Читать книгу "Дорога на Вэлвилл - Т. Корагессан Бойл"

Сестра Грейвс успокаивала его. Что-то говорила, напевала, убаюкивала его страхи. Даже исполнила колыбельную. Кажется, это был Брамс? Да, Брамс. Она все болтала, ее голосок звенел, а потом намылила ему живот (причинное место было укутано стиральным полотенцем) и сбрила курчавые волоски, никогда не видавшие лучей солнца. Уилл едва заметил, как в комнату вбежала Элеонора. Ее лицо нависло над ним, словно абажур. Издали донеслись сердитые слова: «Что это вы делаете с моим мужем?» Потом Элеонора исчезла, каталка тронулась, отворились двери, и к Уиллу склонился доктор Келлог. Его аккуратная бородка была упрятана под марлевой маской.

Яркий свет, невыносимо яркий. Уилл хотел отвернуться, но Ральф ему не дал. Какие-то люди в масках, с блестящими бездушными глазами привязали ему лодыжки, локти, запястья. Уилл почувствовал себя жертвенным агнцем, положенным на алтарь. Потом ему к лицу тоже поднесли маску – черную, резиновую. Тошнотворно запахло сладким эфиром, и голос доктора успокоительно, гулко произнес:

– Не сопротивляйтесь, мистер Лайтбоди. Скоро все кончится, скоро, очень скоро… Вы снова поправитесь… А теперь расслабьтесь, расслабьтесь…

Как же можно было устоять? Он расслабился. Почувствовал, что плывет…

Но тут вдруг козлиная бородка доктора выскочила из-под маски – колючая и наглая, зловещая ухмылка исказила строгое лицо Келлога, из-под халата вылезли волосатые ноги сатира, а потом в руках мучителя оказался огромный, раздутый, красный причиндал, которым Келлог стал тыкать прямо в Уилла…

Затем свет померк, и видение исчезло.

* * *

На Южной лужайке, слегка подогретой пылающими жаровнями с углем, а также дымящимися термосами с кокосовым напитком и кефирным чаем, собралось примерно триста человек: пациенты, служители и горожане, которые пришли посмотреть на главное событие дня. Атмосфера Царила праздничная, чему способствовал духовой оркестр Санатория, готовый грянуть марш «Слава вождю», как только грызун высунет свою мохнатую мордочку и сделает эпохальный выбор. В воздухе витал аромат жареных каштанов и печеной протозы. Дети столпились вокруг изгороди, их голоса весело звенели, юные глотки то и дело издавали бесхитростно-радостные крики. Дети плясали, вопили, толкали друг друга, играли то в прятки, то в салочки. Взрослые благодушно взирали на беснующуюся юную поросль; сами они тоже громко разговаривали, ели, пили и шутили, словно зима и в самом деле уже закончилась.

Элеонора стояла между Лайонелом Беджером и Фрэнком Линниманом. Дж. Генри Осборн, велосипедный король, находился чуть поодаль с кружкой какао в руке. Ида Манц сидела в кресле-каталке рядом с Аделой Бич Филипс, чемпионкой по стрельбе из лука. Адмирал Ниблок и его супруга держались на горделивом отдалении от толпы. Часы ударили двенадцать. Именно в этот момент – никто не понял, как доктору удалось это устроить, – в норе началось какое-то шевеление. Смех стих, разговоры прекратились, воцарилась тишина. Смотрите, смотрите: кажется, из дыры полетели комки земли!

Точно! Потом еще и еще. Зрители придвинулись ближе, глаза впились в одну точку. Из норы без всяких прелюдий вылезло нечто. Нечто грузное, усатое, с раздвоенным носом. Это и есть сурок? Вот как они выглядят? Затаив дыхание, толпа следила, как грызун чешет ухо задней лапой, потом глядит в небо. В этот самый миг, как по команде, тучи расступились и узкий солнечный луч осветил блестящую шкурку зверька, отбросив тень на мертвую желтую траву. Вот и все. Сурок посмотрел на людей глазками, похожими на две черных бусинки, замотал башкой, словно его пронзил разряд электрического тока, и нырнул обратно в нору.

