Читать книгу "Партия. Тайный мир коммунистических властителей Китая - Ричард МакГрегор"

На Отдел пропаганды трудятся так называемые экспертные группы из отставных высокопоставленных партийных кадров, которым поручено просматривать газеты и выявлять любые отклонения от официальной линии. Эти анонимные группы обладают колоссальной властью, коль скоро имеют право сигнализировать высшему партийному руководству о тех или иных подозрительных статьях. «Всякий раз, когда члены Политбюро или Секретариата ЦК реагировали на эти докладные записки, разражалась буря, — говорит Ли. — А все остальное время над тобой словно висит дамоклов меч». Еще один газетный редактор сравнил Отдел пропаганды с прокрустовым ложем из греческой мифологии. Прокруст (имя переводится как «растягивающий»), укладывал путников на свое железное ложе и тем, кто был больше его размеров, обрубал ноги, а малорослых вытягивал. Словом, все должны были стать одинакового роста. «Отдел пропаганды изрекает лишь два слова: «да» и «нет», — свидетельствует редактор. — Мы обречены существовать во власти этого урода, который тебя либо вытягивает, либо обрубает, и умеет говорить только два слова».

Живописная характеристика, которую этот редактор дал Отделу пропаганды, несомненно, основана на его собственном неприятном опыте — и все же недостаточно полно отражает растущую изощренность сего органа. Как указывает Анна-Мария Брэйди в своей книге «Маркетинговая диктатура», в целях управления современной рыночной экономикой Отдел пропаганды позаимствовал многие рецепты воздействия на массовое сознание, апробированные на Западе — от рекламы до политтехнологий, — лишь бы сохранить согласие народа на режим однопартийного правления. «Китай моделирует у себя целый ряд западных аспектов, хотя отнюдь не те, которыми любят хвастаться западные либеральные интеллектуалы», — говорит мисс Брэйди.

История — жизненно важный и расширяющийся компонент так называемого патриотического воспитания в школах и беспрестанных, занудных напоминаний о столетнем унижении всей нации под пятой иностранных держав. Если говорить конкретнее, Отдел пропаганды следит за тем, чтобы патриотизм никоим образом не обособлялся от партии. «Основное содержание текущей патриотической кампании состоит в том, чтобы пропагандировать страстную любовь к Коммунистической партии Китая, — писал руководитель Коммунистического союза молодежи Лу Хао, обсуждая новейшие политические установки в 2009 г. — Ключевая задача — направить силы молодежи на объединение всех трех составляющих: социализма, патриотизма и руководящей роли КПК».

Надзор за историей, который осуществляет Отдел пропаганды, уже перерос временные рамки реального нахождения компартии у власти. По версии 2001 г., история КПК берет начало аж в 1840 г., «что и объясняет историческую неизбежность создания КПК». Это утверждение немедленно помещает целую вереницу событий — начиная с первой опиумной войны, открывшей длительный период подчинения Китая воле империалистического Запада, а позднее и Японии — под зонтик пропагандистской системы. Соответственно, сейчас у любого независимого историка появилось больше шансов чем-нибудь да не угодить властям.

Партия рассматривает историю в контексте политического руководства, где превыше всего ставится престиж КПК и ее власть. Подобно тому, как кадровые вопросы и коррупционные расследования обсуждаются исключительно внутри системы, так и споры по любым болезненным историческим проблемам решаются строго в пределах партийного круга. Как следствие, исторические дебаты носят закрытый характер, да еще ведутся эзоповым языком. Здесь и близко нет публичной открытости, характерной для заседаний левых политических партий Запада, например, британских лейбористов или французских социалистов.

