Читать книгу "Августовские пушки - Барбара Такман"

В тот же самый день, 22 августа, генерал де Лангль переживал самый волнующий момент. Он ждал сообщений с фронта. Привязав себя «с болью» к штабу в Стене на Маасе, в двадцати милях от Седана, он получал донесения одно хуже другого. Инстинкт, зовущий на поле боя, можно было обуздать, только постоянно напоминая себе, что генералу не место в гуще подчиненных ему частей, он должен управлять их передвижением издалека. Столь же трудно было сохранять невозмутимость на виду у своего штаба и «самообладание, которое в критические моменты обязательно для командующего».

К концу дня стали известны ужасные потери, понесенные колониальным корпусом. Еще один корпус из-за неправильных действий его командира, как полагал де Лангль, отступал, ставя в тяжелое положение соседей. «Серьезная обстановка у Тинтиньи; все силы брошены, но ощутимых результатов нет», — доносил он Жоффру, добавляя, что тяжелые потери и дезорганизация сделали невозможным выполнение приказов на 23 августа. Жоффр же просто не верил всему этому. С откровенным самодовольством он сообщал Мессими даже после получения донесения де Лангля, что армии были нацелены туда, «где противник наиболее уязвим и где мы с уверенностью имеем численное превосходство». Главный штаб сделал свою работу. Теперь была очередь за войсками и их командирами, «которые должны были воспользоваться этим преимуществом». Те же уверения он повторил и де Ланглю, присовокупив, что перед его 4-й армией всего три корпуса противника и он обязан возобновить наступление.

На деле же французские армии в Арденнах не имели никаких преимуществ, даже наоборот. Армия кронпринца, помимо трех корпусов, обнаруженных французами, включала два резервных корпуса с теми же номерами, что и действующие; аналогичная ситуация была и в 8-й армии герцога Вюртембергского.

Вместе они насчитывали гораздо больше солдат и орудий, чем французские 3-я и 4-я армии.

Сражение продолжалось и в течение 23 августа, но к концу дня уже стало понятно, что французская стрела сломалась, не пронзив цели. В конечном счете противник оказался не таким уж «уязвимым» в Арденнах. Несмотря на огромную силу правого фланга, центр отнюдь не был слабым. Французы не смогли «разрезать противника пополам». С кличем «En avant!» («Вперед!»), размахивая саблей, со всем пылом, которым гордилась французская армия, офицеры вели свои роты в атаку — на окопавшегося врага, ведущего обстрел из полевых орудий. Серо-зеленая немецкая форма, сливаясь с туманом и тенями, превзошла слишком заметные «красные штаны»; методичная муштра, постоянное и упорное обучение превзошли порыв. Обе французские армии в Арденнах отступали, 3-я — к Вердену, а 4-я — к Стене и Седану. Железорудный район Брие не был возвращен и еще четыре года поставлял немцам вооружение, а без его железа германская армия не могла бы вести столь продолжительную войну.

Однако вечером 23 августа Жоффр еще не осознавал всего масштаба поражения в Арденнах. Наступление «временно приостановилось, — телеграфировал он Мессими, — но я предприму все усилия, чтобы возобновить его».

Армия кронпринца в тот день обошла Лонгви, оставив крепость осадным войскам, и в соответствии с приказом намеревалась сбить французскую 3-ю армию с позиций под Верденом. Принц, которого только месяц назад отец предупреждал, чтобы он во всем подчинялся начальнику штаба и «поступал так, как он тебе скажет», был «глубоко тронут» в день триумфа, когда получил телеграмму от «папы Вильгельма» с извещением о награждении. Как и Рупрехт, он удостоился Железных крестов 1-й и 2-й степени. Телеграмма была пущена по рукам, чтобы с ней ознакомились все члены штаба. Вскоре сам принц, облаченный в «белоснежный мундир», как позднее написал один из его почитателей, будет расхаживать между двумя шеренгами солдат, раздавая Железные кресты из корзинки, которую нес адъютант. В тот день, как сообщал представитель союзного австрийского командования, избежать получения Железного креста 2-й степени было возможно, только совершив самоубийство. Сегодня «герой Лонгви», как его вскоре начали называть, завоевал славу, равную славе Рупрехта; и если среди ликования тень Шлиффена ворчала по поводу «обычных фронтальных успехов» без применения обходов и общего уничтожения или презрительно ссылалась на «погоню за медалями», никто ее не слышал.

