Читать книгу "Женщина-VAMP - Евгения Микулина"

Последнее, что я слышу, перед тем как отключиться, – ее тихий голос:

– Я люблю тебя. Всегда помни об этом.

В ее шепоте мне чудится грусть. Но у меня нет сил разбираться, о чем она грустит. Я уже сплю. И на этот раз вместо беспощадного солнца и крови мне снится синяя ночь, метель, и темное небо, и вихрь искрящихся в свете фонаря мелких, колючих снежинок.

Глава 28

За высокими окнами моего дома в Холланд-парке стоит серая пелена дождя. Косые струи хлещут в стекло, и по нему стекают вниз крупные капли. Из-за них невозможно понять, что происходит за окном: я знаю, что там маленький аккуратный парк, в котором в обычное время я с удовольствием гуляю, но даже я, с моим безупречным зрением, не могу сейчас разглядеть ничего конкретного. Только туманное темно-зеленое пятно, разбитое на тысячу фрагментов, – многократно перечеркнутое линиями, которые оставляют на стекле неровные струи воды. Вечереет – должно бы уже смеркаться. Но это не имеет значения, потому что свет весь день такой, словно и не рассветало. Лондон не обманывает ожиданий: жары тут нет и в помине. Только тяжелое темное небо, и сырость, и потоки слез, льющихся с неба. Как раз то, что мне нужно сейчас.

Я сижу, поджав ноги, в кресле перед окном и гляжу на серый мир за ним. Я вижу его очень смутно, и дело не только в дожде. Не только небо проливает слезы. Я открыла в себе способность плакать – и теперь я ею злоупотребляю. Мне есть из-за чего плакать.

Я – самое трусливое существо на земле. Самая трусливая из вампиров. Самая трусливая из людей. Во всем мире нет ни птицы, ни рыбы, ни букашки трусливее меня. Страх заставил меня сделать то, чего не могли бы добиться ни чужая воля, ни какие-либо внешние обстоятельства.

Страх заставил меня предать свою любовь.

Я не за себя боюсь. Это, возможно, меня извиняет. И даже не за него. Нет, вся эта романтическая ерунда о том, что ему опасно жить в моем мире… Это в прошлом. Об этом я уже не думаю. В конце концов, мир людей оказался опаснее для него, чем мой.

Я боюсь СЕБЯ. Тех мыслей, что поселились во мне, когда я верила, что он умирает. Эти мысли опаснее моих клыков. Опаснее безумцев, которые охотятся на мою семью. Мои инстинкты можно контролировать. Внешних врагов можно обезвредить. Но со своим сердцем – с заполнившими его страшными и соблазнительными мечтами – справиться невозможно. По крайней мере я не смогла. Я испугалась того, что увидела в себе. Этот страх победил меня. И я предала самое ценное, что было в моей жизни.

Я причинила себе и ему невыносимую боль. Я разрушила все, что делало меня хоть в какой-то мере достойной его. Я разбила его сердце.

Нет, ничто меня не извиняет.

Но я в самом деле не могла поступить иначе.

Я не могла оставаться рядом с ним после того, как поняла, что могу его убить. Что ХОЧУ его убить – чтобы никогда не потерять.

О, как исподволь, как незаметно, маленькими шажками, подкрадывалась ко мне эта опасность! Какие невинные принимала формы. Сначала я просто фантазировала о том, как обращаю его… Мои фантазии были мимолетны – я ужасалась самой себе, но все-таки испытывала невероятное наслаждение от самой мысли о небывалом единении, которое это нам принесет. Потом я попробовала его кровь – да, все верно, у меня имелась уважительная причина, но все же… Все же – настолько ли уж сильна была боль в моих обожженных руках? Неужели я в самом деле не могла подождать – потерпеть? Могла, конечно. Но не захотела. Потому что в моем мертвом сердце уже поселилась мечта о его крови. Мечта о шаге, который нас сблизит. Два укуса – это все, что нужно, чтобы навсегда быть вместе. Всегда быть ОДИНАКОВЫМИ – равными – не разделенными непреодолимой пропастью между мертвым и живым. Я хотела сделать хотя бы один укус… Я никогда не смогу стать человеком, как он. И я прошла половину пути, который привел бы к тому, чтобы превратить Влада в нечеловека – такого, как я. И даже не заметила, как заколебалась моя решимость никогда не делать этого.

