Читать книгу "Особый отдел и пепел ковчега - Николай Чадович"

На теле Гукасяна мобильника не нашли – видимо, его унёс с собой Окулист.

Все концы, ведущие к убийце, вновь оказались обрубленными. Цимбаларь даже напился с горя, благо хозяин армянского ресторанчика, опечаленный трагической гибелью постоянного клиента, открыл ему неограниченный кредит.

На очередном совещании планов на будущее не строили, а только обсуждали предшествующие события.

– Так ты, значит, стал первым из нас, кому сподобилось узреть бетил в натуре? – не без ехидства поинтересовался Кондаков.

– Особой радости при этом я, прямо скажем, не поимел, – признался Цимбаларь. – Тем более что на меня пялился зрачок шпалера. Вот такой. – Он кивнул на горлышко пивной бутылки, которую сжимал в забинтованных ладонях. – Но в общем, это действительно похоже на никелированный корпус карманных часов.

– Странно, что Окулист носит бетил на груди, совсем как мы мезузу, – сказала Людочка.

– Вот в этом как раз и нет ничего странного, – возразил Цимбаларь. – Таскать с собой сумку киллеру несподручно. Положить бетил в карман – останется метка на всю жизнь. Поэтому он и вешает его поверх бронежилета. Двойная выгода – и пуля не возьмёт, и на шкуре клейма не будет.

– Как ты сам считаешь, защищает его бетил? – спросил Кондаков.

– Конечно, защищает, – кивнул Цимбаларь. – Тут двух мнений быть не может… Сам-то он стрелок незавидный, это я сразу понял. Недаром всегда старается в упор приложиться. И первая его пуля, и вторая от меня, наверное, в метре легли. Аж искры из бетона посыпались. Результат аховый. Но ведь я шмалял, можно сказать, наверняка. По крайней мере, трём первым пулям просто деваться было некуда. А ни фига! Он змеёй извернулся и был таков.

– Пуля, как известно, дура, – задумчиво произнёс Ваня. – Особенно пистолетная… Ты бы лучше в него камнем швырнул. Типа, как Давид в Голиафа. А потом бы ещё псалом под кифару спел… Так сказать, для исторической достоверности.

– Эту честь я предоставлю тебе, – отрезал Цимбаларь. – Можешь загодя положить камень за пазуху… И всё же я не врубаюсь, зачем Окулист пришил Гукасяна. Ведь можно было спокойненько увести его по туннелю. И тогда ищи-свищи!

– Ну, во-первых, Окулист, словно тот вампир, уже не может обходиться без человеческой крови, – сказал Кондаков. – А во-вторых, с точки зрения преступного мира, это была вполне обоснованная расправа над строптивым подпаском, то бишь помощником… По бандитским законам шмотки, в которых ходили на мокруху, подлежат уничтожению. А Гукасян не только сберёг милицейскую форму, засвеченную возле «Бункера», но ещё и оставил себе сумочку жертвы. Иначе говоря, оказался крысой. Такое крутые урки не прощают.

– Между прочим, вкус у покойника был отменный, – заметила Людочка. – Я бы от такой сумочки тоже не отказалась. Но боюсь, что всей моей зарплаты не хватит даже на её ремешок.

– Можешь взять эту сумочку из моего сейфа, – буркнул Цимбаларь. – Всё равно как вещдок она не оформлена.

– Зато её двойняшка, которую Гукасян по кусочкам спустил в унитаз, оформлена в бухгалтерии как имущество особого отдела, – возразила Людочка. – А на носу ревизия. Что мы тогда предъявим?

Кондаков, катавший по столу деформированные пули, собранные на месте перестрелки, внезапно произнёс:

– Интересно, а где Окулист берёт боеприпасы для своей пушки? Это вам не ширпотреб какой-нибудь, а «магнум» сорокового калибра, если считать по американской системе. Их из-под полы у армейского прапорщика не купишь. И у пьяного милиционера из кобуры не украдёшь… Только вчера Окулист расстрелял как минимум дюжину патронов. Два полных комплекта.

– А ведь ты это правильно подметил! – Цимбаларь с уважением покосился на коллегу. – Хотя в револьвер можно загнать любой патрон более или менее подходящего калибра, лишь бы он из барабана не вываливался. Но это настоящая «магнумовская» штучка. – Действуя только кончиками пальцев, он неловко взял одну из пуль. – Полуоболочная, с экспансивной выемкой…

– Вы хоть просветите меня, тёмную, чем патроны «магнум» отличаются от обыкновенных? – попросила Людочка, слабо шурупившая в стрелковом оружии.

– Что это такое? – Цимбаларь щёлкнул ногтем по пивной бутылке. – Поллитровка! Стандартная тара для алкогольных напитков, по крайней мере в нашей стране… А это что? – Он извлёк из ящика стола куда более объёмистую винную бутылку. – Кто подскажет несведущей девушке?

– Это «бомба», – сказал Кондаков.

– Это «гусак», – возразил Ваня.

– Вы правы оба, – сообщил Цимбаларь. – Тару в две трети литра пьющая публика окрестила именно так… А вот в Европе все бутылки, объёмом превышающие стандартные, называются звучно и незамысловато – «магнум». Из виноторговли это словечко перекочевало в оружейное дело. Ведь патрон, по сути дела, та же самая бутылка. Только маленькая, металлическая, наполненная порохом и вместо пробки закупоренная пулей. Кстати, бутылки тоже стреляют… Короче, сейчас почти все боеприпасы повышенной мощности называются «магнум».

– Теперь понятно, – сказала Людочка. – Между прочим, в институте я писала реферат на тему «Законы, регламентирующие ношение, хранение, приобретение и использование оружия». Так вот, физические лица, к числу которых относятся все наши сограждане, не имеют права иметь в личном пользовании боевое нарезное оружие калибром свыше четырёх с половиной миллиметров. Исключение делается для коллекционного, наградного и спортивного оружия, но это уже особая статья. В любом случае, десятимиллиметровые патроны повышенной мощности не должны поступать ни в свободную, ни в лицензионную продажу.

– Это мы и сами отлично знаем, – сказал Кондаков. – Но ведь откуда-то они берутся! А если какой-нибудь бобёр владеет «смит-вессоном» на правах спортивного оружия и закупает такие боеприпасы для стрельбы в тире?

– Думаю, установить это нетрудно. – Людочка отправила бутылки, послужившие для неё как бы наглядным пособием, в мусорную корзину. – Если такие люди и существуют, то их считаные единицы.

– И вообще, почему на вооружении Окулиста оказался именно «смит-вессон»? – не унимался Кондаков. – Чую, это не простая случайность. Есть тут какая-то заморочка.

– Надо навести справки о выпускниках школы киллеров, в которой учился Окулист, – посоветовал Цимбаларь. – Может, кто-то из них сидит в тюрьме или завязал с прошлым. Только они одни могут пролить свет на оружейные пристрастия своего бывшего однокашника. А уж оттуда ниточка потянется и к боеприпасам.

– Раз ты вхож в убойный отдел главка, то и звони туда сам. – Кондаков сделал руками жест, который некогда прославил в веках прокуратора Иудеи Понтия Пилата.

Некоторое время спустя стало известно, что подпольную школу киллеров, обычно именуемую «Новосибирской», закончило примерно полсотни человек. Около двадцати из них погибли, причём семь – за границей. В тюрьмах России содержалось трое, в иностранных – один. Сведения о том, как сложились судьбы остальных выпускников, отсутствовали. Ничего не было сказано и о завязавших.