Читать книгу "От грозы к буре - Валерий Елманов"

Однако вскоре его мысли сосредоточились преимущественно на князе. Что-то очень тревожно было на душе у воеводы, хотя он и пытался отогнать разные черные мысли. Это удавалось, но совсем ненадолго. Вскоре они возвращались и были еще пессимистичнее. Как выяснилось по приезду в Ростиславль, беспокоился Вячеслав не зря.

* * *

Поганые, егда же их одолеша, в Рясское поле ушед, и бысть тамо сеча и победихом Вячеслав Михайлович рати половецки и гнаша их нещадна. Те же числом малым в степи ушед, яко псы трусливы и боле оны на земли резанския набег не учиняша, ибо некому бысть.

Из Владимирско-Пименовской летописи 1256 года.

Издание Российской академии наук. СПб., 1760

* * *

Что касается знаменитой сечи на Рясском поле, в которой русские полки разгромили сразу две половецкие орды, то отмечу лишь, что никогда, ни до, ни после этого, степняков не постигал такой страшный разгром.

Даже победоносные сражения Владимира Мономаха с союзными ему князьями не идут ни в какое сравнение с той кровавой баней, устроенной князем Константином половцам 22 июня 1219 года – день, который немногие из уцелевших степняков запомнили на всю свою оставшуюся жизнь. И не только запомнили, но и передали своим детям, потому что именно с того самого дня степь не совершила на Русь ни одного набега.

Опять же нельзя не отметить мастерства и воинского таланта его воеводы – Вячеслава Михайловича. Несмотря на молодость – в ту пору ему было навряд ли больше 30—35 лет, – он сумел так замаскировать часть своих воинов, что половцы решили, будто русичей значительно меньше, после чего пошли в прорыв, безнадежно увязли, и тогда последовал могучий удар всех остальных русских полков.

О. А. Албул. Наиболее полная история российской государственности.

СПб., 1830. Т. 2, с. 170.

Глава 18Васса – дочь сумерек

Человек, на белом свете

Счастья не было и нет.

Все тщета и ловля ветра —

Суета сует.

В. Круглянин

Надежда на радостную встречу, дружеские объятия Константина и бурное его ликование по поводу столь грандиозной победы над половцами улетучились сразу, едва победоносное войско подошло к городу.

Что-то теплилось, правда, в душе, невзирая на то, что среди встречающих рязанского князя не оказалось. «Мало ли, – успокаивал себя Вячеслав, преклоняя колено перед юным Святославом. – Может, рана какая-нибудь, маленькая совсем, он чуток расхворался, а Доброгневы под рукой нет…»

– Ныне я заместо батюшки своего, – печально произнес Святослав, тут же добавив строго: – Только до той поры, пока его не сыщут.

«Вот и все, мальчик, – вздохнул воевода, сочувственно глядя на сумрачное лицо юного княжича. – Кончились твои забавы. Куда уходит детство, куда ушло оно… – всплыли в памяти строки песни. – Да туда, в могильную яму, – ответил он тут же, но усилием воли отогнал от себя очередную черную мысль. – Шалишь, милый! Костя не такой парень, чтобы сдаться».

Первым делом предстояло удалить из города княжича.

«Если и впрямь… – подумал Вячеслав, и вновь ему удалось одолеть свое уныние. – Просто удалить, так, на всякий случай. Вдруг Костю привезут в таком виде, что…»

– Да что за чертовщина мне сегодня в голову лезет, – уже вслух, злясь на самого себя, произнес он.

– Мне она уже который день покоя не дает, – отозвался голос чуть сзади.

Вячеслав оглянулся растерянно, а за спиной Минька стоит, тоже грустный, и смотрит понимающе.

– Ничего, Эдисон. Костя – ряжский парень. Прорвется. Сам знаешь – такие в воде не горят и в огне не тонут, – нарочно перепутал Вячеслав, но улыбки на лице изобретателя так и не появилось.

– Ладно тебе успокаивать-то, – заметил он в ответ. – Я что тебе – княжич малолетний. Как-никак двадцать пять лет уже живу, так что все отлично понимаю.

– Главное – веры не терять, – обнадежил Вячеслав.

– Я не теряю, – эхом откликнулся Минька. – Хотя леса, пока тебя не было, эти полусотни, что ты оставил, обшарили от и до.

– Русские леса обшарить от и до невозможно даже в двадцатом веке, – уверенно заметил воевода. – А уж сейчас это сделать нельзя даже в теории. Не веришь? – И тут же предложил: – Возьми перо с бумагой, прикинь площадь леса, а потом просчитай, сколько нужно людей, чтобы на каждого пришлось не больше ста тысяч квадратных метров.

– Хм, – заинтересовался Минька и тут же быстро даже не ушел – убежал.

– Ну вот, одного озадачил. Вот только надолго ли? – пробормотал вполголоса воевода.

Вскоре выяснилось, что всего на три дня.

Первый день изобретатель ходил почти веселый, выяснив, что на тщательный поиск нужно в сто раз больше народу. На второй день он это повторял уже не столь уверенно, на третий – больше для себя самого.

На четвертый же нашлись некоторые спутники князя. Например, ярл Эйнар и с ним еще двое викингов: Грим Кровавая Секира и Ингольф Два Меча.

От них-то Вячеслав и узнал, что по настоянию самого князя они разделились на пять частей по три человека в каждой, чтобы, как заявил сам Константин, шансов на спасение у него самого оставалось намного больше – вдруг преследователи перепутают. Воевода во время этого эпизода только иронически хмыкнул, лишний раз удивляясь, как легко запудрить мозги людям.

Как же. Зная Гремислава и его потрясающее чутье на князя, которое даже имело имя и называлось «ненависть и месть», сразу ясно, что Константин тем самым лишь спасал остальных двенадцать спутников, которые от него отделились. Он еще удивился, как это князь и оставшихся двоих не прогнал от себя под тем же самым предлогом. Однако, узнав о том, что его спутниками остались Ральф по прозвищу Черный Клубок и какой-то спецназовец по имени Торопыга, а прозвищем Панин, Славка только хмуро мотнул головой и продолжал внимательно слушать рассказ Эйнара. На третьи сутки своих блужданий ярл отчетливо слышал не так далеко странные раскаты грома, хотя небо было абсолютно чистым.

Минька, который тоже присутствовал при этом рассказе, сразу оживился и сказал Вячеславу, что гром – его работа, тонко намекнув на ухо о гранатах, которые Константин изъял у него.

– Спустя сутки, – продолжал Эйнар, – мимо нас проехали несколько всадников, которые везли на носилках своего князя Ярослава, перебинтованного, но еще издававшего слабые стоны.

– Может, не довезут, – вздохнул Вячеслав. – То-то Косте нашему радости бы подвалило.

– Если он еще живой, – сурово добавил Минька.

– Типун[117]тебе на язык! – испугался воевода. – Нет, сразу пять типунов для надежности! Думай, когда мелешь и чего мелешь!