Читать книгу "Русские на Мариенплац - Владимир Кунин"

– Бабу из Москвы заказывали? – впрямую спросил женский голос.

Вот тут Эдику, стоящему посредине раскисшего от осенних дождей оленьего загона – в резиновых сапогах, перемазанных коровьей навозной жижей, в грязном огромном комбинезоне Петера, с дурацкой Наташиной шапочкой на голове, – вдруг показалось, что он узнает почти забытые интонации этого женского голоса. Еще не веря самому себе, он неуверенно спросил:

– Юлька?.. Ты?

– Я прошу прощения, господин Петров, – холодно произнес женский голос в трубке. – Вы не ответили, вам бабу прислать на дом или вы за ней сами заедете?

И тогда Эдик закричал так, что все олени бросились врассыпную!

– Сам! Сам!!! И сейчас же!.. Где ты, Юлька?!

Юлька ждала Эдика у входа в отель «Парк-Хилтон». Для мюнхенского октября было довольно прохладно, и Юлька надела шерстяные клетчатые брючки, уличные башмачки и неброский свитерок. На плечи накинула серую, искрящегося материала, «парку» с болтающимся сзади капюшоном.

Откинутый на спину капюшон и распахнутые полы «парки» являли миру истинную ценность этой, казалось бы, скромной осенне-спортивной одежды – изнутри «парка» была вся на чистокровной серебристой норке, стоимостью в четыре тысячи долларов.

Подкатывали тяжелые, мощные машины последних марок. Владельцы отдавали ключи от своих автомонстров двум молодым людям в малиновой униформе с эмблемами «Парк-Хилтона», и те угоняли эти баснословно дорогие автомобили в подземно-гаражное чрево отеля.

А потом выскакивали снова ко входу в отель и замирали в ожидании следующего счастливого обладателя чуда автомобильной техники.

Отель жил своей, отдельной от всего остального города, жизнью. И любое прикосновение к этой жизни – стоило очень дорого!

Когда к отелю подъехал Эдик на своем чистеньком, но уж больно древнем «фольксваген-пассате», малиновые мальчики недоуменно переглянулись, и один решительно было направился к сидящему за рулем Эдику, чтобы по возможности мягче объяснить ему, что этой машине здесь совсем-совсем не место.

Но и Юлька уже заметила Эдика и его автомобиль. Она негромко по-английски окликнула решительного мальчика, дала ему пятьдесят марок и показала на «фольксваген-пассат».

Пятьдесят марок сразу превратили строгого хранителя отельного престижа в ласкового, ручного котенка.

Паренек чуть ли не на руках вынес Эдика из-за руля, юркнул в машину и с лучезарной улыбкой исчез вместе с непрезентабельным «фольксвагеном» Эдика.

– Эдька! Лапочка моя! Пуся!.. – наплевав на все приличия, завизжала Юлька и бросилась Эдику на шею.

«Парка» соскользнула с ее плеч и серебристой бесценной норкой упала на влажные мраморные плиты отельного подъезда.

Второй малиновый паренек молнией метнулся к «парке», поднял ее и почтительно застыл за спиной у Юльки.

А Юлька, не обращая на него никакого внимания, зацеловывала растерянного, глуповато улыбающегося Эдика и кричала:

– Эдичка!.. Кисанька моя! Сколько же я тебя не видела, акробатик ты мой любименький?! Идем скорее! Идем ко мне, Эдька! Сейчас я тебя буду кормить, любить, холить и лелеять!.. Черт возьми, что у тебя с губой?!

Юлька жила в так называемом «экзекьюти-флор» – номере-люкс с отдельным входом, своим лифтом, спальней, кабинетом и столовой, которая в одно мгновение превращалась в небольшой конференц-зал для совещаний и деловых встреч.

Ужин был уже заказан, стол сервирован, и Юлька пошла в спальню переодеться.

Эдик огляделся и крикнул ей:

– Сколько стоит такой номеришко?

– В мертвый сезон, как теперь, – пятьсот девяносто пять марок в сутки! – прокричала ему Юлька из спальни. – В напряженный, деловой или туристический – шестьсот семьдесят!

– Не слабо…

– Нужно, Эдик! В моем сегодняшнем положении – нужно постоянно держать хвост морковкой!