Тем временем на Самбре 5-я армия Ланрезака получила приказ наступать через реку, «опираясь на крепость Намюр», пройти левым флангом у Шарлеруа и сломить «северную группу» врага. Один корпус 5-й армии должен был удерживать угол, образованный слиянием рек, тем самым прикрыв линию Мааса от немецкого наступления с востока. Хотя Жоффр не имел полномочий командовать англичанами, его приказ требовал от Френча «взаимодействовать в этой операции», наступая в «общем направлении на Суаньи», то есть через канал Монса. Канал являлся продолжением Самбры, по нему через Шельду суда шли в Ла-Манш. Он входил в состав водного пути, создаваемого Самброй от Намюра до Шарлеруа, а от Шарлеруа — до Шельды, то есть поперек направления движения германского правого крыла.

В соответствии с графиком армия фон Клука должна была достичь водного рубежа к 23 августа, тогда как армии Бюлова следовало, по пути окружив Намюр, выйти на рубеж раньше и к тому времени его форсировать.

По графику англичан, составленному в соответствии с приказами Джона Френча, британские экспедиционные силы, как и немцы, должны были выйти к каналу 23-го. Ни одна из армий еще не знала об этом совпадении. Передовые отряды английских колонн по расписанию выходили на линию канала раньше, к ночи 22 августа. 21 августа, в тот день, когда Ланрезаку было приказано пересечь Самбру, английские войска, которые, как планировалось, «будут взаимодействовать», отставали от французов на целый день пути. Вместо совместных действий обеим армиям, из-за опоздания англичан и плохой связи, явившейся результатом взаимной антипатии командующих, пришлось вести два различных сражения, у Шарлеруа и у Монса, хотя их штабы разделяли всего тридцать пять миль.

Наступательная доктрина уже была мертва в сердце Ланрезака. Он не представлял себе полной картины, такой ясной теперь, движения трех германских армий к его фронту, но чувствовал их присутствие. 3-я армия Хаузена шла на него с востока, 2-я армия Бюлова — с севера, и 1-я армия Клука наступала на английскую армию слева от него. Ланрезак не знал их названий или номеров, но чувствовал, что они близко. Он догадывался или сделал вывод из донесений разведки, что на него шла сила больше той, с которой он мог справиться. Оценка сил противника никогда не бывает абсолютно точной, задача заключается в том, чтобы сложить воедино обрывочные сведения разведки, если возможно, в некую картину, такую, которая соответствует заранее разработанным теориям или такую, которая удовлетворяет требованиям определенного стратегического замысла. Что получит штаб, основываясь на имеющейся в его распоряжении информации, зависит от степени владеющего им оптимизма или пессимизма, оттого, во что штабным офицерам хочется верить или во что они страшатся поверить, а иногда — от проницательности или интуиции отдельных людей.

Ланрезаку и главному штабу одни и те же сообщения о силах немцев к западу от Мааса рисовали разные картины. Главный штаб видел слабый германский центр в Арденнах, а Ланрезак — громадный вал, непосредственно на пути которого находилась 5-я армия. Численность германских войск западнее Мааса главный штаб оценивал в 17 или 18 дивизий, которым противостояли 13 дивизий Ланрезака, отдельная группа из двух резервных дивизий, 5 английских дивизий и одна бельгийская у Намюра, всего — 21 дивизия, что, по мнению штаба, давало значительное численное преимущество. По плану Жоффра эти силы должны были удерживать немцев за Самброй, пока французские 3-я и 4-я армии не прорвут германский центр в Арденнах, а затем все вместе они должны были наступать на север и выбросить немцев из Бельгии.