Читать книгу "Аппетит - Филип Казан"

Я оттолкнул с пути еще один стул, протянул руку. И тут человек, сидящий спиной ко мне, напротив Тессины, человек, на которого я не обратил внимания раньше – из-за уродливой стрижки и того, что Тессина будто игнорировала его, – обернулся. Это был Марко Барони. Он оказался на ногах за один удар сердца, его стул опрокинулся, и человек рядом с ним, высокий, белобрысый… Словно в галлюцинации, я понял, что это должен быть Корсо Маручелли, и, конечно же, это оказался он – отбрасывающий ногой свой стул, разевающий рот, чтобы крикнуть что-то, чего я не расслышал. Я смотрел на лицо Тессины. Оно раскалывалось, распадалось, словно никогда не было настоящим. Как такое возможно? Я просыпался. Я опять в Риме. Я в хижине донны Велии. Я снова во Флоренции, на Виа деи Бенчи, а вассалы Барони вытаскивают мечи. И тут Тессина взвизгнула:

– Нино!

Это было как поцелуй – и как удар. На мгновение все застыло, полностью остановилось. Тессина простерла ко мне руки. Если бы я дотянулся, если бы успел сделать еще хоть шажок, то схватил бы ее. Но между нами оставалось слишком много места. Этот пол, тот стол, те люди с наполовину вытащенными из ножен мечами. Ладонь Бартоло ударила по столу, прибивая руку Тессины, прижимая запястье к доскам. Она снова крикнула:

– Нино! Беги!

И я побежал. Прорвался через зал, отбросив мальчика с полным подносом жареной дичи к стене коридора, птицы разлетелись – как живые! Вперед, через кухню – ветчинно-розовое лицо повара зарычало, надвинулось и исчезло. Во двор, с кошками и вонью дерьма – почему я не заметил этого раньше? – вниз по короткой лестнице, дальше в переулок, а за мной грохотал тяжкий, ровный топот подкованных сапог. Переулок сворачивал налево, вниз по холму, и я рванулся к перекрестку, вывернул на более широкую улицу, сшиб старика, врезался в группку монахинь с факелами. Я расталкивал людей плечами и локтями, ощущая, что рукоять моего меча запуталась в одежде, игнорируя проклятия и ругательства, зарываясь поглубже в толпу. Река плоти (она по-прежнему была рекой) все так же текла к базилике, и я дал ей увлечь и нести меня, пока не попалась крохотная улочка справа. Я бросился туда, взбежал по узкой крутой лестнице, перескочил через низкую полуразрушенную стену, спотыкаясь, пересек грядку засохших артишоков и навес с подпорками для фасоли, перелез через другую стену в острую вонь куриного навоза, захлюпавшего под сапогами. Еще одна стена – и я на улице, пустой. Я плюхнулся в глубокий дверной проем и попытался отдышаться.

Потеряна. Она потеряна. Конечно же, разве я не понял этого, еще когда заглянул в трактирный зал? Мы бы никогда не коснулись друг друга, даже если бы тянулись на разрыв жил. Я только заглядывал в другой мир. Я никогда и близко не подойду к обладанию ею. Все эти прошедшие месяцы я спал в гнезде из ветоши: свернувшись, как крыса на балке, среди облезлых лохмотьев мечты.

Улица по-прежнему была пуста. Я слышал, как праздник вовсю бушует прямо подо мной. Марко не смог догнать меня. Мне нужно вернуться в платную конюшню и ехать на юг. Но я никак не мог выбросить из головы то последнее видение: прекрасный рот Тессины, распахнутый в крике, и густые черные волосы Марко, остриженные под горшок. Я не могу оставить Тессину с Марко. Он убьет ее, но, возможно, это будет еще и лучшим выходом. Его месть – а он захочет отомстить, в этом не было ни малейших сомнений – может оказаться чем-то куда худшим, намного худшим.

