Читать книгу "Окончательная синхронизация - Сергей Шангин"

Для точного вклеивания чужого воспоминания нужно связать множество маленьких узелочков на разных слоях. По своей сложности такая операция напоминает работу нейрохирурга или операцию по пришиванию отрезанной конечности. Кропотливо и долго. Так можно делать, но мы будем копаться до второго пришествия.

— Ты будешь делать что-нибудь или мне так и сидеть как мумии? — с иронией спросила Эвелина, уставшая ждать результата, — Может, скажешь о своих сомнениях, монах-затворник, вместе подумаем? Я, все таки, аналитик, как никак!.

— Подключайся, идеи есть, но не хватает именно твоих светлых мыслей! — обрадовался я. Чего это я в одиночестве самокопанием занимаюсь, вдвоем веселее будет.

Эвелина вернулась в мое сознание теплым сиянием. А что, мне нравится наш союз — буквальное единение душ. В мгновение ока она провела ревизию моих наработок и сосредоточенно нахмурилась.

— Действительно так мы ничего не достигнем. Нужно что-нибудь более примитивное, простое, чтобы без затей нашпиговать пару сотен мозгов нужными идеями. Давай попробуем поискать некоторые закономерности.

— А это не то же самое, только в профиль? Мы же завязнем в потоке!

— А мы не будем в глубину нырять, попробуем пока верхушки снять, чтобы статистика появилась. Статистика вещь интересная, — улыбнулась она хитро.

— Как отбирать будем?

— Просто и тупо — все похожее сваливай в одну кучу, потом посмотрим, какие кучи больше и возьмем их за основу.

Здесь уже не отсидишься в отеле, придется и нам прогуляться по улицам. Прогулка по ночному Парижу, что может быть прекраснее для влюбленной пары? Мы с Эвелиной с огромным удовольствием выползли из своей уютной норы, чтобы вдохнуть свежего воздуха, насладиться ароматом цветущих каштанов, полюбоваться уютными ресторанчиками и задержаться в некоторых из них. Но самое главное при этом искать любых представителей арабских эмигрантов.

К нашему удивлению найти этих курчавых и смуглолицых представителей Востока оказалось совсем несложно. Создавалось впечатление, что на каждого встреченного француза приходится как минимум трое арабов. Через полчаса гуляний наши ловушки были переполнены, осталось только обработать улов. Жалко уходить обратно в отель. Мы переглянулись, и нырнули в небольшое бистро, уговорив себя, что за хорошую работу достойны небольшого вознаграждения. Хоть кофейку выпить напоследок, обидно побывать в Париже и не попробовать как готовят его мастера любвеобильной столицы.

После трех часов перекладывания грязи из одного корыта в другое мы с Эвелиной собрали целую кучу всякой гадости. Честное слово, к концу этой работы мое мнение о человеке сильно изменилось. Может быть, человек и произошел от обезьяны, но не так уж далеко он отошел от своего далекого предка. Надбровные дуги исчезли, ходить стали ровнее, а вот зверство в душе осталось. Чувствуешь себя с этой коллекцией, как ходячий гадюшник. Но дело есть дело, итак, что у нас в коллекции?

Сцена первая — группа белых подростков нападает на парня и девушку арабской наружности. Парня сразу валят на землю резким ударом ноги в пах, а девицу оттаскивают в сторону и срывают с нее одежду. Группа разделяется — одни яростно пинают упавшего и лупят его обрезками арматуры. Он пытается закрыть руками голову, сворачивается в комок, но удары в спины открывают его для ударов в живот. Вторая группа насилует девчонку. У обоих нет шансов на жизнь. Подростки в пьяном угаре готовы забить обоих насмерть. Какая мерзость! Все это происходит не в Париже и уж точно не рядом с нашим отелем, но это дело поправимое.