По таким событиям, как «большой скачок», «культурная революция», подавление тибетского восстания в 1959 г., продемократические протесты 1989 г. и так далее, КПК ограничивается простым оповещением о своем вердикте. Партийные руководители обязаны следовать этим заявлениям, невзирая на личные взгляды, что напоминает вестминстерскую систему, в рамках которой министры связаны решениями Кабинета. Либо ты всеми силами поддерживаешь вердикт, либо становишься аутсайдером. Вот и получается, что мнение партии — по крайней мере, в теории — становится коллективным мнением всей страны с населением 1,3 миллиарда человек. Китайцы, желающие публично агитировать за альтернативный взгляд, делают это на свой страх и риск.

Нельзя сказать, что отдел пропаганды недооценивает сложность своей задачи по внедрению официальной линии. Как-никак, на кону национальная безопасность. «В Китае глава Отдела пропаганды ЦК — все равно что министр обороны в США и министр сельского хозяйства в бывшем Советском Союзе, — сказал Лю Чжундэ, в течение восьми лет с 1990 г. занимавший пост замдиректора Отдела пропаганды ЦК КПК. — От стиля его руководства зависит стабильность страны».

Одна из величайших «исторических» битв последнего времени с участием Отдела пропаганды не завершена до сих пор. Речь идет о том, как справиться с последствиями коллапса коммунистической системы в Советском Союзе и Восточной Европе в конце 1980-х гг. и начале 1990-х гг… К примеру, не далее как в 2006 г. был выпущен DVD с восьмисерийным документальным фильмом, причем под грифом «для служебного пользования». Фильм обсуждал уроки, извлеченные из развала Советского Союза, и был предписан к обязательному просмотру на уровне центральных, провинциальных и городских парторганизаций. В преддверии партсъезда 2007 г. власти пристально следили за любыми упоминаниями о распаде СССР и холодной войне, которая ему предшествовала. Перед съездом Отдел пропаганды выпустил двадцать общих указаний для редакторов, какие именно новости следует освещать в текущем году. Эдикт номер девятнадцать приказывал «строго контролировать репортажи о девяностой годовщине Октябрьской революции и не подыгрывать обсуждению распада СССР».

Примерно в то же время редактор экономической колонки «Файнэншл Таймс» Мартин Вулф вел переговоры об издании в Китае своей книги о глобализации. Все изменения, на которых настаивало крупное государственное издательство «Чжунсинь», были сосредоточены вокруг характеристики Советского Союза и коммунистических диктаторов. Вместо слов «коммунистическая диктатура» Советского Союза китайский издатель хотел видеть «тогдашнее советское руководство», а советскую «коммунистическую систему» надо было заменить на «плановую экономику»; что же касается списка властолюбивых диктаторов, где фигурировали Гитлер, Сталин, Мао и Ленин, имена Мао Цзэдуна и Ленина вычеркивались.

Тщательного разбора не избежали реалии советского периода в изложении Голливуда. Когда в начале 2007 г. фильм «Казино Рояль» вышел в китайский кинопрокат, местные СМИ вовсю подчеркивали, что лента не подвергалась цензуре. На самом деле Джуди Денч, которая играла роль «М», руководительницы секретной британской службы, пришлось заново записать целое предложение в одном из диалогов. Вместо фразы «Господи, как же я скучаю по холодной войне», в китайских кинотеатрах мадам М говорила (по-английски, разумеется): «Боже мой, до чего же я скучаю по былым временам». Лишь после этого картину допустили в прокат.

Тезис о «конце истории» мог получить дурную славу на Западе, уставшем от банковского кризиса и затянувшихся войн в Ираке и Афганистане, однако он до сих пор преследует партию на территории Китая. Ли Жуйган, молодой руководитель Шанхайской медиагруппы, в мае 2007 г. побывал в Германии в составе делегации от китайских СМИ. В делегацию входил и главный редактор «Жэньминь жибао». Позднее, в беседе с друзьями, Ли рассказал, какое впечатление на главреда произвел один из экспонатов Боннского исторического музея: последняя передовица главной партийной газеты Восточной Германии. «Интересно, а наш последний выпуск тоже поместят в музей?», — саркастически прокомментировал редактор.