Читать книгу "Фаворит императрицы - Нина Соротокина"

И ксендз рассказал: год назад неизвестный молодой человек привез из лесу неизвестную карету, в которой было семь мертвецов. Среди убиенных находился княжич Онуфрий Гондлевский – краса и гордость славного старинного рода. Его похоронили в семейном склепе. Рядом со склепом нашли вечный покой двое гайдуков из свиты княжича. Четырех убитых иностранцев предали земле днем раньше. По данным незнакомцем сведениям, это были шевалье де Сюрвиль, слуга его, кучер, а также некий русский. Появление такого большого количества трупов вызвало переполох в округе. Вначале хотели похоронить всех чужестранцев в одной общей могиле. Но ксендз этому воспротивился. За погребение щедро заплатили, поэтому были заказаны хорошие гробы и каждый из убитых удостоился собственной могилы и креста.

– Кто-нибудь занимался расследованием этого дела?

– Я предпочел бы не говорить об этом, – мягко заметил ксендз. – Видите ли, князь Гондлевский, уже очень немолодой человек, слишком тяжело переживал смерть сына, которая имела косвенное отношение ко всей этой истории. Князь приказал ни под каким видом не напоминать ему о кровавом происшествии в лесу.

– Я остановился в гостинице «Белый вепрь». Там между делом услышал, что на кладбище появилось привидение или что-то в этом роде.

– Ну, это полная несуразица. Простые души заражены суевериями…

– И все-таки я вас очень прошу рассказать об этом.

– Не пристало священнослужителю повторять байки простецов, но в видах справедливости, пожалуй, можно преступить запретную черту. – Ксендз выглядел совершенно серьезным, и только в бойком перестуке четок Родиону слышалась насмешка.

Насмешлив был и рассказ старого ксендза. Лицо его было невозмутимо, но тон, с которым он произносил слова, интонация говорили, что он не верит ни в какие чудеса.

Картина получалась такая: хромой, живущий при костеле сторож, пьяница и пустобрех, раззвонил по всей округе, что на могиле у француза «не чисто». Сам он, надо отдать справедливость, рассказал про это только двум или трем собутыльникам, и то «под страшным секретом», а уж собутыльники постарались виденное в пьяном бреду сделать достоянием общественности: вначале над могилой вспыхивает мертвенный голубой свет и стоит как бы венчиком, потом могила начинает колыхаться, образует небольшую воронку, из этой воронки выходит мертвая рука, а затем вылезает «сам» и начинает с леденящими душу завываниями бродить среди могил.

– Такие истории любят рассказывать дети, чтоб попугать себя перед сном, – вставился Родион.

– Вы не верите этому рассказу, и правильно делаете. Есть разумные люди и в нашей деревне, – согласился ксендз. – Слушайте дальше.

Для тех, кто не верил правдивому рассказу, словоохотливый сторож организовывал ночные прогулки на кладбище и показывал, что поставленный на могиле крест стоит косо. Крест выпрямили. Уж кому как не сторожу знать, что могила первое время словно бы «шевелится, дышит». Рыхлая земля, оседая, может не только наклонить крест, но и повалить его. Поэтому кресты ставят спустя месяцы после похорон. Но для иностранцев сделали исключение. Ксендз опасался, что все данные на похороны деньги могут уйти на другие нужды, попросту говоря, сторож их пропьет, а бесплатно кто же будет рубить кресты?

На могиле покойного шевалье было организовано что-то вроде ночного дежурства, в засаде сидели добровольцы, ждали появления страшной руки, да так и не дождались.

– Неужели вся эта история не имеет под собой никакого основания?

Только безусловной симпатией ксендза к молодому человеку можно объяснить, что он согласился продолжить рассказ, который мог прервать в любом месте. Тем же ровным, бесстрастным голосом священнослужитель сообщил, что очень может быть, что подвыпивший сторож принял за привидение живого человека.

– А что ему понадобилось ночью на кладбище?

– Почему ночью? Положим, в сумерки… После горестных событий французская карета была конфискована князем Гондлевским. Приобретение небольшое, поскольку карета старая, вся залита вином и кровью. Потом ее отдали для церковных нужд. А багаж потерпевших сразу перенесли в костел для раздачи в бедные семьи. Однако через день или два после погребения один из дорожных вместилищ, а именно рыжий кожаный сак, исчез. Похитителя оказалось легко найти, потому что он в ближайший воскресный день явился в церковь в роскошном, совершенно непривычном как для него, так и для односельчан бархатном камзоле с шитьем.

– Кто же был этот человек?

– Местный могильщик. Он был взят князем на допрос, конечно, бит. На допросе могильщик клялся, что не крал дорожного сака, не похищал бархатного камзола, а роскошный этот наряд был ему якобы подарен неким французским господином в обмен на сведения.

«Каким господином? Какие сведения?» – хотелось крикнуть Родиону, но он постарался сохранить хладнокровие. А ксендз никуда не торопился. Он все время прерывал свой рассказ глубокомысленными паузами, при этом машинально перебирал бусины четок и смотрел на надвратный витраж, словно укорял род людской за ту великую пропасть, что отделяет их души от лучезарной картины Рождества Христова.

– Я сказал – сведения? – сам себе задал вопрос ксендз. – Именно так. Незнакомец искал место захоронения несчастного Виктора де Сюрвиля – это один из несчастных, убитых в то утро.

– И могильщик показал ему эту могилу?

– Надо полагать.

– А зачем он ее искал?

– Чтобы оплакать друга.

– И он оплакал?

– Оплакал.

Ксендз внимательно посмотрел на Родиона. Видимо, в этот момент он неожиданно подумал: а зачем, собственно, я все это рассказываю? Взгляд Родиона был хмур, даже дерзок, но он вопил: «Начали, батюшка, так уж продолжайте, чего там…» И ксендз продолжил:

– Видите ли, все это я знаю только со слов могильщика. Сам я этого незнакомца, рыдающего на могиле друга, не видел. Но я склонен верить могильщику. А он определенно говорил, что рыжий сак передал этому незнакомцу.

– Этот незнакомец был человеком из кареты?

– Я этого не говорил. Мы можем предположить, что незнакомец приехал из Варшавы, а в карете из Парижа для него просто привезли багаж.

– Все это как-то слишком сложно.

– В жизни, юноша, на первый взгляд, все сложно, а на поверку получается просто.

– А почему бы не предположить, что могильщик просто украл сак, распродал его содержимое, а один камзол оставил себе.

– Я точно знаю, что Яцек не вор. – Ксендз в первый раз назвал неведомого могильщика по имени. – Он просто очень несчастный человек. Я вообще заметил, что люди охотнее говорят правду. Ложь требует изобретательного ума, которого простым людям часто не хватает. Но и умные люди лгут только при крайней необходимости.

– Но почему незнакомец попросту не пришел к вам? Зачем ему понадобилось искать могильщика, наводить у него справки, красть собственный сак?