Читать книгу "Венецианский контракт - Марина Фьорато"

Фейра уловила озорную нотку в голосе Аннибала.

– Все ингредиенты? – спросила она.

– Почти все.

* * *

Фейра стояла перед Трибуналом Совета по здравоохранению.

Аннибал пришёл с ней, но занял место среди секретарей, расположившихся на длинных деревянных скамьях в конце зала. Одинокий луч света упал на Фейру, блеснул в складках её зелёного платья под нависшими над ней мрачными фресками. Она была молода, красива и стояла прямо, словно ивовый прутик, выделяясь на фоне трёх древних старцев, от которых зависело её будущее.

Аннибал был не единственным врачом в зале. Недалеко от него сидел Валнетти, вздыхая и фыркая в своём клюве, его птичьи глаза-бусинки время от времени устремлялись на Аннибала. Но тот старательно не замечал его.

– Кажется, – заскрипел первый судья, обращаясь к Фейре, – женщинам не разрешается заниматься медицинской практикой в Венецианской Республике?

– В таком случае, ваша честь, – сказала Фейра, – зачем вы вызвали меня сюда?

Аннибал улыбнулся под своей новой маской.

Второй старец произнес:

– У вас есть поручитель с лицензией врача, выданной Советом?

Аннибал встал.

Третий судья спросил:

– Эта женщина работает на вас?

– Она работает со мной, – прозвучал ответ.

Первый судья, который точил своё перо, прочистил горло:

– Довольно шуток. Приступим к делу.

Фейра произнесла – четко и ясно:

– Название лекарства: «Териака», – её голос зазвенел в просторном зале, почти без акцента; она стала перечислять ингредиенты:

«Розмарин и шалфей, рута, мята, лаванда, аир, мускатный орех. Чеснок, корица и гвоздика. Белый уксус, камфара. А также полынь».

Валнетти вскочил в ярости, его трость с грохотом упала на пол.

– Это же «Уксус четырех разбойников!» – захлебывался он. – Должно быть ещё что-то! Она обязана перечислить все основные компоненты. Прочтите этот закон, Трибун!

Аннибал тоже встал.

– Кстати сказать, доктор Валнетти, в лечебных отварах всегда допускаются небольшие вариации. Правила гласят, что можно использовать различные или дополнительные ингредиенты, доза которых не превышает одной сотой. Прочтите этот пункт закона, Трибун.

– Итак, – обратился судья к Фейре, – в этой склянке есть ещё что-то?

Аннибал взглянул на бутылочку, стоявшую на судейском столе и отливавшую зеленым в том же луче света, который падал на Фейру. На дне бутылки виднелся небольшой осадок, лишь несколько крупинок праха. Аннибал затаил дыхание, затем облегченно выдохнул, услышав невозмутимый ответ Фейры:

– Там, конечно, есть остаточные ингредиенты и примеси, которые появляются в смесях во время приготовления. Но их доля составляет намного меньше одной сотой.

Валнетти ринулся вон из зала, с шумом захлопнув за собой дверь. Первый судья передал бумагу второму, который подписал её и передал третьему. Тот посмотрел на Фейру:

– За регистрацию лекарства нужно заплатить один дукат. Он у вас есть?

Аннибал стал шарить по карманам в поисках кошелька, но Фейра опередила его; она достала из-за корсажа монетку и положила её на стол, где та блеснула в лучах солнца.

Аннибал так и не узнал, откуда у неё эта монетка; это был один золотой дукат.

Эпилог

Константинополь

Три года спустя

В безлюдном приделе дворца Топкапы доктор Хаджи Муса разглядывал ларец, который ему доставили.

Он знал, что ларец из Венеции, по печати с изображением льва и запаху мирта. В Республике, как ему было известно, строго соблюдались правила дезинфекции посылок.

Всё же, желая обезопасить себя, доктор позвал слугу, чтобы тот открыл ларец, и велел евнуху нести посылку крайне осторожно – и подальше от покоев султана. Венецианцы иногда присылали свои «дары»: ларец с порохом и запалом, который взрывался, когда его открывали, или ядовитых змей, или даже скорпионов. Был полдень, и дворец мерцал в знойном мареве. Евнух принёс ларец в Сад лилий, где играли фонтаны, было тенисто и прохладно.

Там он опустил ларец на пол, открыл его и осторожно отложил крышку. Воцарилась мёртвая тишина, Хаджи Муса слышал только плеск воды в фонтанах.

– Что же там? – спросил врач, стоя на безопасном расстоянии.

Евнух был озадачен.

– Кости, – ответил он.

Доктор подошёл ближе и заглянул в ларец. Он отпустил слугу и сам развернул кости, встав на колени в своем красном халате. Это был скелет молодого мужчины, каждая косточка старательно пронумерована и внесена в список, каждая обернута в пергамент. Каждая кость была на месте, все двести с лишним, от каждой фаланги пальцев ноги и каждого позвонка на спине – до самого черепа. Такую работу мог проделать только врач.

Хаджи Муса выложил скелет на пол, собрав его на тёплых камнях; коршуны кричали высоко в небе, лишившись добычи, ведь этот бедняга был давно уже мертв. Закончив, старый врач с трудом поднялся и стал рассматривать лежавшего перед ним мужчину. Череп глядел на него темными впадинами вместо глаз. Озадаченный врач заглянул в ларец и там, среди горстки венецианской земли, нашел записку, написанную по-турецки.

Это кости Таката Тюрана.

Похороните его в саду янычаров, он был одним из них.

У меня все хорошо.

Ваша ученица,

Фейра Адалет бинт Тимурхан Мурад

Хаджи Муса скомкал записку и радостно прижал её к сердцу, затем снова нагнулся, чтобы собрать кости. Череп был полон земли; он стукнул им по полу – не совсем почтительно – и что-то выпало с металлическим звоном. Он смахнул землю и поднёс это к свету, глаза его были не те, что раньше. Он прищурился в недоумении, не понимая, что бы это могло значить.

В руках он держал христианский крест.

Венеция

Палладио дремал почти весь день, это вошло у него в привычку в последнее время. Он прилег на кушетке в своей мастерской, ему было тяжело подниматься по лестнице. Кроме того, он любил лежать там, откуда мог видеть свои рисунки.

Иногда его взгляд останавливался на Леонардо, на Витрувианском человеке, и он вспоминал пору своей молодости, когда протягивал руки с вытянутыми пальцами, чтобы проверить границы собственной геометрии. Иногда он смотрел на чертежи, которые сделал для нового моста Риальто, – скрупулезно выверенные, каждый угол блестяще исполнен и подан на рассмотрение Совету Десяти. Но мосту суждено жить лишь в его воображении и на стене его студии, потому что контракт на новый Риальто отдали другому. Антонио да Понте был моложе и, что того хуже, когда-то считался его учеником.