вообще ни за что. Я на переменке по перилам съезжал, а навстречу училка наша поднималась и прямо…

– Конечно, конечно, – сразу со всем согласился солдат. – Так мы твоему директору и скажем.

Он взял меня за руку и, не возвращая дневника, решительно потянул за собой, в сторону школы.

Я соизмерил глазами массы нашего тела и покорно последовал за незваным товарищем.

О какой-то охране школ в те годы никто и не помышлял. Иногда по утрам за входной дверью пристраивались дежурные по школе из числа старшеклассников с красными повязками на рукавах и записывали опоздавших к школьному звонку, из-за чего время опоздания значительно увеличивалось. В остальное время единственным наблюдателем была гардеробщица тетя Маша, обычно не поднимающая глаз от бесконечного вязания шапочек, варежек, а то и свитеров для своего многочисленного семейства. Мы беспрепятственно поднялись на третий этаж и зашли в кабинет директора. Это был немолодой, худощавый мужчина с хмурым землистым лицом в тяжелых роговых очках и в мешковатом сером костюме с синим галстуком.

Солдат вывел меня на середину кабинета и победоносно объявил:

– Вот, товарищ директор, полюбуйтесь! Я проходил мимо насыпи и увидал вашего ученика на рельсах. На него поезд мчится, а он стоит и не двигается. Кричу – не реагирует. Ну, я рванулся и в последний момент его из-под колес, можно сказать, выхватил. Два метра оставалось. Вот. На бизонов, говорит, охотиться собирался.

Я от изумления открыл рот. Моему возмущению не было предела.

– Врет он все! Не было никакого поезда. Он… – я хотел добавить что-то еще, но мой голос перекрыл грохот очередной электрички, несущейся мимо окон кабинета. Директор и солдат обменялись понимающими взглядами.

Полчаса спустя приехала моя мать. По случаю моего спасения, ее отпустили с работы, и она даже успела заскочить домой, о чем я мог легко догадаться по оттягивающей ее правую руку авоське с наспех обернутой газетой «Правда» трехлитровой банкой. Мать кинулась ко мне, ощупала наспех, словно желая проверить, не отрезал ли поезд между делом какую-либо из частей моего тела, авоська с банкой больно ударила меня по ноге, газета сместилась, и я понял, что внутри скрывается последняя банка моего любимого клубничного варенья.