Тучи немедленно сомкнулись, как пальцы сжатого кулака.

Часть III

Прогноз

Глава первая

Вопросы, вопросы, вопросы

Весна в Бэттл-Крик в тот год запоздала. За первую неделю апреля выпало целых два с половиной фута снега. Иней изукрасил ветви плакучих ив; лягушки замерзали в грязных ледяных лужицах; зато ловушки Бьорка Бьоркссона ломились от добычи: в них то и дело попадали сбитые с толку скунсы, дикобразы, опоссумы и бобры. На пастбищах мерзли коровы и козы. Санки вновь поспешно извлекались из сараев. Восемнадцатого числа за оттепелью, понапрасну обнадежившей крокусы и подснежники, ударил жестокий мороз со снегом и ветром. Деревья превратились в хрустальные скульптуры, а улицы – в сплошной каток. Птицы тоже не слишком торопились с визитом в Бэттл-Крик. В кормушках Санатория толклись воробьи, сойки и скворцы, как раз принявшиеся осваивать эти места, но малиновок, иволг или дроздов пока было не видно. Только в мае возле болот начала пробиваться заячья капуста, закраснелся ревень в дальнем конце огорода, весенние квакши наконец-то выбрались на волю, и под их пронзительные любовные песнопения ночь начала стремительно сокращаться.

Джон Харви Келлог испытывал разочарование – впрочем, как и все жители Бэттл-Крик, за исключением разве что Бьорка Бьоркссона да каких-нибудь оголтелых фанатиков санного спорта. Доктор рвался в бой со скукой, для чего требовались пикники, рыбалки, купания на открытом воздухе и пляски вокруг Майского шеста. Мечталось: на день рождения Линкольна он вычернит бороду и напялит высоченный цилиндр, в мартовские иды будет выступать в тоге и лавровом венке, а на Пасху выпустит на волю сотню белых кроликов – но увы! Для человека, всей душой веровавшего в целительную силу света, затянувшиеся морозы превратились в жестокое испытание. В оранжереях Санатория в искусственном тепле нежились самые разные цветы, радовавшие глаз доктора; к его услугам был пальмовый сад и электрический солярий, однако привезенный из Флориды загар давно уже поблек, и Келлог, столь давно томившийся по Гелиосу, истинному божеству, чувствовал себя нервным и истощенным, не лучше какого-нибудь эскимоса или лапландца.

В тот вечер в начале мая пастырь готовился поведать своей верной пастве об ужасах, сопряженных с мясоедением. Собственно, никто не просил его развить именно этот сюжет, за всю неделю никому не пришло на ум опустить в ящик листок с подходящим вопросом, но подобные пустяки не смущали доктора. Сказать по правде, за долгие годы он убедился, что пациентов волнуют совсем иные проблемы. Как избавиться от застарелой мозоли на большом пальце ноги, не надевая обувь большего размера? – Мисс М. С. Может ли нарост на шее, прямо под правым ухом, быть как-то связан с вялостью печени? – М-р Р. П. П., эсквайр. Возможно ли вылечить косоглазие у ребенка с помощью травяных компрессов? – Миссис Л. Л. Чаще всего Келлог с готовностью удовлетворял любопытство своих пациентов, попутно раскрывая при этом более важные и глубокие темы. Пусть никто не поинтересовался деятельностью Taenia saginata, паразита, обитающего в мясе свиней, обыкновенного ленточного червя – раз в данный момент самого доктора волновал именно этот вопрос, о нем, об этом паразите и связанной с ним страшной угрозе и пойдет речь. В конце концов, ящик для почты – всего лишь дань традиции. Кому, как не врачу, судить о том, что в первую очередь следует знать страждущим. Что они хотели бы узнать – это совсем другое дело; порой их желания совпадают с высшим замыслом, а порой, как сегодня, – нет. Зато доктор подготовил чудесное представление для своей публики – будьте уверены, такое они не скоро позабудут.