Она вышла из спальни в столовую в простеньком, но очень дорогом платье, в элегантнейших мягчайших туфельках на низких каблуках. В ушах тускло посверкивали маленькие старинные бриллиантовые сережки.

– Так я тебе нравлюсь? – спросила Юлька.

– И так тоже… – ответил Эдик. – Ты мне всегда нравилась – начиная с той минуты, когда в Варшаве ты появилась у меня в цирке за кулисами.

– Господи, как приятно это слышать!

– А то ты никогда ни от кого этого не слышала…

– Слышала! Иногда по десять раз в день и по двадцать в ночь! Но ты – единственный человек, которому я верю, – она поцеловала Эдика и подняла телефонную трубку. – Погоди, Эдинька… Позовем халдеев – пусть жратву тащат. А ты пошуруй в баре – возьми то, что тебе нравится. А мне…

– Чуточку джина и много тоника?

– Точно! – закричала радостно Юлька. – Ты и это помнишь?!

По телефону Юлька говорила на хорошем английском языке.

– По-моему, ты сильно улучшила свой английский, – заметил Эдик.

– Естественно! Раньше у меня была достаточно узкая постельная специализация, а сейчас в руках огромное дело с черт знает каким количеством зарубежных партнеров, и мне необходим твердый и разносторонний английский… Два часа в день – не греши, отдай! С лучшими репетиторами английского или американского происхождения. С подлинными носителями языка, а не с нашими выпускниками иняза…

Приплыли два официанта с тележками, расставили холодные закуски на столе, а горячие блюда поместили в специальный электрический шкафчик с подогревом, который привезли с собой.

Юлька дала им сто марок и официанты исчезли.

– Так дешево? – искренне удивился Эдик. – Это же очень дорогой отель!..

– Это только чаевые, Эдик. Ужин они включат в общий счет. Садись. Я буду за тобой ухаживать, а ты отвечать на мои вопросы. А то я лопну от любопытства! Но, во-первых, я кладу тебе твои любимые скампи в чесночном соусе…

– Юлька! Откуда ты знаешь о моей любви к скампи?!

– Сумасшедший тип! Из твоего же письма, где ты сообщил мне, что открыл здесь для себя скампи, которые изредка скрашивают твою не всегда веселую жизнь.

– Ах, да… Верно!

– Кстати! С кем ты пересылал письмо? Там стоял московский штемпель отправления…

– С одним киносценаристом. Он здесь был в командировке…

– Будь здоров, Эдька!

– Спасибо, родная. Удачи тебе. Ты в порядке?

– Более чем, – сказала Юлька. – В двух словах… Мое дело выросло до гигантских размеров! В Мюнхене я проездом из Лондона, Парижа и Мадрида… Я открываю здесь филиалы нашего предприятия, отсматриваю и отбираю кандидатуры девок, занимаюсь точным графиком смены команд. Отработали девки, скажем, в Израиле полгода, – пожалте, в Голландию. Голландки – в Италию. Итальянки – в Москву. Наши русские девки – в Париж, испанки – в Лондон… Ну, и так далее. Девки не должны примелькаться! Клиентура обязана иметь постоянную новизну ощущений. Американцы же меняют своих президентов каждые четыре года? А бабы – товар приедающийся, скоропортящийся. Нас надо менять почаще… Ну, и кроме всего – чисто административные заморочки… Наем и ремонт помещений, финансово-налоговая деятельность, утряска всяких неурядиц с полицией, властями, договора с порнофильмопродукциями, сексуальными и эротическими изданиями… Контракты с адвокатами, медиками, дизайнерами… Короче, Эдька, дел по горло! Конечно, у меня огромный штат сотрудников, которые всем этим занимаются. Но время от времени я сама должна положить свой глаз на все это, и тогда я предпринимаю вот такой вояж… То есть, практически осуществилось все то, о чем мы с тобой говорили в ту последнюю ночь в Москве. И не только свершилось, но и переросло все ожидания!.. В начале будущего года я открываю в центре Москвы свой собственный банк с о-о-очень серьезным уставным капиталом, и тогда мне вообще – сам черт не брат! Учти, Эдик, на всякий случай, скоро я стану самой богатой невестой в этом полушарии. Хотя, как ты понимаешь, мне и сейчас грех жаловаться. Сделай мне еще немного джина с тоником… И, пожалуйста, расскажи все о себе.