Читать книгу "Шаман - Ной Гордон"

— Буду весьма признателен, — сказал Роб Джей.

После ужина он внимательно изучал небо, пока не решил, что луны сегодня не будет. Плотные тяжелые тучи ходили по небу весь день. Воздух был влажным, как в прачечной после непрерывной двухдневной стирки, похоже, что к утру пойдет дождь.

Он рано лег спать и даже умудрился подремать несколько часов, но, как и любой врач, умел спать урывками, и в час ночи уже лежал с открытыми глазами, готовый действовать. Он решил дать себе запас времени и откатился от теплого тела Сары задолго до того, как часы пробили два. Он лег спать в нижнем белье и сейчас тихо собрал одежду, не включая в спальне света, и отнес ее вниз. Сара привыкла к тому, что в любое время дня и ночи его могут вызвать к пациенту, и продолжала безмятежно спать.

Обувь он оставил на полу в прихожей, прямо под пальто. Зайдя в амбар, он оседлал Королеву Викторию, потому что доехать ему нужно было только до того места, где подъездная дорога к дому Коулов пересекалась с трактом, и Вики знала этот путь так хорошо, что ей совершенно не нужно было хорошо видеть. Он нервничал, что выехал слишком рано, и целых десять минут после того, как добрался до тракта, сидел и гладил шею лошади. Начал накрапывать дождь. Роб напрягал слух каждый раз, как ему слышался шум, и наконец до него долетели настоящие, а не воображаемые звуки: скрип и позвякивание сбруи, стук копыт неторопливой рабочей лошадки. Скоро перед ним вырисовались контуры тяжело груженного фургона с сеном.

— Это вы? — спокойно спросил Джордж Клайберн.

Роб Джей поборол секундное желание ответить отрицательно и сидел неподвижно, пока Клайберн не порылся в сене и оттуда не показалась фигура другого человека. Клайберн, очевидно, хорошо проинструктировал бывшего раба, потому что тот, не произнося ни слова, ухватился за луку седла Вики и с заметным усилием взгромоздился позади Роба Джея.

— Идите с Богом, — бодро попрощался Клайберн, щелкнул поводьями, и фургон тронулся. В какой-то момент — а возможно, и несколько раз, — еще во время путешествия в фургоне негр потерял контроль над мочевым пузырем. Опытный нос Роба сообщил ему, что моча высохла, вероятно, еще несколько дней назад, но он все равно отодвинулся подальше от аммиачного запаха у себя за спиной. Когда они проехали мимо его дома, нигде не горел свет. Роб собирался как можно скорее спрятать беглеца в тайнике, позаботиться о лошади и снова нырнуть в теплую кровать. Но когда он добрался до сарая, то понял, что все не так просто.

Когда он зажег лампу, то увидел чернокожего мужчину лет тридцати-сорока. У него были испуганные, настороженные глаза загнанного в угол животного, большой крючковатый нос, растрепанные волосы, вьющиеся и густые, как шерсть черного барана. Одет он был в крепкие ботинки, хорошую рубаху и такие потертые штаны, что дырок в них было явно больше, чем ткани.

Роб Джей хотел спросить, как его зовут, откуда он бежал, но вспомнил, о чем его предупредил Клайберн: никаких вопросов, таковы правила. Он поднял доски, показал, где и что лежит: кастрюля с крышкой для отправления естественных надобностей, газета для гигиенических нужд, кувшин с питьевой водой, пакет сухого печенья. Негр ничего не сказал; он просто вошел внутрь, и Роб вернул доски на место.

На холодной печи стояла кастрюля с водой. Роб Джей положил хворост и зажег огонь. На гвозде в амбаре он нашел старые рабочие брюки, которые были для него слишком длинными и слишком большими, и пару некогда красных подтяжек, посеревших от пыли — тех, которые Олден называл «помочи». Подумав, что закатанные брюки могут оказаться опасными, если их владельцу придется бежать, Роб хирургическими ножницами отрезал от штанин по восемь дюймов ткани. К тому времени, как он поухаживал за лошадью, вода на печке нагрелась. Он снова убрал доски и опустил в яму воду, тряпки, мыло и брюки, после чего вернул доски на место, затушил огонь в печи, задул лампу.