Сцена вторая — у закрытых ворот завода манифестанты с плакатами: «Гастарбайтеры, собаки! Вы отнимаете хлеб у наших детей!» На территории завода хмурые рабочие-арабы таскают тяжелые мешки, разгружая прибывшие трейлеры с сырьем. Они неграмотные и не могут прочитать, что там написано на плакатах. Но отдельные слова они понимают и им становится обидно. За эту работу белому платят пятьдесят долларов в день, а им только два. У белых есть перерыв на обед и норма выработки, для них существует только работа или пошел вон! Из-за ворот вылетает обломок камня и ударяет в голову одного из арабов. Бросок был неприцельный, но камень угодил в висок. Араб падает, обливаясь кровью, замертво. Дома остались жена и трое детишек, которым нечего есть и нечем заплатить за квартиру. Господи — эпоха колониального рабства посреди процветающей демократии! И вы еще будете учить Россию, как ей строить демократическое государство?

Сцена третья — пикник за городом. Арабская молодежь выбралась за город, чтобы отметить Мухаррам — первый месяц исламского года, аналог христианского Нового Года. Веселый праздник Раз Эль Сана с подарками и весельем. Праздник в разгаре, звучит музыка, но вдруг слышится рокот тяжелых мотоциклов. С разных сторон лужайку окружают рокеры, ослепляя светом фар и гудя сигналами. В руках бритоголовых появляются цепи и обрезки арматуры, на руках видны кастеты. В мгновение ока праздник превращается в адскую машину смерти. Бритоголовые не церемонятся и бьют насмерть, не оставляя свидетелей. Вырвавшихся из адского круга, догоняют на мотоциклах и давят колесами.

Вот бы сейчас ударить по этим уверенным в себе отморозкам страшной болью и заставить их на своей шкуре прочувствовать каждую смерть! Не сейчас, пока ты не меч — ты немой свидетель. Твое дело фиксировать и запоминать, чтобы потом использовать эти искры для разжигания огня. Чем ты лучше этих подонков, если собираешься сделать нечто подобное? Только светлыми целями? А не кажется ли тебе, что все светлые цели, в конце концов, умывались кровью? Может и кажется, а все равно хочется дубиной по этим сытым мордам, чтобы зубы вдрызг и кровь наружу. Сволочи!

Хотя, у каждой медали есть две стороны. Не такие уж они агнцы божьи, чтобы лить по ним слезы и бороться за их попранные права. В тех же головах мы нашли огромное количество сцен прямо противоположного плана. В подворотни и скверы поздними вечерами и ночью выходили на охоту подонки из арабского поселения. В них не было жалости, они не считали белых высшей расой. Для них белые были всего лишь грязными животными, источником денег и возможностью удовлетворить свою страсть к насилию. Сколько изуродованных до неузнаваемости трупов они оставили после себя, не сосчитать. Так что на жалость можете не рассчитывать. Обидно только, что за мерзавцев и подонков с обоих сторон рассчитываются вполне добропорядочные граждане. Именно те, кто мог стать опорой здорового общества, гибнут под напором уголовной пены. И полиция бессильна, нельзя же за спиной каждого поставить по полицейскому. Пока нельзя!

Ни с той, ни с другой стороны не было ни капли политики. Подонки разных мастей искали лишь повода, чтобы затеять драку, пустить кровь. Многие стычки были следствием передела территорий мафиозными группировками, в таких стычках гибли и случайные люди. Нужно убрать лидера одной группировки и взрывают весь ресторан, в котором он любит обедать днем. На таких нужно намордники одевать и кормить за бетонной загородкой, чтобы их смерть не пересекалась с жизнью невинных жертв.

Все это лирика, профессионал не должен опускаться до чувств, иначе он покойник, иначе ему никогда не выполнить задания. Мы выполнили первую часть работы, отобрали материал и теперь нужно переходить ко второй фазе. Сцены, упакованные в отдельные ячейки памяти, готовы. Осталось их слегка подретушировать, чтобы воспоминания были чуть смазанными, без четких узнаваемых деталей. Нужны такие картинки, чтобы человек узнал в них кого-то из своих близких или считал, по крайней мере, что ему это рассказал кто-то близкий. Иначе сложно вызвать бурный поток эмоций. Эмоции — вот наш бикфордов шнур. Осталась сущая малость — вложить эти воспоминания в чужие головы.