Читать книгу "Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов"

— Ни в коем случае. Ведь «прелесть» — понятие прежде всего духовное. А в этих людях ничего духовного, по-видимому, уже не осталось. Сегодня всплывает много страшных подробностей того времени. Кто-то верно сказал: «Прошлое нашей страны непредсказуемо». — Отец Леонид вздохнул. — Батюшка какое-то время навещал своих питомцев, хотя на это смотрели косо. Потом его перевели в Москву, он служил здесь в одном из храмов. А через несколько лет начал преподавать в Духовной академии в Сергиевом Посаде. Там он всегда учил присматриваться к детям — говорил, что именно они помогают по-настоящему понять жизнь. «Дети суть Ангелы».

Стас и Вовка молчали. Попугай отца Леонида вякнул из клетки что-то громкое и невразумительное. «Дурная птица, — подумал Стас. — И ведь не заткнешь ее никак. Тварь Божью…» Отец Леонид тем временем продолжал:

— Как-то раз отец Пафнутий сказал мне: «Душа ребенка и Мироздание тесно взаимосвязаны. И в этом одно из выражений Премудрости Божией».

Воцарилась пауза. Каждый обдумывал сказанное отцом Леонидом. Сам отец Леонид, казалось, что-то вспоминал. Вовка вскинул глаза:

— Он так и сказал?

— Да… Причем, осознание этого пришло к нему под конец жизни.

Вовка задумчиво произнес:

— Душа ребенка и Вселенная… Взаимосвязаны… У меня появилась смутная идея, но никак не могу ее выкрис… тал… лизовать. Уф, еле выговорил.

Стас потер лоб и вдруг щелкнул пальцами:

— Вовка! Ну, конечно! «Вселенная, выкристаллизовать…» Кристаллические свойства Вселенной! Вспомни: «…спасти может только ребенок…»

— Стас… — Вовка поморщился и укоризненно посмотрел на друга.

Отец Леонид снова деликатно кашлянул.

— Простите, батюшка, — опомнился Стас. — Просто мы сейчас хватаемся за любую соломинку. Даже гипотетическую.

— Я понимаю… Но, мне кажется, сейчас важнее обеспечить мальчикам хотя бы минимальную безопасность. Очень вероятно, что Добрыню теперь будут поджидать возле дома… Похоже, что крест этот ляжет именно на ваши плечи.

— Уже лег, — сказал Стас. — Мы уже думали о том, что мальчишкам надо на время поменять место жительства. Вовка пока поселил их у себя — у него квартира почти свободна. Точнее, поселил он Добрыню с мамой, но Бурик… то есть Саша, все равно там постоянно торчит. И слава Богу — нам спокойнее.

— Ну, что сказать… — ответил отец Леонид. — Это безусловный подвиг. Дай Бог вам сил. Возможно, со временем я тоже смогу вам помочь — можно будет разместиться здесь, у меня.

Вовка вздохнул.

— Спасибо. Да с жильем-то как раз проблем нет. И Татьяна Владимировна все восприняла относительно спокойно, без истерик. Сложность в другом — дома их не удержать. И потом я совершенно не представляю себе, как вести себя с детьми такого возраста. О чем с ними говорить?

— Вов, да не грузись… Ох, простите, отец Леонид.

Батюшка понимающе улыбнулся — мол, не стесняйтесь.

— Так вот, — продолжил Стас. — Нужно просто быть самим собой. Слышал выражение «старший среди равных»?

Вовка покачал головой.

— Ох, не знаю… Они же вопросы всякие задавать будут. Меня тут шестилетний племянник спросил: «Почему птичьи каки белого цвета?» Представляешь? Я так и не нашелся, что ответить.

— Так это же очень просто! — воскликнул отец Леонид. — Все дело в том, что это не только «каки», но, выражаясь по-научному, еще и «писи». У птиц это как бы единая субстанция…

— Гм… — ответил Вовка. — Вообще-то я неважный орнитолог.

— Ничего страшного. Никогда не бойтесь сказать: «Не знаю». Дети — в сущности, те же взрослые, просто у них еще много чего впереди. А в душе каждого взрослого все равно сидит ребенок.

— «Куда подевался мальчик, которым я был?»

— А никуда! — сказал Стас. — Остался в тебе. Просто ты лет десять с ним не общался. Правда, отец Леонид?

— Совершенно справедливо, — улыбнулся тот в бороду.

— Уж я-то знаю, — махнул рукой Стас. — Бреясь, я вижу в зеркале свою тридцатипятилетнюю физиономию. И вдруг иногда встречаюсь глазами с собой десятилетним. И тогда я подмигиваю ему… Главное, не вздумай цитировать им Маршака и Агнию Барто. Возраст уже не тот. Общайся на равных.

— «Мы делили апельсин…», — начал вспоминать Вовка.

— Много наших полегло! — закончил за него отец Леонид.

Вся компания дружно расхохоталась.

— Что вы находите особо примечательным в ваших мальчишках? — спросил отец Леонид, когда взрыв веселья сошел на нет.

— Мы их пока мало знаем… — ответил Стас. — Есть некоторые странности. Например, когда они вместе, то обожают гулять у железной дороги. Мне пока трудно это объяснить, но это немного настораживает. Все-таки у заброшенных рельсов, как ни крути, есть своя… мистика, что ли.

— На этот счет, мне кажется, волноваться не стоит. Ведь это только взрослые относятся к волшебству всерьез. А от сказок вреда не бывает. Здесь я готов воззвать к авторитету Джанни Родари. Он писал, что следующее чувство после шестого — это чувство Сказки.

— И вы с ним согласны? — спросил Вовка.

— Полностью! — ответил отец Леонид. — Только не следует путать Сказку и мистику — это совершенно разные направления. Одно время я преподавал Закон Божий в воскресной школе при весьма «продвинутом» приходе. Там мне довелось на практике убедиться и в этом, и в правоте многих мыслей отца Пафнутия.

— Например? — спросил Стас.

— Например, очень важно помнить, что ребенок не может «играть» в привычном понимании этого слова. Дети вообще никогда не «играют», они во все ВЕРЯТ, понимаете? И поэтому всегда ведут себя естественно в любых предлагаемых обстоятельствах. И обстоятельствам порой приходится с этим мириться.

— А еще они верят в Чудо, — сказал Вовка. — Жаль, что это проходит с годами!

— Действительно жаль, — отозвался отец Леонид. — Люди часто забывают о том, насколько оно необходимо. А иногда просто привыкают и перестают замечать. В жизни есть три вещи, к которым ни в коем случае нельзя привыкать. Это Чудо, Любовь и Удача. Обычно они — как свежий воздух, живешь и не замечаешь. Пока не перекроют…

— Неужели по-настоящему это могут оценить только дети? — спросил Стас.

Отец Леонид задумался.

— Взрослым доступно далеко не все. Слишком многое приходится оставлять «в прошлой жизни». Поэтому хотя бы изредка общаться с детьми очень полезно.

— И как тебе «Эпохи» слушались с клавиром? — неожиданно для себя спросил Стас, когда друзья перешли на станцию «Павелецкая» кольцевой линии.

— Знаешь, Стас… — рассеянно ответил Вовка — он все еще находился под впечатлением от беседы с отцом Леонидом. — Значительно лучше, чем без. Понятнее, правда, не стало — я ведь нот не знаю… Да дело и не в клавире, а в еще одной записке.