Читать книгу "Великий Макиавелли. Темный гений власти. "Цель оправдывает средства"? - Борис Тененбаум"

Семейству Борджиа повезло куда меньше. Из всех детей папы Александра VI Борджиа только Лукреция оказалась на достойном дочери папы месте владетельной герцогини. При ее дворе в Ферраре были очень заметные люди. Савонарола в свое время звал ее «oтравительницeй и безжалостнoй убийцeй, кровосмесительницeй, прелюбодейкой, исчадием ада и отродьем гремучей змеи, дочерью шакала и гиены», но, по-видимому, страшная слава клана Борджиа только добавляла ей притягательного обаяния. Ее портреты писали лучшие художники [1], и в нее по-прежнему влюблялись. У нее одно время была страстная связь с Франческо Гонзага, маркизом Мантуи, мужем Изабеллы д’Эсте. А поскольку Изабелла была родной сестрой мужа Лукреции, Альфонсо, то сплетни и пересуды о ней и ее любовниках по-прежнему занимали много места в скандальной хронике того времени. Но Лукреция умерла при родах в 1519 году, и с тех пор имя Борджиа исчезло с политического горизонта.

У императора Карла, владыки рыхлой империи из сложенных вместе владений в Нидерландах, Испании, Новом Свете, Италии и Германии, хватало проблем посерьезнее, чем заботы о судьбах итальянских династий вроде Медичи, или Гонзага, или Борджиа.

II

Его война с Францией как шла, так и шла, не останавливаясь и не утихая. Союз Франциска Первого с султаном Сулейманом удалось в известной мере уравновесить, установив в 1529 контакт с шахом Персии – теперь и Турции грозила война на два фронта. Конечно, зрелище союза сильнейшего из монархов христианского мира с безбожными персами несло в себе некоторый соблазн для верующих католиков, но политическая необходимость безусловно перевешивала теологические возражения.

Но если с шахом удалось достигнуть некоего взаимопонимания, то вот сделать то же с собратьями по христианской вере оказалось невозможным. Граница пролегла не только между добрыми католиками и последователями Лютера, но и между вариациями того, что поначалу было единым учением «евангелистов». Томас Мор был прав – как только Лютером было сказано, что единственный источник истины – это Евангелия и собственная совесть христианина и что ни папа, ни вселенские соборы не могут давать никаких установлений, обязательных для всех, начался и раскол среди «евангелистов».

Возникли новые варианты учения помимо лютеранства и новые пророки помимо Лютера – Цвингли, Кальвин...

В 1529 году Филиппом Гессенским была предпринята попытка объединить усилия сторонников Лютера и Цвингли в ходе совместного диспута в Марбургe. Стороны не смогли договориться по одному пункту из шестнадцати. В результате Лютер отказался признать в Цвингли единоверца.

B июне 1530 года Карл V созвал Аугсбургский рейхстаг (или сейм) в целях примирения католиков и протестантов перед лицом турецкой угрозы. Протестанты представили уже не одно, а два исповедания – договориться не смогли ни с тем, ни с этим.

В Скандинавии, за пределами Священной империи германской нации, дела шли еще хуже – там возникли уже государства, отрицающие папу как религиозный авторитет. Один из студентов Мартина Лютера, Ганс Таусен, прoизвел в Дании истинный религиозный переворот – ему покровительствовал король Дании, Фредерик I. В 1527 году в Швеции на Вестеросском риксдаге главой церкви был провозглашeн король, а имущество монастырей было конфисковано в пользу короны. Делами церкви стали управлять светские лица, назначенные королeм, отношения с папством были прерваны и больше не возобновлялись.

Огромные неприятности для церкви начались в Англии. И спор-то вроде бы был ни о чем – король Генрих VIII страстно жаждал иметь сына, которого его жена, как было очевидно для всех, родить не могла, ему же тем временем приглянулась красавица Анна Болейн, и Генрих попросил папу аннулировать его постылый брак. Он хотел получить свою возлюбленную Анну законно и официально, с тем чтобы их будущий сын был рожден в законном браке.

Поэтому король просил признать его существующий брак «заключенным по ошибке», ибо он женился на вдове своего брата и теперь, по зрелом размышлении, находит это неправильным. Ну и в дополнение к этому он хотел, чтобы папа даровал ему желанную холостяцкую свободу.

Такого рода просьбы папе от коронованных особ, в принципе, исполнялись чуть ли не обратной почтой, но папа Климент отказал королю Генриху. Сделать иначе он никак не мог – супруга короля Генриха VIII была испанской принцессой, родной сестрой матери императора Карла.

Климент после разгрома Рима и оккупации итальянских провинций имперской армией не смел и думать о том, чтобы нанести Карлу V такую обиду, как перед лицом всей Европы признать тетушку императора «супругой по ошибке», король Генрих оскорбился – и в результате папа стал именоваться в Англии не папой, а всего лишь епископом Рима, а главой английской церкви король провозгласил самого себя. Монастыри начали громить, церковные владения конфисковывать в пользу короны...

A для английских католиков настали тяжелые времена.

III

Кардинал Реджинальд Поул [2] как раз и был одним из этих английских католиков. В 1538 году он был возведeн папой римским в сан кардинала и назначен папским легатом (послом). После отлучения английского короля Генриха VIII от церкви отношения Рима с Генрихом VIII дошли до точки кипения. Святой Престол имел сильное желание «наказать» непокорного монарха путем создания изоляции от всего католического мира и к дворам могущественных монархов – например, к императорy Карлy V, королю Францискy I и прочим – была направлена специальная миссия, возглавляемая папским легатом, кардиналом Поулом.

И вот в 1539 году, примерно через 12 лет после тихой и незаметной смерти Никколо Макиавелли, кардинал Поул обратился с посланием [3] к императору Карлу V, в котором о Никколо было, в частности, написано следующее: «Этот человек – враг рода человеческого и палец Сатаны. Яд, им изливаемый, распространяется повсеместно, даже и при дворах государей».

Кардинал был совершенно уверен, что Томас Кромвель, в то время главный министр короля Генриха Английского, был вдохновлен в своей деятельноcти трудами Никколо Макиавелли, ибо где же еще он мог почерпнуть и отрицательное отношение к иерархам церкви, и утверждение примата государства в его спорах с духовной властью? И вот по поводу этой гневной диатрибы есть смысл сделать одно попутное замечание.

Императору Карлу V в 1539 году исполнялось как раз 39 лет – он, как мы помним, родился в юбилейном, 1500 году. Он был просто по положению своему обязан служить образцом для монархов Европы, и действительно старался делать это. В частности, император изучал книгу Бальдассаре Кастильоне «Придворный». Она действительно так называется, если переводить ее название буквально, но куда лучшим русским эквивалентом было бы «Дворянин» или даже уж и вовсе современный термин – «Джентльмен». Книга рисовала портрет идеального дворянина – достойного, мужественного, лояльного к друзьям и к своему государю, во всей мере владеющего искусством беседы, безусловно честного, тонкого знатока манер и приличий, охоты и войны, покровителя искусств...

Это воплощенное совершенство должно было «красиво драться на шпагах, изящно ездить на лошади, изысканно танцевать, всегда приятно и вежливо говорить и даже изощренно ораторствовать, владеть музыкальными инструментами, никогда не быть искусственным, но всегда только простым и естественным, до мозга костей светским и в глубинах души верующим».