Читать книгу "Богатырь - Александр Мазин"

Однако вернемся к нашему герою.

Сказать, что о нем так уж никто и нигде не упоминал, было бы неверно. Например, некий Илья Русский упоминается в средневековой немецкой поэме «Ортнит» и в «Тилдрет-саге», которая, правда, является лишь перепевом «Ортнита».

Есть более поздние, косвенные упоминания, например записи немецкого путешественника Эриха Ласотты (это, правда, уже конец шестнадцатого века), интересные тем, что в них говорится не о Муромце, а о знаменитом богатыре, воеводе князя Владимира Илье Моровлине. Хотя Ласотта пишет о нем не как об исторической фигуре, а именно как о былинном персонаже, герое народных баек. Однако важно само прозвище «Моровлин». Что позволяет сделать вывод о том, что «Муромцем» наш герой стал позднее. Разумеется, в самом Муроме с этим выводом не согласны и охотно покажут всё, включая печь, на которой богатырь провел тридцать три года. Кстати, есть некоторые исследователи, которые возводят прозвище богатыря именно к печи, точнее, к «муравлёным», то бишь к популярной травяной расцветки печным изразцам.

Вариантов – в избытке. Например, история, в которой прототипом нашего героя считается некий «Чоботок», принявший монашество под именем Илия, причисленный к лику святых как «преподобный Илия Муромец» и скончавшийся иноком Киево-Печерской лавры в начале двенадцатого века. Есть гипотеза, выводящая Илью из Великого Моравского княжества. И даже, не надо смеяться, от древнегреческого «мирмидон».

Из всего этого разнообразия я, по ряду причин, решил остановиться на географической привязке к окрестностям городка Моравска (Моровийска) Черниговской (ныне) области, который пусть и возник в источниках позднее описываемого мной времени, но доподлинно известно, что поселение там было и ранее. Я посчитал этот вариант ничем не уступающим прочим по достоверности, но весьма удобным для меня как писателя.

Но главное все же не в этом. Пусть ученые изучают останки легендарного Чоботка на предмет «тот или не тот». Лично я полагаю, что народные сказания не стоит рассматривать как некий исторический источник. Вернее, как источник конкретных фактов, хотя таковые и могут лежать в их основе. Сказания прошедшие, пусть и существенно изменившись, через столетия несут нам совсем другую информацию: социальную. Былины – это больше, чем просто факты, и уж точно не просто сказки для развлечения. Это исконные, глубинные, многовековые чаяния народа, материализованные им в фольклоре.

«Эпос живуч не воспоминаниями прошлого, а тем, что он отражает идеалы, которые лежат в будущем. Он отражает не события той или иной эпохи, а ее стремления. Народ, возвеличивая киевскую эпоху, стремился не к реставрации Киевской Руси, а смотрел вперед, стремился к единству, которое Киевская Русь начала осуществлять, но не довела до конца. Чтобы полностью и правильно понять это явление, надо ясно представить себе, что вслед за периодом создания государственного единства наступил период феодальной раздробленности. В этот период, как мы знаем, Киевская Русь вовсе не была тем единым, резко централизованным государством, каким она рисуется в эпосе. Если же в эпосе русский народ представлен как совершенно единый, а Киевская Русь изображается мощным, централизованным и монолитным государством, то это происходит не потому, что народ неверно изображает историю, а потому, что народ в своих песнях пел о том, к чему он стремился, а не о том, что уже прошло»[17].

Эти слова принадлежат Владимиру Яковлевичу Проппу, коего я полагаю одним из лучших отечественных фольклористов. И чьи труды я искренне рекомендую всем, потому что, будучи строго научными, они тем не менее доступны неподготовленному читателю и потрясающе интересны.

И они замечательно объясняют, почему сказания об Илье Муромце прошли через века и приняты множеством племен и народностей, живших и живущих на территории и Древней Руси, и будущей Российской империи. Стремление к единству и понимание, что именно в нем сила государства и безопасность его граждан – это и есть то самое чаяние народное. И единство это Древней Руси дал не гениальный завоеватель Святослав, а его сын Владимир, совсем не зря получивший в былинах прозвище Красно Солнышко. Именно он изменил вектор существования Древней Руси – с внешней экспансии на укрепление Государства и Закона. И когда это произошло, пришло новое время, которое, в свою очередь, потребовало новых героев. Не тех, кто грабит чужие страны, а тех, кто хранит свою. Именно это время и породило Богатырей. Таких, как Илья Моровлянин-Муромец.

Как жаль, что всё закончилось со смертью Владимира. Как жаль, что его наследником стал не оболганный Ярополк, не потомок ромейских императоров Борис или хотя бы не великолепный Мстислав Удалой, а восставший против отца братоубийца Ярослав, подаривший своему любимому вольному городу Новгороду первый письменный уголовный кодекс, а своей стране – лествичное право, повергшее Русь в страшные времена усобиц, продлившиеся вплоть до монгольского нашествия, потому что все попытки исправить положение, например, тем же Владимиром Мономахом (не зря некоторые считают и его возможным прототипом Владимира Красно Солнышко), пропали впустую.

То были времена настолько страшные, что у меня большое желание, буде дойдет время до них, не писать о них ничего.

Слава Богу, что у меня впереди еще как минимум полвека!