Улица скатывалась вниз, к восточной окраине города. Если я пойду туда, по собственным следам, то окажусь в трактире, пока Марко и Корсо все еще гоняются за мной. Я трусцой бежал по ступенькам и крутым, наклонным переулкам, пока не решил, что узнаю́ старинную дверь с необычной аркой. Зады «Зеленого петуха» тут, наверху, я был совершенно уверен.

На улочку завернула плотная группа паломников. Они распевали священные гимны, хотя явно были здорово пьяны. Когда они прошли, я пристроился за их спиной. Но вскоре они опять свернули. Я остался один.

На следующем углу кто-то устроил небольшую молельню – камень с прислоненным к стене маленьким неказистым изображением какого-то святого. На камне лежали свежие цветы и стояла свеча, почти догоревшая, коптящая. Еще одна свеча валялась на земле, и, поскольку неожиданный алтарь удивил меня и показался немного заброшенным, я наклонился, зажег новую свечу и воткнул ее в воск старой. Выпрямившись, я услышал за спиной шаги.

Я развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть человека, выходящего из переулка. Он был невысокий и коренастый, его губы кривились, как у мастифа, забравшегося под брюхо быка, а в руке поблескивал меч. Это был Марко Барони. Мои руки нашли меч и кинжал, и я вытащил их из ножен, ощущая в горле вкус горелого свечного сала. Еще один человек появился у плеча Марко, выскочив из темноты, как грубая марионетка карнавального кукольника. Он был выше, тоньше – Корсо Маручелли.

Марко замешкался на удар сердца, когда понял, что я заметил его, но тут же перехватил меч обеими руками, поднял на уровень глаз и ударил. Он оказался так близко, что я едва успел уклониться от острия его клинка. Оно просвистело мимо моего уха и врезалось в стену, обдав меня крошками штукатурки, и пока рука Марко дрожала после удара, я сунул колено ему между ног и толкнул назад. Но он не был ранен, и его клинок взлетел вверх, как хвост скорпиона. С закоченелым, искаженным яростью лицом Марко бросился на меня.

Я едва успел заметить, что Корсо заходит справа с клинками в обеих руках, когда меч Марко свистнул у меня под мышкой. Он налетел на меня всей тяжестью, потому что так оставалось слишком мало места для моего меча. Но не кинжала, однако я держал его острием вниз и не успел поднять: он оказался бесполезно зажат между нашими телами. Марко рычал мне в шею – это была не речь, а звериный рев чистой злобы. Я отшатнулся к стене, и его клинок опять проскрежетал по камням. Я высвободил левую руку и впечатал костяшки пальцев в ухо Марко, пока он пытался вырваться. Его каблук вонзился в мою стопу, и я качнулся вперед. Он был настолько ниже меня и настолько сильнее, что тут же выбил меня из равновесия. Словно баран, он бодал меня головой, пока я не упал вбок. Я приземлился на одно колено, все еще пытаясь направить кинжал ему в грудь, но он налетел снова, и я шлепнулся на задницу.

Ему надо было добить меня сразу, но он промедлил и приставил меч к моей груди. Возможно, он наслаждался моментом, но что бы он там себе ни думал, это было ошибкой. Я перекатился и вскочил на ноги, перехватывая рукоять кинжала, как раз тогда, когда его идеально нацеленный удар должен был пронзить мою печень. Выбросив вперед левую руку, я поймал его правое запястье, оттолкнул по широкой дуге и выбил Марко из равновесия. Он развернулся, запнулся о ступеньку и тяжело рухнул в дверной проем.

Мне бы убежать, но передо мной вырос Корсо со злобной ухмылкой. Мы подняли мечи, и я попытался выбраться на середину улицы, подальше от Марко, с бранью встающего на ноги. Но Корсо был слишком быстр, он делал выпад за выпадом, и, хотя я легко парировал удары, он оттеснял меня обратно к своему дружку. Я повернулся к Марко, и в долю секунды меч Корсо распорол мой дублет от пупа до левого плеча. Я ощутил, как кончик клинка обжег кожу, развернулся и поймал его рукоятью кинжала – отразил и, сделав выпад, проткнул наплечную накладку дублета Корсо. Он рассмеялся и отпрыгнул, высвобождаясь.