На секунду задержался, прежде чем уйти.

— Доброй ночи, — сказал он, обращаясь к закрытой досками яме. Оттуда доносился шорох, словно медведь копошился в логове: беглец мылся.

— Спасибо, господин, — прозвучал наконец хриплый шепот, словно говоривший находился в церкви.

* * *

Роб Джей думал о нем как о первом постояльце в гостинице. Негр просидел в яме семьдесят три часа. Джордж Клайберн, весело и непринужденно поздоровавшись, ведя себя так вежливо, что манеры его походили на светские, забрал беглеца среди ночи и куда-то увез. Хотя было так темно, что Роб Джей не видел деталей, он был уверен, что квакер аккуратно прикрыл лысину на макушке прядью волос, а его розовый подбородок были выбрит так же тщательно, словно на дворе светило полуденное солнце.

Приблизительно неделю спустя Роб Джей испугался, что его, Клайберна, доктора Барра и Кэррола Вилкенсона арестуют за соучастие в краже личной собственности: до него дошли слухи, что Морт Лондон арестовал сбежавшего раба. Но оказалось, что тот человек был не «его» негром, а рабом, который сбежал из Луизианы и скрывался на речной барже, о чем никто не знал и уж тем более не помогал ему.

Неделя для Морта Лондона выдалась удачной. Через несколько дней после того, как он получил приличную премию за возвращение раба, Ник Холден вознаградил его за преданность, выбив для него место помощника маршала в Рок-Айленде. Лондон тут же ушел в отставку с поста шерифа. По его рекомендации мэр Андерсон назначил на его место его единственного помощника, Фритци Грэма, до следующих выборов. Роб Джей не любил Грэма, но при первой же встрече новый действующий шериф не стал тратить зря время и сразу же указал на то, что не собирается продолжать противостояние, как Морт Лондон.

— Очень надеюсь, что вы снова станете активно помогать нам как коронер, доктор. Действительно активно.

— Буду рад, — ответил Роб Джей. Это была правда, потому что ему очень не хватало возможности поддерживать навыки хирурга, проводя вскрытия.

Воодушевленный таким разговором, он не мог не поддаться искушению и попросил Грэма вновь открыть дело об убийстве Маквы, но увидел на лице нового шерифа выражение такой настороженности и недоверия, что понял: ничего не выйдет, — хотя Фритци и пообещал: «Сделаю все, что в моих силах, можете не сомневаться, сэр».

Толстые молочно-белые катаракты заполнили глаза Королевы Виктории, и благородная старая кобыла полностью ослепла. Будь она помоложе, он попробовал бы удалить катаракты, но как рабочая лошадь она уже никуда не годилась и он не видел необходимости причинять ей лишнюю боль. Однако и забивать ее он не спешил, потому что она, похоже, вполне довольствовалась прогулкой по лугу, где ее навещали все обитатели фермы, чтобы угостить яблоком или морковкой.

Но семье нужна была лошадь, которую можно было бы использовать, когда Роб уезжал. Вторая кобыла, Бесс, была еще старше Вики, скоро и ее придется менять, и Роб продолжал искать подходящую кобылу. Он был человеком привычки и очень не хотел приспосабливаться к новому животному, но наконец в ноябре купил у Шрёдера универсальную лошадь, маленькую гнедую кобылу, ни молодую, ни старую, за достаточно разумную цену; так что он бы не сильно расстроился, если бы она не совсем отвечала их требованиям. Шрёдер звал ее Труди, и они с Сарой решили не менять кличку. Он ненадолго выезжал на ней, ожидая подвоха, хотя в глубине души знал, что Альма и Гус не продали бы ему плохую лошадь.