Когда я наконец облекла эту предательскую мысль в слова – сказала самой себе «да, я могу его обратить», – у меня была уважительная причина. Он умирал. Хорошо, МОГ умереть – эта опасность была вполне реальной. И как же быстро я призналась себе в том, что невозможное – возможно. Как внутренне готова я оказалась к этому чудовищному способу «спасти» его!

Потом я говорила себе, что это была всего лишь минута – мгновение слабости и страха за него, что я бы никогда не сделала такого на самом деле. Но я знала в глубине души, что это неправда. Я допустила недопустимое. Я была готова. Я так боялась потерять его, что была готова погубить…

Конечно, мне хотелось забыть об этом моменте как о страшном сне. И я думала, что мне это удалось. До тех самых пор, пока я не привела к нему в больницу Дракулу и не услышала рассказ, с помощью которого он пытался объяснить преисполненному недоумения Владу причины своего интереса к нему – к нам обоим.

О, эта сцена до сих пор стоит у меня перед глазами. День, ради разнообразия, был пасмурный и дождливый, и Дракула со своей невестой прогулялись в больницу пешком. Воспользовались возможностью осмотреть город. Ткань черного костюма, в который граф был облачен по своей всегдашней привычке, отсырела, на его темных, зачесанных назад волосах блестели капли воды. Русые волосы его спутницы распушились от влаги и слегка завились на концах.

Увидев Влада, Катрин не смогла сдержать восклицания: «О, теперь, когда вы лежите тут такой красивый, а не залитый кровью с ног до головы, я понимаю, что Марина в вас нашла!» Влад хмыкнул, Дракула бросил на нее грозный взгляд, осуждая за бестактность, а она смущенно хихикнула. А он… тоже улыбнулся в ответ, словно умиляясь на нее. Я не узнавала графа – я знаю по опыту и рассказам, что он никогда раньше не бывал так снисходителен – даже к своим невестам. Но, с другой стороны, раньше у него их бывало по три штуки, и он обращался с ними как с прислугой. Эта девушка – другая. Начать с того, что он ее даже не обращал – они встретились уже вампирами, и чем-то она зацепила графа. Возможно, своей непосредственностью, язвительным остроумием, жизнелюбием, которое она распространяет вокруг себя, даже будучи… мертва, как все наше племя. А может быть, он почувствовал, что она искренне любит его: ее чувство сквозит в каждом взгляде, который она бросает на старого ворчуна. Как бы то ни было, похоже, что через сто с лишним лет после гибели Минны Дракула нашел наконец возлюбленную, которая смогла если не заменить ее в его сердце, то хотя бы утешить в потере. По крайней мере, он может теперь говорить о Минне, не круша все вокруг себя, – а, по словам Серхио, когда-то это было совершенно невозможно.

Он, собственно, ради этого и пришел к Владу – хотел его увидеть и рассказать о Минне. И о том, что в отношениях между вампиром и человеком нет ничего страшнее, чем упущенная возможность.

История появления графа в Москве объяснилась просто. Серхио, который каким-то мистическим образом умудряется все эти столетия сохранять с Дракулой мирные, даже дружеские отношения, рассказал ему о нас с Владом. Упомянул вскользь. Но Дракуле этого было достаточно, чтобы заинтересоваться. За все годы своей жизни он не слышал об истории, подобной его любви к Минне, – истории о том, как пытаются жить вместе смертный и вампир. И он захотел сравнить. Понять. Предупредить…